Оракул с Уолл-стрит 5 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 46

«Все идет по плану», — подумал Эдвард, отпивая ароматный кофе. Его брокерская контора «Харден и Компания» специализировалась на обслуживании состоятельных клиентов со Среднего Запада.

За последние два года он накопил солидный капитал, вложив значительную часть личных сбережений в акции ведущих американских корпораций. Radio Corporation торговалась по семьдесят восемь долларов за акцию, General Electric по двести десять, а его любимая Montgomery Ward по пятьдесят четыре.

В половине седьмого к столу присоединилась Маргарет в шелковом халате нежно-розового цвета. Следом сбежали дети, десятилетний Томми с растрепанными светлыми волосами и восьмилетняя Салли в ночной рубашке с кружевными оборками.

— Папа, а ты купишь мне новую куклу? — спросила Салли, устраиваясь на коленях у отца. — Ту, что мы видели в витрине «Фао Шварц»?

— Конечно, принцесса, — Эдвард поцеловал дочь в макушку. — На этой неделе папа заключит очень выгодную сделку, и мы купим тебе самую красивую куклу в городе.

Томми, уже достаточно взрослый, чтобы интересоваться отцовской работой, спросил:

— Пап, а что такое биржа? Почему все говорят, что там можно быстро разбогатеть?

Эдвард рассмеялся, взъерошив сыну волосы:

— Биржа это место, где умные люди покупают кусочки больших компаний. Если компания работает хорошо, эти кусочки дорожают. А умные люди становятся еще богаче.

— А ты умный, пап?

— Очень умный, — вмешалась Маргарет, целуя мужа в щеку. — Самый умный папа на свете.

В семь утра к дому подъехал черный Buick Master Six с шофером Джеймсом за рулем. Эдвард надел шерстяное пальто с меховым воротником, взял кожаный портфель и направился к выходу.

На пороге его остановила Маргарет:

— Эдди, — она поправила его галстук, — помнишь, мы договорились поехать в эти выходные к твоим родителям в Бостон?

— Конечно, дорогая. Как только закончу с мистером Андерсоном из Детройта. Он хочет вложить в акции еще пятьдесят тысяч.

Маргарет крепко обняла мужа:

— Люблю тебя. Береги себя.

Дети выбежали во двор проводить отца. Салли помахала ручкой, а Томми по-взрослому пожал отцу руку.

— До свидания, папа! Заработай много денег! — крикнул мальчик, когда автомобиль тронулся с места.

По дороге в Манхэттен Эдвард просматривал документы в кожаной папке. Портфель его личных инвестиций на вчерашнее закрытие стоил сто двадцать тысяч долларов, состояние, которое позволяло семье жить в роскоши.

Плюс клиентские счета на общую сумму восемьсот тысяч, с которых он получал комиссионные. Дом на Лонг-Айленде, загородная дача в Коннектикуте, образование в лучших школах для детей, все это стало возможным благодаря буму последних лет.

Офис «Харден и Компания» располагался на двадцать третьем этаже небоскреба на Уолл-стрит. Эдвард поднялся на лифте, которым управлял приветливый ирландец О’Брайен в форме с золотыми пуговицами.

— Доброе утро, мистер Харден! — улыбнулся лифтер. — Готовы к новому дню больших прибылей?

— Всегда готов, О’Брайен. Всегда готов.

Офис встретил Эдварда привычными звуками делового утра. Телефоны звонили, печатные машинки стучали, биржевой тикер в углу выстукивал котировки на длинной бумажной ленте. Секретарша мисс Уиллоубрук, строгая дама в очках с тонкой оправой, уже сидела за своим столом из орехового дерева.

— Мистер Харден, — она подняла голову от корреспонденции, — мистер Андерсон из Детройта звонил полчаса назад. Подтвердил встречу на десять утра. И еще звонила миссис Поттс из Чикаго, хочет увеличить вложения в Montgomery Ward.

Эдвард прошел в свой кабинет, просторное помещение с панорамными окнами, выходящими на Гудзон. На массивном столе из красного дерева лежали утренние сводки биржевых котировок. Он включил тикер, наблюдая за бегущими цифрами.

RCA — 78… 76… 74…

GE — 210… 207… 204…

MONT WARD — 54… 52… 49…

Первый час торгов показывал снижение, но это не вызывало тревоги. После вчерашнего восстановления небольшая коррекция казалась естественной.

