Князь Серебряный (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 31

Сидели они впятером во дворце неожиданно умершего от непонятной болезни хана Сафа-Герая. В этой истории не из окна выпал пьяным, в этой задохнулся подавившись гусиной лапкой. Или чем другим подавившись или вообще не подавившись, а просто задохнувшись от гнева, что его свергать пришли. Али от разрыва огорченного предательством сердца отошёл в райские кущи к гуриям девственницам. Уже и в саркофак запрятали и в мечеть в подземелье утараканили. Завтра свадьба Шаха Али с Сююмбике. Третьим мужем будет толстячок у неё. Боровой успел на мёртвого хана посмотреть. Ну, что можно сказать, если Шаху-Али усы подровнять и узкими сделать, то Сююмбике и не заметит замены. Один в один. Старый, толстенький татарин с ярко выраженными монгольскими чертами на роже лица. И тоже бусы на шее. Странная мода… Или это Шах-Али с бывшего хана снял? Как там в «Иване Васильевиче» «Меня опять терзают смутные сомненья. У Шпака магнитофон, у посла медальон».

Наверное, всё же снял. Нет, это не для того, чтобы в бусах щеголять, это чтобы Сююмбике понравиться.

Кроме хана будущего, в большом зале сидят на низких атаманках воевода князь Василий Семёнович Серебряный, князь Углицкий Юрий Васильевич, первый воевода Большого полка князь Семён Иванович Телятевский-Пунков и главный карачибек Казани и практически её правитель долгие годы Булат Ширин.

— Я пошлю в Касимов за дополнительным отрядом? — скорее спросил, чем сообщил, на вполне сносном русском у Булата Ширина будущий хан.

Событие сорок пятое

Князь Углицкий Юрий свет Васильевич сидел и делал вид, что он глухой… Как тетерев? Ну, хрен его знает глухой ли тетерев, но Юрий Васильевич и в самом деле глухой. Потому, чего там эти взрослые дядьки сивобородые говорят, он не слышал. Хотел с собой сурдопереводчика брата Михаила взять, но князь Телятевский не пустил монаха. Юрий Васильевич в очередной раз усомнился в адекватности и умственных способностях главного воеводы Руси-матушки. Зачем он на том совещание нужен, если ничего не услышит. Какая может быть секретность от человека, являющегося ушами Юрия Васильевича⁈ Да он в такие секреты посвящён, что воеводе главному и не снилось. Он знает секреты производства оконного и цветного стекла, он в курсе, как делать бикфордов шнур, и как делать миномёты знает. Какие нафиг могут быть тут секреты⁈

Ладно, посидим, послушаем, решил Боровой. Шутка.

Потом уже вечером у костра, рядом с палаткой, князь Серебряный поведал Юрию Васильевичу, до чего договорились в ханском дворце аксакалы. О чём-то подобном Боровой подозревал по хитрым глазкам первого воеводы Большого полка князя Семёна Ивановича Телятевского-Пункова. В общем, русская лодочная рать отправляется по домам. Шах-Али отправляет гонца в Касимов за ещё двумя сотнями своих богатуров, а пока охрану нового шаха, его молодой жены, царевича Утямыш-Гирея и царевен: Гаухаршад и дочурку Джан-Али Хан-султан будет охранять две сотни Ляпунова и Скрябина.

Булат Ширин уверял, что это лишнее, все заговорщики убиты, а их воины или в плену, или тоже убиты. Вечно же мутящая воду царевна Гаухаршад после смерти (читай — устранения путем отрубания головы) её сторонников сеида Беюргана, князя Кадыша и Чуры Нарыкова (этого просто убили при бегстве из города) сидит и молчит. Сторонников у неё нет больше, так что подлости от неё можно не ждать. Разве отравить попытается. Но её можно в башню заточить и никого к ней кроме одной служанки не допускать, а ту поставить глухую, чтобы царевна не попыталась новых соратников найти.

— Да зачем такие сложности, отправьте её в Касимов, там она воду мутить не сможет. Там у неё нет и не будет сторонников. Зачем мне эта мина здесь, — прочитав рассуждения о царевне, удивился Юрий Васильевич.

— А при чем тут ты, князь Юрий Васильевич? Ты в Казани не останешься, ты с нами в Москву поедешь, — вскинул густые брови вверх Василий Семёнович.

