Коварный супруг (ЛП) - Маура Катарина - Страница 23

Я смотрю на нее в полном недоверии.

— Ты сестра Ксавьера? — Я смотрю на мужа, не в силах понять, что она говорит. — Но у тебя нет сестры.

Он тянется к моей руке и крепко сжимает ее, выражение его лица не поддается прочтению.

— У меня есть, — говорит он, его голос мягкий. — Ты просто не знала о ней. Мало кто знает.

— Я пыталась рассказать тебе об этом тогда, в женском туалете, но у меня не получилось, и мне очень жаль, — говорит Валерия. — Я бы с удовольствием загладила свою вину, если бы ты дала мне шанс. Ксавьер сказал мне, что ты любишь печенье, а я люблю печь...

— Договорились, — говорю я ей, чувствуя себя невероятно неловко. Она, должно быть, думает, что я какая-то злая девчонка, а я не могу поверить в то, как я себя вела, как я просто совершенно ничего не понимала.

Валерия счастливо улыбается, похоже, не считая мое поведение чем-то обидным, а Ксавьер подносит наши соединенные руки к губам.

— Не хочешь потанцевать со мной, миссис Кингстон? — спрашивает он.

Я киваю, благодарная за передышку.

— Посмотри на меня, — говорит он, когда начинает звучать наша песня, его голос мягкий, умоляющий. Я поднимаю лицо, когда мы принимаем позу для танго. — Не мне рассказывать эту историю, но есть причина, по которой Валерия находится под надежной защитой и не попадает в СМИ. Никто не знает, что она моя сестра, не только ты.

Я молчу, пока мы идем обычным шагом, а в голове все крутится. Я обвинила его в том, что он женат на ней. Неудивительно, что он сказал мне, что от одного только намека его тошнит. Я просто не слушала. Моя нога обхватывает бедро Ксавьера, и наши глаза встречаются.

— Мне очень жаль, — говорю я ему тихим голосом. — Я бы никогда никому не рассказала. Ты ведь знаешь это, правда?

Он просто улыбается мне без намека на осуждение.

— Тебе не о чем жалеть — разве что о моих бедных шинах.

Я ухмыляюсь.

— Это говорит человек, который украл мои чертежи. Они стоили гораздо больше, чем твои дурацкие шины.

Он смеется, крутит меня вокруг себя и опускает взгляд.

— Примерно столько же, сколько твои драгоценности, я полагаю.

— Не будь смешным. Мои украшения бесценны. Твои шины можно заменить.

Его глаза сверкают, и я не могу понять, что в них происходит.

— Полагаю, пришло время вернуть твои драгоценности, хм?

— Я думала, ты сказал, что не вернешь их, пока не получишь то, что хочешь?

Он притягивает меня к себе, и мы оба выпрямляемся.

— Так и есть. Я получил именно то, что хотел, Сиерра. Тебя.

Глава 24

Ксавьер

Сиерра едва смотрит мне в глаза, когда мы вместе выходим из обсерватории и направляемся к ожидающему нас лимузину. Она так мило краснеет, когда я открываю перед ней дверь, и лишь слегка напрягается, а ее улыбка угасает, когда она садится. И только когда я присоединяюсь к ней, я понимаю, почему.

Напротив моей жены сидят ее бабушка и оба моих родителя, на их лицах — загадочные улыбки.

— Что это значит? — спрашиваю я, раздражаясь. К концу вечера Сиерра вроде бы ослабила бдительность, но эти трое все испортили.

— Поздравляю вас со свадьбой, дети, — говорит Анна, натянуто улыбаясь.

Мама кивает.

— Добро пожаловать в семью Кингстонов, Сиерра. Мы с Роджером очень рады, что ты у нас появилась.

— Действительно, — говорит он. — Однако, как вы прекрасно понимаете, это брак по расчету и слияние бизнеса. Как таковой, он сопровождается определенными правилами.

Правила? Они, должно быть, шутят. До сих пор мне приходилось выслушивать правила от Сиерры, потом от ее братьев, а теперь еще и это?

— Они предназначены для того, чтобы вы дали своему браку реальный шанс, — объясняет Анна, мило улыбаясь. — Хотя слияние и взаимовыгодно, мы не хотели бы делать это за счет вашего счастья. Мы с твоими родителями твердо уверены, что у вас может быть и то, и другое — и счастье, и процветающий бизнес, если вы готовы работать ради этого.