В девять тридцать Эдвард созвонился с несколькими коллегами. Настроения варьировались от осторожного оптимизма до полной уверенности в продолжении роста.

Джордж Майлз из «Милтон Бразерс» говорил:

— Эдди, умные деньги вчера вернулись на рынок. Это была последняя возможность купить качественные акции по сниженным ценам.

Фрэнк Колумен из «Нью-Йорк Инвестмент» соглашался:

— Европейцы распродали почти все. Давление ослабло. Теперь рынок может спокойно расти дальше.

К десяти утра Доу-Джонс потерял уже восемь пунктов, но это все еще укладывалось в рамки нормальных колебаний. Эдвард встретил мистера Андерсона, солидного промышленника из Детройта с седыми усами и золотыми зубами.

— Мистер Харден, — Андерсон устроился в кожаном кресле напротив стола, — я хочу вложить дополнительные пятьдесят тысяч в автомобильные акции. General Motors выглядит особенно привлекательно.

— Отличное решение, — кивнул Эдвард, доставая бланки ордеров. — GM торгуется сегодня по сорок девять долларов. Очень выгодная цена после недавней коррекции.

Пока они обсуждали детали сделки, тикер в углу начал работать быстрее. Звук стал более частым, почти лихорадочным.

В половине одиннадцатого в кабинет ворвалась мисс Уиллоубрук с бледным лицом:

— Мистер Харден, срочные новости с биржи! Доу-Джонс потерял уже двадцать пунктов!

Эдвард извинился перед клиентом и подошел к тикеру. Цифры мелькали с пугающей скоростью:

RCA — 68… 64… 58…

GE — 195… 187… 178…

MONT WARD — 43… 38… 32…

— Что происходит? — спросил Андерсон, присоединяясь к ним.

— Техническая коррекция, — попытался сохранить спокойствие Эдвард. — Возможно, крупный игрок фиксирует прибыль.

Но в глубине души он начинал понимать, что это нечто большее. Объемы торгов были колоссальными, цены падали слишком быстро и по всем акциям одновременно.

К полудню картина стала катастрофической. Доу-Джонс потерял уже сорок пунктов, более тринадцати процентов. Личные инвестиции Хардена обесценились на тридцать тысяч долларов за утро.

Зазвонил телефон. Звонил Чарльз Брэдфорд из «Континентальной трастовой компании», банка, который кредитовал большую часть маржинальных позиций Эдварда.

— Харден, — голос Брэдфорда звучал холодно, — нам требуется дополнительное обеспечение по вашему маржинальному счету. Двадцать пять тысяч долларов. Сегодня же.

У Хардена похолодело в груди:

— Чарльз, я понимаю ситуацию, но…

— Никаких «но», Харден. До трех часов дня. Или мы будем вынуждены продать ваши позиции по рыночным ценам.

Двадцать пять тысяч долларов наличными. Все свободные деньги Эдвард уже вложил в акции. Дом заложен под кредит. Единственный способ найти деньги — продать часть акций, но по нынешним ценам это означало огромные потери.

Телефон зазвонил снова. На этот раз звонила миссис Поттс из Чикаго:

— Мистер Харден, что происходит с моими инвестициями? Мой сосед говорит, что Montgomery Ward рухнула на тридцать процентов!

— Миссис Поттс, это временные трудности…

— Временные? — ее голос дрожал от ярости. — Я доверила вам сбережения всей жизни! Сорок тысяч долларов!

Один за другим звонили клиенты. Паника в их голосах передавалась Эдварду. Мистер Томпсон из Кливленда потерял половину пенсионных накоплений. Семья Джонсонов из Милуоки лишилась денег, отложенных на образование детей.

К часу дня его личный портфель стоил уже только семьдесят тысяч долларов. Потери составили пятьдесят тысяч за пять часов торгов.

Эдвард сидел за столом, потирая ноющие виски. Кожаная обивка кресла, которая еще утром казалась символом успеха, теперь ощущалась как насмешка судьбы.

Мисс Уиллоубрук принесла еще один маржин-колл. Теперь уже на тридцать пять тысяч долларов. Банк требовал либо денег, либо немедленной продажи всех позиций.

— Продавайте, — прошептал Эдвард. — Продавайте все.

К двум часам дня его личные инвестиции были ликвидированы по бросовым ценам. Вместо ста двадцати тысяч долларов утром осталось сорок две тысячи. Но хуже того, долги банку составляли шестьдесят тысяч долларов.