Демоны добра и зла (ЛП) - Харрисон Ким - Страница 38

Я опустилась на кушетку.

— Знаю, это важно, но ты умеешь делать удивительные вещи. Ты умеешь шить, вязать и плести. Ты заплетаешь волосы лучше, чем он, и готовишь еду из ничего. Я знаю, его впечатляет то, как ты организуешь фейри и выстраиваешь охранные линии в саду. — Но фейри уже не было, они улетели в Мексику до весны.

— Пикси, не умеющая выращивать еду, бесполезна, — буркнула она. — Когда он узнает, то возненавидит меня.

Я в этом сильно сомневалась. Ее неудачи, вероятно, объяснялись тем, что у нее никогда не было ни клочка земли, который она могла бы назвать своим. Ничто не растет, если за ним не ухаживать. Но ей нужны были доказательства, а не мои пустые слова, и я на мгновение задумалась, прежде чем встать и направиться в угол восьмиугольной комнаты, которую я самовольно назвала своей кладовкой.

— У меня есть идея, — сказала я, роясь в большой сумке на полу, пока не достала оттуда небольшой бумажный мешочек, слабо пахнущий луком и грязью. — Вот, — сказала я, доставая маленькую луковицу.

— Слишком поздно. — Гетти вытерла глаза. — Земля твердая. По крайней мере, я это знаю.

Улыбаясь, я свернула пакет и вытряхнула содержимое.

— Это не для посадки на улице. Это белянка, что-то вроде нарцисса. Их выращивают зимой в помещении. Я купила их, чтобы подарить Айви на солнцестояние, но купила около дюжины. Ты можешь взять штучку. Проверь. Убедитесь, что луковица крепкая и жизнеспособная. Все, что тебе нужно сделать, это наполнить вазу водой и поставить луковицу так, чтобы донышко едва касалось ее. Ее даже не нужно ставить на солнце.

Гетти вытерла нос обрывком ткани, не сводя глаз с луковицы.

— Я не понимаю.

— Она будет расти, — настаивала я. — В мертвую зиму.

Она смахнула слезы, надежда сделала ее прекрасной.

— Ты думаешь?

— Гарантирую. Это написано прямо на упаковке.

Я поставила перед ней луковицу, и она взяла ее в руки — бумажный сверток был размером с груду белья.

— Спасибо, Рейчел, — сказала она, с трудом набирая высоту. — Дженкс значит для меня весь мир. Я не хочу, чтобы он считал меня глупой.

— Не за что, — сказала я, но она уже выскочила в открытую дверь и спустилась по лестнице. — И Дженкс никогда не считал тебя глупой, — прошептала я.

Счастливый вздох вырвался у меня, и, быстро проверив, все ли жемчужины я достала, в носках я спустилась по лестнице. Гетти в святилище не было, и Дженкс поднял глаза от того места, где они с Констанс стояли над телефоном. Экран светился, и она, судя по всему, использовала его для ругани, если верить смайликам с какашками.

— Что случилось с Гетти? — спросил Дженкс, смущенно покраснев. — Она пролетела здесь так, словно за ней гнался сам дьявол.

— Ей было скучно, — солгала я, не желая говорить ему, что ее мучает чувство неполноценности. — Поэтому я подарила ей одну из луковиц, которые купила для Айви. Наверное, она хочет, чтобы она зацвела.

— Ох… — Его ноги оторвались от стола, и он опустился обратно, явно разрываясь между наблюдением за Констанс и тем, чтобы вломиться к Гетти и ее новой луковице.

Констанс присела на корточки рядом со светящимся телефоном и похлопала по нему, привлекая мое внимание. На нем было открыто приложение для заметок, и, судя по плохому настроению Дженкса, она добилась своего. Что бы это ни было.

— Я благодарна тебе за то, что ты больше не копаешься в моих вещах, Констанс, — сказала я, доставая горсть жемчуга, но затем замешкалась. Мне некуда было их положить. — Хочешь, я отнесу их в сад? Здесь их много.

Констанс покачала головой, указывая, чтобы я положила их в миску с обрезками Гетти.

— Кровавый Усатик считает, что ты плохо справляешься с управлением Цинци, — сказал Дженкс, сложив руки на груди и пнув телефон, чтобы заставить Констанс зашипеть на него.

Горсть жемчуга упала в миску, и я села. Констанс начала пищать, жестикулируя на экране белой лапой. Миска была слишком мала, и я начала складывать жемчужины, хмурясь, пока читала: «Она плохой лидер. Из-за этого пострадал ее волк, и теперь ей приходится выполнять и его работу. Ведьма влипла по уши.»

