Князь Серебряный (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 44

На тропе, что с той поляны выходит на дорогу, поставили засаду из двадцати лучников. Каждый выигранный день, позволит улучшить засеку и уменьшит количество продовольствия, что ногаи привезли с собой. Тут в лесах они ничего для себя поесть не могли найти. Это русский может грибами и костяникой пару дней питаться.

Появятся разведчики, их обстреляют касимовские лучники и отойдут за засеку. Пока выжившие вернутся к аксакалу, пока… Ну, в общем понятно, время работает против них.

Всё именно так и получилось. Разведка ногаев была с сотню всадников на этот раз, но когда поражённые стрелами люди стали валиться с коней, сотня не в атаку пошла, а развернувшись с гиканьем дернула назад жаловаться кековету на беспредельщиков. Это они грабить и убивать пришли. А их-то за что? Неправильные пчёлы! И они делают неправильный мёд.

Ночи еле дождались. Разведчики вернулись в очередной раз, когда солнце коснулось горизонта. Новости принесли ожидаемые, на поляну с ходячими мертвецами, ну, пусть, со стоячими мертвецами, ногаи наткнулись и с полтысячи всадников туда набилось. Кричали, саблями махали, но быстро успокоились, похоронили своих и стали кашеварить. Ну, и чудненько. Значит, нам туда дорога.

Только стемнело, как десять подготовленных к переноске миномётов через проход вынесли из-за ограждения. Разобрали перед этим. Станина отдельно, ствол отдельно. Сначала хотели нести на носилках, но потом передумали сделали волокуши и приспособили их к лошадям, есть же трофейные лошадки, пусть работают, а то разжиреют. Стамиллиметровый миномёт весит в четыре раза больше шестидесятимиллиметрового. Литая чугунная станина так та вообще не подъёмная. За все приходится платить, за мощность взрыва сегодняшними мучениями с перевозкой артиллерии. Расположились ногаи густо. Прямо самому себе позавидуешь, их на эти два гектара поляны набилось точно человек пятьсот. Выражение яблоку негде упасть как раз подойдёт. Всё черно в сумерках на поляне, травы не видно.

Установили миномёты в четырёх сотнях метров от поляны большой. Там есть тоже полянка, но маленькая. Метров десять на тридцать. Закрепили станины, установили стволы и принялись мины снаряжать, стараясь делать всё это как можно тише. Зря должно быть страховались. Всё же четыреста метров — это приличное расстояние. Так ещё степняки сами в молчанку тоже не играли. Они орали чего-то, лошади ржали у них, видимо не всем ветками питаться нравилось, ну, или наоборот — ветку вкусную ивовую не поделили. Гул эдакий с юга шёл.

Сказать, что русские ратники вели себя тихо, и их, даже подойдя в плотную, ни увидеть, ни услышать невозможно, так это сильно против истины покривить. Шуму хватало. То из четырёх сотен воев тринадцать чихнут одновременно, то пятьдесят кашлянут, то десяток зычно воздух испортят и на них зашикают так, что следующие десять могут ещё более зычно отметиться под шумок. Кольчуги железные гремят, лошади, пока их не увели, тоже поржать успели. Хотя этих покормили, в том числе и овсом.

А время, чувствуя, что эти нетерпеливые граждане его хотели бы подстегнуть, словно нарочно почти остановилось. Секундную стрелку ещё не изобрели, но даже если бы изобрели, то она бы на месте стояла.

Событие шестьдесят пятое

Конкретного боя курантов в двенадцать по полуночи не ждали. Ждали полной темноты. Уже осень и темнеет довольно рано. Но нужно чтобы люди поели, успокоились и уснули. Когда просыпаешься от воя падающих мин и грохота разрывов, то психологический эффект от этого сильнее, чем если идёт бой, скажем. Засыпаешь с мыслей о прекрасной белокожей покорной рабыне, что привезёшь из этого набега, а просыпаешься от воя падающей мины и потом острый осколок вспарывает тебе живот и кишки никак не хотят оставаться в пузе, вываливаются. Ну, какая тут к Иблису рабыня⁈ Какая к аш-шайтану белокожая, если из своего живота синие кишки вываливаются.

