Ментальная Кухня 4 (СИ) - Злобин Максим - Страница 33

Стиснув зубы, Аничкин принялся дрючить и штрафовать, штрафовать и дрючить.

— Дрючь на упреждение, штрафуй по факту, — Станислава Витальевна посвящала его в детали своей религии. — Не наоборот.

И вот, в один прекрасный день Санюшка с удивлением почувствовал на своей заднице что-то влажное и шершавое. Язык! О боги, это был язык! Уже не вспомнить кто был первым, — то ли Коля, то ли Толя, а то ли кто-то из новеньких, — но ему в цех принесли кофе, хотя он никого об этом не просил.

— Латте с пончиковым сиропом, как вы любите, — а потом ещё: — Сан Саныч.

Да! Будто настрадавшийся в своём тесном шаре покемон, в одночасье Аничкин эволюционировал из Санюшки в настоящего Сан Саныча. Такого Сан Саныча, которому носят кофе. Такого Сан Саныча, которому доверяют целую кухню.

Не сказать, что проделать над собой эту работу ещё раз на борту «Ржевского» было очень легко, но гораздо легче чем в первый раз. И Санюшка справился.

Пришлось попотеть и весь день не вылезать с кухни, но повара ходили по струнке и все три приёма пищи были встречены господами англичанами на «ура». Да так, что аж с щедрыми чаевыми, чего не случалось за всё время пути от Питера и до Москвы.

Хотя… возможно дело было в том, что сегодня гости вместо обычных деловых переговоров устроили шумную пьянку и затыркали поваров своими просьбами. Вот и компенсировали, что называется.

— Всем спасибо, — резюмировал день Сан Саныч. — Все молодцы, — и отпустил смену спать.

Сам же остался с дежурным. На всякий случай, потому что синие англичане до сих пор шумели за стеной камбуза и в любой момент могли дозаказать закусок.

Душа у Санюшки пела. Он хвалил себя, разгонял множество приятных мыслей и заодно думал, как бы перенести новое знание на другие аспекты жизни. Как бы так её улучшить? Да, он уже давно понял, что знакомство с Каннеллони — это козырь, но как бы его так получше разыграть?

В какой-то момент мозг перекипел. От дум, от впечатлений и от тяжёлой рабочей смены на износ. Захотелось поощрить себя и чуточку выпить.

— Маргарита Витальевна, здрасьте, — на цыпках, Санюшка вылез с камбуза в бар. — А дайте-ка мне винца… гы-гы… на соус.

— Держи, — улыбнулась Рита, наугад схватив первую попавшуюся бутылку. — Составить компанию в приготовлении соуса?

— Конечно!

Покинув постылую стажировку со словами: «ой, да пошёл ты нахер» — в адрес администратора Олежи, Сидельцева ушла вместе с Аничкиным на кухню. В декорациях замытой после смены кухонной нержавейки, случился непреднамеренный корпоратив.

На троих, — вместе с дежурным поваром, — ребята выпили одну бутылочку, за ней вторую, а за ней и третью. Разговор лился. И вот опять! Опять Санюшка ощутил на себе последствия своей чудо-трансформации!

За всё время знакомства, пассия его друга не обмолвилась с ним и парой фраз, сейчас же они разговаривали на равных, — обо всём и ни о чём одновременно. Санюшка говорил с серьёзным, между прочим, человеком! Женой криминального авторитета, магичкой огня и в недавнем прошлом владелицей бизнеса. А ещё — очень красивой женщиной, которая внезапно восприняла его всерьёз…

Но нет!

У Санюшки даже мысли не было, чтобы… ну… дерзнуть. Дружба с Пацацией — это святое, и никаким сиськам её не разрушить. Даже вот таким, пышным, увесистым и наверняка в миленьких веснушках. К тому же, Сидельцева тоже ни о чём таком не помышляла, и тоже помнила о своём любимом человеке-грузине.

Однако пофантазировать на пьяную голову о всяком влажном и потном было весьма приятно, и когда пьянка закончилась, Санюшка шуровал в свою каюту с явным намерением… э-э-э… прежде чем лечь баиньки, устроить сеанс познания собственного тела.

Да только не вышло.

— Ы-ЫЫКХ! — от неожиданности Аничкин выпучил глаза.

Стоило ему спуститься на вторую палубу, как кто-то крепко схватил его прямо за срам.

— Малыш, — шепнул на ухо пьяненький женский голосок. — Пычиму не сказал, што приедешь уже сегодня? Я так соскучилась…

Обернувшись на голос, Санюшка понял, что прямо сейчас его тестикулы находятся в руках звезды отечественного кинематографа, сиятельной Дадарины. К слову, Александры Александровны, как и он сам. Ну… почти.