— Мы дадим вам только несколько правил, которые вы должны соблюдать, — говорит папа. — Прежде всего, вы должны быть верны друг другу. Если один из вас изменит, вы оба потеряете все, и ваша компания перейдет в руки братьев и сестер.

Я сжимаю челюсть и киваю, раздражаясь. Само предположение, что я когда-нибудь изменю Сиерре, просто смешно. Я знаю, что я ей не очень нравлюсь, но я знаю ее, и она тоже никогда бы не изменила.

— Во-вторых, — говорит бабушка Сиерры. — Вы должны спать в одной постели каждую ночь и не разлучаться более чем на две недели в течение шести месяцев. У вас не может быть отдельных жизней или спален.

Сиерра напрягается, но лично я могу согласиться с этим правилом. Я не знал, чего ожидать от нашего брака, а Сиерра упорно отказывалась разговаривать со мной наедине с тех пор, как я увидел ее на благотворительном вечере. Я полагал, что мне предстоит нелегкая битва, но это может все упростить.

— Третье и последнее правило, — говорит мама. — Вы должны оставаться в браке в течение трех лет. Если по истечении этого срока кто-то из вас захочет развестись, вы получите развод, а ваше имущество будет разделено в соответствии с брачным контрактом, который вы оба подписали.

Три года... достаточно ли этого времени, чтобы она влюбилась в меня?

— Понял, — говорю я им, испытывая беспокойство.

Сиерра тоже кивает, похоже, так же неуверенно, как и я.

— Сиерра, — говорит ее бабушка. — Ты отправишься в резиденцию Ксавьера, и я рассчитываю, что ты проживешь там не менее шести месяцев. Если после этого вам обоим захочется провести некоторое время раздельно, вы сможете. Рейвен уже распорядилась, чтобы твои вещи перевезли в дом Ксавьера. Ты найдешь все, что тебе нужно.

Я выдохнул с облегчением. Если бы ее бабушка разрешила нам остаться в поместье Виндзоров, она бы нашла бесчисленное количество причин, чтобы никогда не находиться рядом со мной.

— Что? — Она смотрит в окно и понимает, что мы покинули поместье Виндзоров. — Но я думала…

Она думала, что мы проведем брачную ночь в ее доме? Наверное, это было бы логично, ведь наша свадьба проходила в поместье Виндзоров, но я бы предпочел, чтобы сегодня она была в моей собственной постели.

— Первые три месяца вы не будете посещать семейные мероприятия. Я бы хотела, чтобы вы оба сосредоточились на своем браке и дали друг другу реальный шанс, — говорит мама.

— Обещай мне, — говорит Анна. — Вы оба. Обещайте мне, что вы будете активно пытаться сделать этот брак нормальным.

Сиерра напрягается, явно не желая лгать своей бабушке. Я беру ее за руку, и она смотрит мне в глаза, когда я переплетаю наши пальцы.

— Я обещаю, — говорю я, не сводя с нее глаз. Она делает дрожащий вдох и кивает.

— Я тоже, — говорит она, ее голос едва превышает шепот.

Я сжимаю ее руку, пока мои родители и ее бабушка начинают обсуждать слияние, а Сиерра крепко держится за мою руку. Она смотрит на проплывающие мимо пейзажи, а я наблюдаю за ней, и мое сердце бьется быстрее, чем ближе мы подъезжаем к моему дому.

— Мы приступим к слиянию в ближайшие месяцы, но, учитывая сложность сделки, потребуется несколько месяцев только на оформление документов, — объясняет мама, когда мы въезжаем в наши ворота, и я киваю, изо всех сил стараясь не выдать, что слияние меня ничуть не волнует.

— Помни о своем обещании, — говорит отец, когда мы останавливаемся перед моим домом, и я киваю, выходя из машины и протягивая Сиерре руку. Она нерешительно берет ее, и выражение ее лица становится противоречивым. Ее глаза сужаются, когда я ухмыляюсь, и она задыхается, когда я подхватываю ее на руки.

— Что ты делаешь? — возмущенно спрашивает она.

Я хихикаю, неся ее к входной двери.

— Притворяюсь. Разве не это ты просил меня делать?

Она расслабляется в моих объятиях, похоже, успокоенная моей ложью. На самом деле я просто хочу перенести жену через порог и впустить в свой дом, но она ни за что не позволит мне это сделать, если я скажу ей об этом. Дверь автоматически распахивается при моем приближении, любезно предоставленная моей службой безопасности, и я ухмыляюсь, пронося ее прямо через дом в свою спальню.