Не тот год (СИ) - Баковец Михаил - Страница 52

Пятая пуля досталась «четвёрке», вставшей практически напротив меня. На той по бокам висели какие-то канистры. После пробития одной из них на броне вспыхнул жаркий костёр, который очень быстро стал расползаться по танку.

И только после этого немцы поняли, что их расстреливают. Или услышали мои выстрелы, так как колонна встала, и стих шум траков.

Танки, запертые на дороге, принялись скатываться с неё. Один из них наехал на мой сюрприз. Растяжку из Ф-1 и килограммового подрывного заряда. И то, и другое было зачарованно на усиление. Поэтому, когда раздался взрыв, случившийся сбоку примерно в метре, несчастную «тройку» всю искорёжило. Стала она будто сделанная из тонкого пластика моделька после удара молотком. Навешанные на ней канистры с бензином радостно вспыхнули, превратив танк в огромный костёр.

Потом моей целью стал восьмиколесный высокий броневик, весь, казалось, состоящий из углов. На него я не пожалел два патрона. После попадания из броневика вылезли всего два человека. Один был в офицерском кителе, но без головного убора. Также, как пятёрка танкистов из подбитой третьей «четвёрки» эти двое тёрли лица и вели себя, как угоревшие от дыма или даже слезоточивого газа.

Один за другим стали греметь взрывы. Большую их часть активировали танки. И лишь на нескольких подорвались пехотинцы из грузовиков и танкисты из подбитых бронемашин.

Офицера из броневика я, не удержавшись, подстрелил. Увидел, как он оказался рядом с одним из остановившихся танков и всадил пулю.

— А говорят, что нельзя сразу двух зайцев подстрелить, — со злой радостью оскалился я при виде вспыхнувшей «тройки».

И тут в овраге раздался крайне мощный взрыв. Из взметнувшегося фонтана огня и дымы вверх взлетела танковая башня.

— Что, квест выполнили? Квествую вещь нашли? — вновь воскликнул я. Успевший спуститься в овраг танк после первого моего подбитого на выезде, как-то умудрился наехать на растяжку в кустах на его дне, которую я приготовил для пехоты, когда она ломанётся вдоль оврага с простреливаемых лугов и дороги.

На меня напала какая-то бесшабашность и азарт с общим придавливанием всех остальных эмоций и желаний. Видимо сказывался недосып, тяжёлая и нервная работа и множество откатов после применения кучи заговоров за последние сутки.

Очнувшиеся немцы открыли частую стрельбу во все стороны из всего доступного им оружия. За несколько минут они исковыряли луга, посносили кучу кочек и муравейников, которые, наверное, приняли за головы врагов в касках, хе-хе. Досталось и лесопосадке. Да ещё как досталось! Фугасные и малокалиберные снаряды превратили множество деревьев в щепки.

Неточная и заполошная стрельба немцев была мне только на руку. За грохотом выстрелов и разрывов пальба из моего ПТР была неслышна. Да и дым от загоревшейся травы и сухих деревьев в лесопосадке оказался к месту. Он затянул часть луга. Такие места привлекли всё внимание гитлеровцев, которые посчитали, что именно там и засели стрелки. Несколько раз я видел, как «двойки» причёсывали очередями автоматических пушек особо густые клубы дыма в лесопосадке. Может считали, что это дым и пыль от выстрелов из пушек? Не удивлюсь, если так. В этих железных гробах даже в будущем видимость не блистала, а ныне вообще должна быть, как сквозь щели между досок сарая.

Я методично уничтожал один танк за другим. За четверть часа я истратил все патроны и оставил гореть на лугах и на дороге не меньше двадцати пяти танков с несколькими броневиками и четыре грузовика. Когда последняя пуля из ПТР улетела в свою цель, я выпустил трофейное ружьё, взял в руки автомат, выскочил из окопа и побежал к дороге. Чёрт его знает, что меня подтолкнуло к этому. Возможно, я на самом деле превращаюсь в маньяка, который без сражений не видит для себя нормальной жизни. Берсеркер, не боящийся никого и ничего. Осталось только начать грызть бронежилет и трескать мухоморы за обе щеки, пуская пену изо рта.