И что-то надо делать. Как-то надо оправдаться, вот только… за что?

— Я… это, — начал было Санюшка, но актриса перебила его, впившись в губы страстным поцелуем.

— Пойдём, — сказала она, взяла за руку и повела за собой в люкс.

— ДА⁈ ДА-ААА!!! — крики из каюты не смолкали до полуночи. — ДА⁈ ДА!!! ДАДАРИНА!!!

Ранее и в тот же день.

Стоим. Смотрим. Вот и встретились наконец-то…

Сидельцев вышел на пустырь уже голым по пояс и каким-то нереально большим, так что спортивные штаны натянулись и едва прикрывали щиколотки. А значит опять психует. Опять злится и едва сдерживается от превращения. Ну посмотрим, берсерк херов, поможет ли тебе твоя ярость.

На волосатой груди у Пашки висел здоровенный золотой амулет с изображением солнца — явно что защитный артефакт. Расковырять такой на пару с Агафонычем возможно, но сложно. А ещё затратно по времени и не сказать, чтобы сильно нужно. Куда эффективней будет взять под контроль его обсосов.

Да-да-да.

Те люди, что встали за Сидельцевым, ничего плохого мне не сделали. Помимо того, что встали, конечно… Встали, а значит остались с Павлом Геннадьевичем даже после всего того, что было, и прекрасно сознавая кто их босс. А потому обсосы. Мрачные, конченные обсосы; наглые и испорченные. Грязь, мразь, и вообще фу быть такими.

Один за другим они выходили из ангара и становились полукругом. Кто с куском трубы, кто с мечом, кто с пистолетом, а кто и с файерболом на ладошке, — зря они, конечно, ману жгут для поигрывания мускулами. Ну да ладно…

Итак: выстроились. Вот они, вот мы. И даже не знаю, стоит ли вообще разговаривать. Может ли быть хоть какой-то выход из ситуации, так чтобы все остались довольны? Пожалуй, нет. Ни компромиссов, ни уступок не будет.

Однако Джордано ди Козимо попытался:

— Я Звено Цепи! — крикнул он, сделав пару шагов вперёд. — Я приказываю тебе подчиниться мне, как старшему!

— Пошёл нахер! — крикнул в ответ Сидельцев. — Где грёбаный грузин⁈

А грёбаный грузин тем временем на четырёх костях пробежал сквозь толпу итальянцев, остановился на самой кромке авангарда и заревел, брызгая слюной.

— Отлично, — ухмыльнулся Сидельцев, оглянулся назад, а затем продолжил. — Эй, старик! Нам с тобой делить нечего! Отдай мне тех, кого я искал, и разойдёмся миром!

Что ж… теперь настала очередь деда кричать:

— Пошёл нахер!

Ну вот и всё, собственно говоря. Вот и поговорили. Запрокинув голову назад, Сидельцев начал трансформироваться в Чёрного. Его люди, осмелев, сделали пару шагов вперёд, но и мы в свою очередь начали демонстрировать свои… м-м-м… умения.

Из разбитых окон склада за нашей спиной полыхнуло пламя, а спустя несколько секунд на поле боя появился Кудыбечь и… в этот раз не один. Собирая на себе плотоядные взгляды горячих итальянцев, рядом с ним шла Фурфурия. Настоящая! Всамделишная! Явилась из своего персонального Ада над на помощь.

А драться демоница решила…

Я даже не знаю, как это назвать. Не сильно шарю в аниме, но кажется для гипертрофированно-огромного оружия есть какое-то название; типа термин специальный… Или нет? Короче! На плечо демоница закинула длинный, толстый как рельса посох, вместо навершия у которого была ржавая циркулярная пила. Причём такая… с лесопилки.

Самый сильный из мужчин такую хренатовину от груди вряд ли отожмёт, а Фурфурия тем временем несла её легко и беззаботно. Поигрывала, будто она ничего не весит.

Ну а рядом с ней шагал Мишаня, облачённый в огненные самурайские доспехи, что тоже доставляло.

— Владимир Агафоныч, — шепнул я. — Давайте-ка устроим негодяям дизмораль.

— А давайте-ка, Василий Викторович.

На пару с сенсеем, мы вскрыли всех, кого только возможно. «Тебе п****» — раздался вкрадчивый тихий шепоток в головах у людей Сидельцева: «Это твой последний день», «Как думаешь, выстоишь против менталиста?», «Да-да, сучонок, мы уже здесь… кстати, ты уверен в реальности происходящего? Уверен, что уже не лежишь в луже собственной крови и кишок?»