— Не слушай ее, Рейч, — насмехался Дженкс. — Будто она могла сделать что-то лучше.

— Да, — вздохнула я, но чувство вины мелькнуло, когда Констанс начала похлопывать по всплывающей клавиатуре телефона.

«Пять минут со мной, и Винсент стал бы моим щенком или умер бы. Ты оставила его в живых. Роковая ошибка».

Мышь указала на экран, ее черные вампирские глаза-бусинки были устремлены на меня. Наверное, хорошо, что она такая маленькая, иначе ее феромоны злобного вампира сильно бы меня подкосили. Она была в ярости. Я не была уверена, почему. По-моему, ее никогда не волновали жители города, она лишь отвечала за них.

— Убийство Уолтера Винсента не решит мою проблему, — сказала я, и мое нарастающее оправдание пошатнулось, когда мышка ловко переключила клавиатуру на меню эмодзи и трижды ударила по символу какашки.

— Говорит, что ты, — пробормотал Дженкс.

— Уолтер смог свалить Дэвида только благодаря магии заклинателя, — сказала я, когда Констанс снова начала подбирать слова. — И теперь его магия у меня.

Мышь качнулась назад и жестом показала на экран. Дженкс склонился над ним.

— Ты все еще выполняешь работу собаки, — прочитал он, оскалившись. — Убийство Винсента передаст сообщение. Не убивая его, ты говоришь: «Воспользуйся мной». 

Я скривилась, почувствовав упрек.

— Если я убью Уолтера, то попаду в тюрьму.

Констанс оттянула губы от зубов в странной ухмылке и похлопала по экрану:

— Вот что я хочу сказать. Ты неэффективна. Чтобы править, нужно убивать.

— Нет. Нет, не хочу, — сказала я. — Маг — моя ответственность, и я позабочусь о нем.

Но она снова взялась за клавиатуру, и я наклонилась, чтобы прочитать:

— В следующий раз, когда тебе бросят вызов, Дэвид умрет. Ты — плохой правитель, жертвуешь своими людьми, чтобы сохранить свою душу чистой. Научись искусству убивать или позволь это делать кому-то другому.

И тут меня охватило чувство вины. Она была права. Дэвиду было больно, потому что я не справилась со своей работой.

— Рейч, мохнатый пакет с кровью ничего не знает, — сказал Дженкс, и Констанс отсалютовала ему розовой лапой в один палец.

— Нет, она права. — От чувства вины у меня защемило в груди. Опустив голову, я сложила последние несколько жемчужин в чашу. Но они были круглыми, и я отвлеклась. Одна скатилась, а остальные рассыпались по столу звенящим каскадом.

В бешенстве Констанс бросилась за ними, поймала и засунула две в свои защечные мешочки, а еще четыре отскочили от стола.

— Если ты убьешь Уолтера, то попадешь в тюрьму, — сказал Дженкс, не обращая внимания на Констанс, которая сползла со стола и принялась догонять четыре жемчужины, шумно катящиеся по дубовому полу. — Ты — не вампир, живущий вне закона. Она не знает ни капельки мочи пикси.

— Может быть, в этом смысл. — Вздохнув, я поставила локти на колени и обхватила подбородок руками. — Единственная причина, по которой Дэвиду причинили боль, — это то, что он поддерживает меня.

— Я не так это вижу. — Дженкс перевел взгляд на Гетти, когда пикси влетела в убежище из кухни, явно обеспокоенная шумом.

Но пока я смотрела на дверь Ходина, сомнения овладевали мной все сильнее. Констанс может быть жестокой и полубезумной. Ее вкусы в спальне могут переходить границы садизма. Но она также была права, и я не была уверена, что смогу и дальше подвергать своих друзей опасности.

И тут у меня отвисла челюсть, когда Констанс устремилась за катящейся жемчужиной прямо под дверь Ходина.

— Она в комнате Ходина. — Я встала. Мое колено ударилось о стол, и он подпрыгнул. Жемчуг разлетелся повсюду. — Она прошла прямо под дверью.

— Да? — Дженкс поднялся, явно не впечатленный. — Она делает это уже несколько месяцев.

— Да, но почему она может пройти под ней, а мы не можем даже прикоснуться к двери? В чем разница? Это не ее размер. Ты тоже не можешь дотронуться до двери.