Уже по глазам и по бровям Юрий Васильевич подвох почувствовал. А когда записку ему монах протянул, то даже руки от неожиданности развёл.

— Как это? Это мои вои… Да такое оружие нельзя здесь оставлять. Вы там с ума посходили? — Боровой встал и вокруг костра обошёл, потом на место плюхнулся. Нет. Сидеть тут в Казани он не хотел. Да ещё батянька Сююмбике со всем ногайским войском припрётся разбираться, чего там с его зятем любимым и кровиночкой — красавицей дочкой. Где-то на краю сознание была цифра в сто двадцать тысяч воинов, что он (бий Юсуф) повёл на Рязань, незадолго до мятежа, что его брат поднял. Пусть, как всегда, в три раза преувеличили летописцы. Всё одно — сорок тысяч. И он их может сюда осенью привести. А тут двести сорок человек. Всего по… два пишем три на ум пошло… Ну, почти двести человек на одного. Хрень какая. Даже начинать драку не стоит, шапкою закидаем. Одной шапкой же можно двести человек зашибить? Эвон триста спартанцев… плохо кончили. Своих войск, правда, ещё с тысячу, да касимовцев будет сотни три — четыре.

Оставаться глупость, но бросить тут на убой всех своих людей, а главное — оружие секретное — тоже глупость.

И чего делать? Неправильный вопрос. Эти воеводы не дадут ему тут остаться. Уж шесть здоровых мужиков с отроком совладают, хоть не турнике каждый день и не подтягиваются.

Ладно. Домой так домой. Там тоже скучно не будет.

Событие сорок шестое

Лодьи свои князь Углицкий все оставил Ляпунову. Хотя тому могут теперь и не понадобиться. Ну, да чего, всё одно без людей лодки Боровому пока не нужны.

Тимофей же Михайлович подрос за последние пару дней. Он теперь не дворянин. Он теперь бек. Тут среди беков в Казани мор прошёл. И Боровой подсказал карачибеку Булату Ширину и хану Шах-Али назначить беками Тимофея Михайловича Ляпунова и Тимофея Васильевича Скрябина, кроме своих приближённых, которые это заслужили. Бек — это как бы раньше — военный вождь. Потом стал наследственным титулом у осколков Золотой орды. Ну, а кем являются Скрябин и Ляпунов, если не военными вождями. Пусть и не больно большие у них отряды, зато кусучие. Сейчас им выделили поместья и дворцы ими же и убитых беков из числа сторонников крымской партии. Более того, воинам, которых той ночью захватили в плен, предложили присягнуть новым бекам и войти в их отряды. Так же предложили и воинам других репрессированных беков. В результате за последние три дня, что русские воеводы провели в Казани, отряд Ляпунова, из двух сотен, вырос до четырёх почти, а два десятка Скрябина превратились в две сотни. Собранные по всей Казани ружья всех систем и порох со свинцом отдали в эти отряды и теперь у хана Шаха-Али есть «гвардия» из шести сотен опытных воев вооружённых огнестрелом.

Обозвали их — гулямы. А чтобы они полностью соответствовали этому названию «Конная гвардия арабов», выдали каждому по доброму коню.

Новые беки при прощании с Юрием Васильевичем просили их тут навсегда не оставлять. Там мол и жены и детишки. Да и плохо жить среди чужих, даже языка не зная.

— Учите. Детей с жёнами могу отправить к вам сюда. А насчёт языка? Тут ещё полно русских рабов осталось, найдите себе толмачей и учителей, которые будут вас татарскому учить. Бек — это князь. Но это вы тут князья и во дворцах живёте, а вернётесь на Русь, и опять нищими дворянами станете. Учите своих новых воев и увеличивайте отряды. Уверен я, что обязательно бий Юсуф осенью пожалует с войском. Я постараюсь у брата вам подмогу выбить, но вы и сами не сидите на попе ровно… Учите людей. Повторяюсь. Всё, други, прощевайте.

На этот раз спешить было некуда и люди вокруг чужие, потому за вёсла князь Углицкий не садился. Невместно. При этом сам Юрий Васильевич от недостатка физических нагрузок и безделия маялся. Плыл он в одной лодье с князем Серебряным и играл время от времени с ним в шахматы или шашки, но соперник был совсем слаб. Не интересно с ним играть. Даже если сразу себя ферзя лишить.