Наконец этот час настал. Юрий Васильевич и сам закемарил, прислонившись к стволу толстой берёзы, задремал и не заметил даже. Всё же бабье лето, которое сейчас наступило — лучшее время года. Комаров уже нет и всяких слепней с паутами и оводами (интересно — это разные насекомые или одна и та же тварь?). Тепло, дышится замечательно, как не задремать?

Брат Михаил дернул Борового за плечо. Рядом стоял князь Серебряный и мурза. Оба в небо пальцем тыкали. Юрий Васильевич глянул. Да, красиво, вон Млечный путь полосой белой небо перечёркивает. Молодцы, что разбудили, может перед смертью красоту такую в последний раз повидать.

— Начинаем? — народ вокруг закивал отчаянно, будто до этого им кивать запрещалось.

Больше всех кивал мурза Мустафа-Али. Его понять можно, он так вскоре в Касимове главным воителем станет. Казань взял, теперь Касима — царевича покрошит. Там из равных и не останется никого креме крымского хана.

— Как договаривались, по одной мине пристрелочной. И ждём пока наблюдатели прибегут. А потом по пять мин каждым миномётом и не забудьте все пищали зарядить и тромблоны. Если на нас ломанутся, то нужно встретить, как дорогих гостей, с огоньком, — днем всё это уже обговорили, но лучше этим горячим русским и не очень парням напомнить, а то после первой мины в атаку побегут.

Бабах. Нет, слух не прорезался, но даже земелька вздрогнула, когда четыре стамиллиметровых миномёты ухнули одновременно. Эх, красиво, наверное, они воют сейчас над головами людоловов.

Наблюдатели примчались минуты через две. Лес, и четыреста метров, особо быстро не получится, да и темно довольно, хоть половина луны есть на небе и звёзд эвон сколько.

Бегут, кричат. Но видимо всё нормально, так как никто перенацеливать миномёты не стал. Вместо этого все бросились палить на максимальной скорострельности.

— А ведь неправильно… — Юрий Васильевич только сейчас подумал, что выпускай они мины с интервалом в полминуты хотя бы, эффект от воя был бы сильнее, а так за минуты все пятьдесят мин выпустили и всё, баста карапузики, кончились арбузики.

— Ещё по одной мине через две минуты, — решил он не жадничать. Десять мин потом погоды не сделают, а сейчас с перерывом точно панику усилят.

Эти пироманы, в смысле пацаны его потешные с радостью похватали мины из привезённых на всякий случай и выпустили опять по неприятелю.

— Всё! Закончили! Егорка командуй, всем тромблоны зарядить! Василий Семёнович, воям передай своим, пусть у кого есть заряжают пищали.

Случилось всё как Боровой и предполагал. Убить человек пятьсот пятьюдесятью — шестьюдесятью минами невозможно. И сейчас с поляны люди и кони неслись во все стороны, не выбирая дороги. Принеслись пару десятков обезумевших ногаев и к ним на опушку. Засверкали стволы тромблонов и пищалей вспышками. Тоже обезумели все. Ну выбежало пусть два десятка человек, в них из сотен ружей пальнули. Так пороха не напасёшься. А свинец, вообще проблема, в России не добывается, весь привозный. Такими темпами если палить, то вскоре из трупов свинец нужно будет выковыривать.

Юрий Васильевич наблюдал за потешными. А вполне уверенно ребята себя ведут. Выстрелили быстро достали стальной ёршик прошлись внутри ствола и потом ещё на всякий случай войлочным, который с другой стороны шомпола приделан. Теперь бумажный патрон и дробь. И пыжом забить в конце, чтобы свинцовые шарики не высыпались. Приём сотни раз отработанный, как и то вдолблено в головы отроков, что оружие в бою всегда должно быть заряжено, лучше потом в воздух салютом разредить, чем во время боя оказать лицом к лицу с врагом безоружным, понадеявшись, что всё уже закончилось сражение.

К Боровому подбежал старший у московских дворян сотник Яким Тимофеев сын Рыков, руками машет в сторону поляны вражеской. А вон чего хочет сотник. Об этом они на совете говорили. Если враг побежит, а он побежит, то идти к поляне и огнестрелом там дополнительной жути навести. Так ведь южнее ещё силы где-то вражеские остановились на ночёвку. Эти побегут и тех за собой потащат. Точно не решили, как поступать. Будут по обстоятельствам воеводы решение принимать.