Коварный супруг (ЛП) - Маура Катарина - Страница 39

— Хм, — размышляет она. — Есть одна вещь, которую она очень хотела получить именно от тебя.

Я невольно напрягаюсь.

— О? — нервно спрашиваю я.

— Она хочет печенье! С тех пор как она узнала о твоей одержимости печеньем несколько лет назад, она постоянно говорит о том, что хочет съесть печенье, которое соответствует твоим стандартам.

Несколько лет назад? Как такое возможно?

— Как ты думаешь, ей понравится, если я сама испеку ей печенье? Это не слишком большой подарок, но...

— Да! — мгновенно сказала Валерия. — Ничто не сделает ее счастливее!

Я усмехаюсь про себя, чувствуя себя странно застенчивой.

— Хорошо, я постараюсь. Если я начну сейчас, то смогу приготовить достаточно для всех.

— Сиерра? — нерешительно говорит Валерия.

— Да?

— Ничего, если я приду и помогу тебе?

Я удивленно моргаю, и сердце мое теплеет.

— Конечно, — говорю я ей, мой голос мягкий. — Я буду рада.

— Хорошо, я буду там через десять минут или около того.

Я ошеломленно киваю, когда она заканчивает разговор, и иду на кухню, чтобы проверить, есть ли у Ксавьера все, что мне нужно. Я удивленно хмурюсь, когда нахожу все свои любимые приборы, и что-то темное и уродливое разгорается в моей груди. Ксавьер не любит ничего сладкого, так что он ни за что не станет печь, а у Валерии есть свой дом на территории Кингстона, так зачем ему все это? Мне и в голову не приходило, что он встречался с женщинами в прошлом и приводил некоторых из них сюда. Я была настолько зациклена на Валерии, что совершенно не обращала внимания на все остальные слухи о нем и некоторых его посланниках и деловых партнерах.

От размышлений меня отрывает то, что один из охранников Ксавьера ведет Валерию на кухню.

— Привет! — говорит она, и ее улыбка сходит на нет, когда она окидывает взглядом мое лицо. — Что случилось?

Я качаю головой и заставляю себя улыбнуться.

— О, нет, совсем ничего! — говорю я и начинаю доставать приборы и ингредиенты. У него есть высококачественный ванильный экстракт, но он полностью запечатан и совершенно новый. Это не имеет смысла.

— Ксавьер так много раздумывал над тем, что купить для тебя, — говорит мне Валерия со знающим взглядом. — Он заставил меня сопровождать его в десять разных магазинов, чтобы убедиться, что ты ни в чем не будешь нуждаться, а его сотрудники получили указание регулярно пополнять запасы того, что тебе может понадобиться.

Я смотрю на нее широко раскрытыми глазами и яростно краснею, заправляя прядь волос за ухо.

— Неужели я настолько очевидна?

Она опирается на кухонную стойку и качает головой.

— Нет, ты просто очень похожа на Ксавьера. Одержимая. Сумасшедшая. Безнадежно влюбленная.

— Я не... — Я почти отрицаю, что влюблена в Ксавьера, но потом передумываю. Мы должны вести себя как пара в присутствии его семьи, а я должна стараться произвести хорошее впечатление на свою золовку.

— Скажи мне, чем я могу помочь, — говорит Валерия с милой улыбкой на лице.

Я киваю и собираю наши ингредиенты.

— Моя бабушка научила меня этому рецепту, — объясняю я. — Но почему-то мое печенье никогда не получается таким же вкусным, как у нее. Я так и не поняла, что это за секретный ингредиент, но мое печенье получается довольно похожим. Нам придется действовать партиями, чтобы хватило на всех.

Валерия кивает, и мы некоторое время молча работаем вместе. Обычно мне не нравится, когда на кухне со мной находятся люди, но она никогда не мешает и, кажется, предугадывает, что мне может понадобиться, еще до того, как я попрошу об этом.

— Валерия? — говорю я, в моем голосе звучит нотка неуверенности. — Я хотела извиниться за то, что так холодно обошлась с тобой в тот день в туалете.

Она усмехается.

— Не нужно извиняться. Если что, это именно то, что я надеялась увидеть. Сиерра Виндзор, полная ревности и разбрасывающаяся словами «мой жених», как будто они действительно что-то для тебя значат.

Я опускаю глаза, не в силах опровергнуть ее слова. Я действительно ревновала и чувствовала себя такой собственницей, хотя на самом деле не имела права так себя чувствовать. И до сих пор не имею.

