Оракул с Уолл-стрит 5 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 2

— В то, что мы знаем лучше всего. Отели и казино, рестораны, ночные клубы. В строительство — дороги, мосты, здания требуют огромных капиталовложений, а прибыль гарантирована правительственными контрактами. В профсоюзы, кто контролирует рабочих, тот контролирует отрасль.

Марранцано поднялся со своего места.

— И кто будет управлять этими инвестициями? На кого мы должны положиться?

— На профессионалов, дон Марранцано. На людей, чья единственная заинтересованность — прибыль клиентов.

— А если эти профессионалы решат исчезнуть с нашими деньгами?

Я улыбнулся.

— Для этого существует система гарантий. Каждая операция контролируется представителями вкладчиков. Никакие крупные решения не принимаются без одобрения совета.

Лучиано встал.

— Мистер Харвей, расскажите об отмывании денег через фондовый рынок. Слышал, это очень эффективно.

— Действительно, — я развернул схему биржевых операций. — Представьте: у вас есть миллион долларов наличных. Вы создаете подставную компанию, которая «покупает» акции другой вашей компании. Затем акции продаются на бирже, деньги поступают на банковский счет. Уплачивается подоходный налог, и капитал становится абсолютно чистым.

— А риски?

— Минимальны, если операции проводятся через разные биржи и в небольших объемах. Секрет в распределении по времени и компаниям.

Массерия заговорил впервые за весь день:

— Молодой человек, что вы знаете о наших делах? Вы торговец галантереей из Филадельфии. Зачем нам доверять чужаку?

В зале напряглись. Я почувствовал, как за спиной шевельнулся О’Мэлли.

— Дон Массерия, — ответил я спокойно, — я знаю деньги. Я знаю, как заставить их работать. Ваши дела — это прибыль. Моя специальность — приумножение прибыли. Мы можем быть полезны друг другу.

Мэдден встал, поддерживая меня.

— Джо, мистер Харвей уже доказал профессионализм. За шесть месяцев он удвоил мои инвестиции на Уолл-стрит.

— И мои тоже, — добавил Лучиано. — Его советы принесли нам больше денег, чем три удачных склада с виски.

Лански кивнул.

— У меня есть конкретные цифры. Мистер Харвей, покажите им систему маржинальной торговли.

Я перевернул страницу к последней схеме.

— Джентльмены, сейчас на бирже можно покупать акции, внося только десять процентов собственных средств. Остальное дает брокер в кредит. Это означает, что на сто тысяч долларов вы можете контролировать акций на миллион.

— А если акции упадут? — спросил Костелло.

— Если правильно выбирать компании и момент выхода, риск минимален. За последний год даже самые консервативные акции выросли на тридцать-пятьдесят процентов.

Нитти поднялся.

— Мистер Харвей, а что насчет международных операций? Слышал, есть способы перевозить деньги в другие страны.

— Совершенно верно. Швейцарские банки, например, гарантируют полную конфиденциальность. Можно создавать счета на подставных лиц, переводить капиталы в золото, хранить в разных валютах.

Я показал последнюю схему, изображающую сеть международных трансферов.

— Представьте, что ваши деньги работают не только в Америке, но и в Европе, Азии, Южной Америке. Диверсификация — основа финансовой безопасности.

Марранцано снова поднялся, и его лицо было мрачным как туча.

— Все это очень красиво звучит, сеньор Харвей. Но я вижу здесь одну проблему. Вы предлагаете нам положиться на систему, которую мы не контролируем. На людей, которых мы не знаем. На деньги, которые будут где-то далеко от нас.

Он обвел взглядом зал.

— Почетное общество строилось на крови и клятвах. На семейных узах и личном доверии. А вы предлагаете нам… что? Бумажки? Счета в банках?

— Дон Марранцано, — вмешался Лучиано, — времена меняются. Мы можем измениться с ними или остаться в прошлом.

— Прошлое дало нам силу! — резко ответил старый сицилиец. — Что даст нам ваше будущее?

Воцарилась напряженная тишина. Я понял, что наступил переломный момент.