Стоило приблизиться к колонне, как я очутился в настоящем аду. Дым, жуткая вонь гари, треск огня, лежащие десятки трупов и раненых, оторванные конечности, распотрошённые тела, ручьи жидкого огня, в которые превратился вытекающий бензин. Среди всего этого кроваво-огненного мусора войны валялись обыденные вещи вроде лопат с топорами, инструментов, вёдер и прочего подобного. Мой взгляд заметил баночку с краской и кистью. Сразу же в голову пришла хулиганская мысль.

— Добавим штришок, — вслух усмехнулся я и шагнул к краске.

Когда с шалостью было закончено, я сменил кисть на автомат. Когда снаряжённые магазины в подсумке закончились, забрал полные с какого-то тела немецкого унтера в кепи. Он лежал на спине раскинув руки на краю луга с виду абсолютно целый, уставившись остекленевшим взглядом голубых глаз в небо. Только тоненькая струйка крови вытекла из левого уха. Кроме подсумка с магазинами для «шмайсера» меня привлекли ножны с самым настоящим кинжалом. Не знаю, как называется подобный тип, но любой человек из моего времени этот клинок мог увидеть. Например, в кино, или в программе, посвящённой Великой Отечественной, или на блошином рынке в Москве, где торгуют всякой всячиной в виде раритетов и старины. В том числе и клинками от морского кортика царских времён до «оборотня». Ножны тут же перекочевали мне на пояс. А старые со штыком для «маузера» полетели на землю.

Пока действовали заговоры, я уничтожал гитлеровцев и их технику. Если требовалось закинуть в распахнутый люк канистру с бензином и метнуть следом гранату, то не ленился и делал это. В основном это касалось тех танков, которые я подстрелил из ружья в башню или корпус и пожара не случилось. Кстати, из люков в самом деле попахивало какой-то химией, от которой начинало першить в носоглотке и жечь глаза. Может, дело не в вещах танкистов, не в системе пожаротушения, в наличии которой я сомневаюсь в этой эпохе, а в патронах к ПТР? Вот только хоть убейте, но не могу представить, как немецкие инженеры смогли сунуть в винтовочную пулю капсулу с раздражающим или ядовитым веществом в количестве достаточном, чтобы вывести из строя экипаж.

Если танк горел плохо, то я закидывал в открытые люки несколько гранат. Почти на каждой бронемашине висело по несколько больших канистр с бензином. Теряюсь в догадках для чего танкисты превращали свой транспорт в катающиеся зажигалки, но подобный ход врагов был мне на руку. Каждая канистра дырявилась очередью из автомата и поджигалась взрывом гранаты. Благо, что последних на дороге было полно. Немецкие танкисты при покидании своей машины тащили наружу всё оружие, которое было внутри, среди которого находилась одна-две гранатная сумка.

Первые минуты я уничтожал мечущихся или залёгших на лугу танкистов. Потом стал выборочно бить только командиров танков и всех тех, кто как-то выделялся. Немцев оказалось так много, что у меня не хватит и целого дня, чтобы их всех перебить. Поэтому в первую очередь занялся техникой.

Жажда убийств, тяжёлый смрад от горящих машин, физическая и моральная усталость, вид мёртвых врагов — это так затуманило мою голову, что в какой-то момент я перестал осознавать окружающий мир.

ЭПИЛОГ

Неприятно задребезжал звонок на одном из двух телефонов, стоящих на столе по левую руку. Лаврентий Павлович снял трубку и коротко произнёс:

— Слушаю.

— Товарищ Берия, это капитан Хлыстов. Есть важная информация по разыскиваемому объекту, — услышал он голос одного из своих сотрудников. Капитан работал в том же направлении, на которое месяц назад был поставлен майор Иванов. Из-за тяжелого ранения майора эстафету принял Хлыстов. Ему не хватало майорского опыта, но его он замещал невероятным упорством и настойчивостью. Если бы не излишняя жёсткость и недостаточная гибкость, то Хлыстов мог уже давно стать наравне с Ивановым, войдя в ближний круг порученцев грозного наркома.

— Говорите.

— Из окружения вышли люди, которые лично общались с объектом.

— Где они сейчас?

— Содержаться в четвёртом корпусе на Лубянке.