— Я также должна извиниться за то, что так долго не говорила тебе, что я сестра Ксавьера.

— Уверена, у тебя были на то причины, — тихо говорю я ей, замешивая тесто.

— Были, и я думаю, что тебе важно их понять, — говорит она, и ее голос дрожит. — Если я расскажу тебе свою историю, ты будешь слушать?

Я смотрю в ее глаза, отмечая, что они — точная копия глаз Ксавьера. Как я могла это незаметить?

— Конечно.

— Даже мои братья не знают столько, сколько я собираюсь тебе рассказать, но я думаю, что тебе важно это знать, потому что это объяснит, почему Ксавьер такой, какой он есть, почему он с трудом выражает себя и сдерживает свои эмоции, пока они не закипают. Каким-то образом ты единственный человек, который смог вытянуть из него прежнего себя, а для всех остальных он — оболочка того, кем он был раньше.

Я наблюдаю за ней, пока она готовит для меня противень.

— Большинство людей либо не знают, либо делают вид, что забыли, но моя семья основала этот город.

Я киваю и отвожу взгляд, наслушавшись историй. Я пыталась найти информацию в Интернете, но там нет сведений о Кингстонах более чем восьмилетней давности. Они всегда были здесь, но как будто их не существовало до десятилетнего перерыва. Меня это беспокоило, когда Дион впервые привез Ксавьера домой, но по мере знакомства с Ксавьером я отбросила свои опасения.

— Мои братья нередко приходили домой с синяками и кровью на одежде, когда они были слишком молоды, чтобы участвовать во всем этом, но такова была наша жизнь. У нас была репутация, которую нужно было поддерживать, и город, который нужно было защищать, поэтому, когда наши правила ставились под сомнение, мои братья и мой отец должны были это исправить. Я не хотела во все это ввязываться, поэтому, когда мне исполнилось двадцать, я сбежала из дома.

Я смотрю на нее широко раскрытыми глазами, и мое сердце обливается кровью. Я даже представить себе не могу, как можно расти в условиях такого насилия и страха.

— Я бы тоже так поступила, — пробормотал я.

Она бросает мне дрожащую улыбку.

— Правда? — Она заправляет прядь волос за ухо и делает дрожащий вдох. — Ксавьер был последним человеком, с которым я разговаривала перед отъездом, и у нас постоянно возникали споры о верности нашей семье и о том, что будущее, которое мы себе представляли, должно быть благородным. Мы оба сказали то, чего не хотели, как это обычно бывает, но в этот раз у нас не было возможности извиниться и помириться. Она отодвигает поднос в сторону и несколько мгновений смотрит на него.

— Я ушла, и уже через час меня схватила организация по торговле людьми, которую мои братья пытались прогнать с нашей территории и уничтожить. Они держали меня в плену пять лет, и все эти пять лет я изо всех сил старалась разрушить их изнутри — и мне это удалось.

Она берет у меня тесто и начинает формировать маленькие шарики для следующей порции печенья, как будто мы просто ведем обычный разговор, а я изо всех сил стараюсь не смотреть на нее, чтобы не выдать своих эмоций. Мое сердце болит при одной только мысли о том, через что ей пришлось пройти, и внезапно я понимаю, почему Ксавьер всегда так оберегал ее.

— Мое исчезновение заставило мою семью перейти в законный бизнес, чтобы исполнить мои желания. Они думали, что я мертва, но, если вдруг я действительно сбежала, они надеялись, что я вернусь домой, если они станут такой семьей, какую я хотела. Они понятия не имели, где я, но не переставали искать и несколько раз были близки к тому, чтобы найти меня. Каждый раз меня перемещали в новое место и наказывали за весь тот вред, который мои братья нанесли организации.

— Я не знаю, что сказать, — честно признаюсь я ей.

Она качает головой.

— Тебе вообще не нужно ничего говорить, — отвечает она. — Я просто хотела, чтобы ты знала, что из-за этого мы с семьей договорились, что я буду скрываться. В попытках сбежать я совершала поступки, которыми не горжусь, и пока я не разберусь со всеми неувязками, я хотела бы сохранить свою личность в тайне от всех, кто может прийти за мной. За то время, что я там пробыла, у меня появилось много врагов, и не все из них знали мое имя, поскольку оно хранилось в тайне.