— Дон Марранцано, — сказал я осторожно, — никто не предлагает отказываться от традиций. Мы говорим о дополнительных возможностях. Семья остается семьей. Но семья может стать богаче.

Старый босс смерил меня долгим взглядом.

— Возможно. Но семья может и исчезнуть, если забудет о том, что ее объединяет.

Он развернулся и направился к выходу. За ним потянулись его люди.

После их ухода атмосфера в зале заметно разрядилась. Лански подошел к трибуне.

— Мистер Харвей или, вернее, Стерлинг… Отличная презентация. У меня есть несколько конкретных вопросов о швейцарских банках…

Следующий час прошел в обсуждении технических деталей. Массерия молчал, но не ушел. Костелло и Нитти задавали вопросы о конкретных инвестиционных возможностях.

К шести вечера основная часть была завершена. Мэдден объявил перерыв до завтра, когда примут конкретные решения.

— Неплохо, Стерлинг, — сказал он мне, когда участники начали расходиться. — Марранцано отреагировал предсказуемо, но остальные заинтересованы.

— А Массерия?

— Джо Босс пока присматривается. Но если он увидит конкретную выгоду, присоединится.

Лучиано подошел к нам.

— Завтра будет решающий день. Голосование по всем предложениям. Твоя презентация дала нам хорошую основу.

— А что с Марранцано?

— Дон Сальваторе не сдастся так просто. Но у нас есть аргументы, которые он поймет.

Мы покинули отель «Трейморе», когда солнце уже клонилось к закату. Атлантик-Сити готовился к вечерним развлечениям, огни казино зажигались один за другим, музыка наполняла вечерний воздух.

— Завтра узнаем, изменили ли мы историю, — сказал О’Мэлли, когда мы ехали обратно к отелю.

— История уже изменена, Патрик, — ответил я, глядя на огни города. — Вопрос только в том, в какую сторону.

Полночь наступила тихо, как крадущаяся кошка. Атлантик-Сити погрузился в ночную дремоту, лишь где-то в казино продолжали перебирать фишки и звенеть стаканы.

Я лежал в постели, анализируя прошедший день. Марранцано демонстративно покинул конференцию, но завтра предстояло решающее голосование.

Мартинс спал в кресле у двери, привычка старого солдата. О’Мэлли разместился в соседнем номере, но я знал, что у ирландца тонкий слух, даже если он спит.

В два часа раздался едва слышный скрип. Это не дверной замок, я бы услышал. Что-то более тонкое. Металл по металлу, осторожное высверливание.

Еще через минуту мои подозрения подтвердились. Кто-то работал над дверным замком со стороны коридора. Осторожно взламывал. Профессиональная работа.

Я мягко перекатился к краю кровати и достал из-под подушки кольт.38. Мартинс открыл глаза, услышав посторонние звуки. Вопросительно поднял бровь. Я указал на дверь и приложил палец к губам.

Мартинс бесшумно поднялся с кресла. Десять лет военной службы не прошли даром. Он извлек автоматический пистолет и занял позицию у стены рядом с дверью.

Звуки прекратились. Теперь последовала пауза, наш незваный гость проверял, все ли спокойно в номере. Затем медленно, очень медленно, щелкнул замок.

Я переместился к окну.

Дверь открылась на дюйм, на два. Тонкая полоска света из коридора прорезала темноту номера. Силуэт, затем второй. Двое мужчин в темной одежде. Один высокий, второй приземистый.

Высокий сделал знак партнеру остаться у двери. Сам начал красться к кровати.

Приземистый остался в дверном проеме, прикрывая отступление. Профессионалы.

Высокий подошел к кровати, поднял руку. В этот момент я включил настольную лампу.

— Добрый вечер, джентльмены. Не очень вежливо врываться без стука.

Он обернулся. Лицо скрывала черная маска, но глаза выражали удивление. Не панику, а удивление. Твердый орешек.

— Мистер Харвей из Филадельфии, — произнес он с легким итальянским акцентом. — Простите вторжение. У нас к вам неотложное дело.

— В половине третьего ночи? Настолько неотложное дело?

Мартинс бесшумно переместился за спину второго визитера. Приземистый почувствовал движение, начал поворачиваться. Поздно.