Не тот год (СИ) - Баковец Михаил - Страница 37

— Стою, — крикнул в ответ, останавливая, наконец-то, велосипед. Вернее, я с него буквально спрыгнул, отпустив транспортное средство в свободный путь. Тот упал в паре шагов от меня, жалобно звякнув крыльями и цепью. Теперь у меня были свободны руки. Достаточно только прошептать короткий заговор, и я исчезну с глаз неизвестных. Правда, никто не давал гарантии, что те от неожиданности не перечеркнут очередью пустоту, где видели меня миг назад. Для этого не нужно внимание, которое отведёт магия. Хватит рефлексов.

Слева и справа от узкой лесной дороге зашелестели кусты, выпуская двух мужчин в драных советских гимнастёрках простых красноармейцев. Только у одного из них было оружие. Винтовка Мосина с примкнутым штыком.

— Ты зачем вылез? — набросился на безоружного его товарищ с винтовкой. Потом плюнул и вновь посмотрел на меня. — Ты кто такой?

— Учитель из Бреста, — спокойно ответил я ему. Ситуация стала для меня достаточно прозрачной, и я почти успокоился.

— Учитель?

— Учитель физкультуры, — кивнул я.

Тот ещё раз оглядел меня с ног до головы и задал очередной вопрос:

— Документы есть?

— Нет. Из-за бомбёжки и прихода немцев пришлось уходить без них. Даже одежду снял с чьего-то забора, — сразу прояснил я разницу в размерах между собственной тушкой и шмотьём на ней. — Едва ушёл. В первый же день немцы вылавливали всех, кто имеет отношение к партии и расстреливали. А им помогали предатели.

— Поесть есть что?

— Совсем немного. В сумке, — я указал рукой на саквояж, привязанный к багажнику велосипеда позади сиденья.

— Коль, а вдруг он шпион? — подал голос безоружный.

Вместо его напарника ответил я:

— Если бы я был немецким шпионом, то в карманах у меня лежала бы целая пачка документов на тот случай, чтобы меня никто ни в чём не подозревал и не задерживал. И пришёл бы сюда не в чужом рванье, а новенькой командирской форме.

Вооружённый недовольно посмотрел на нас обоих.

— Ладно, поднимай велосипед и пошли, — сказал он мне.

Я сначала сделал что он приказал, а потом поинтересовался:

— Куда идти-то?

— Куда надо. Топай за ним, а я буду за тобой присматривать.

Самое время было попробовать проверить трюк с ментальными заговорами. Но я решил поберечь внутреннюю энергию и посмотреть, что будет дальше.

Где-то минут через пятнадцать меня привезли в тесную лесную балку, закрытую со всех сторон плотной стеной деревьев и кустарников. Здесь я увидел ещё пятерых красноармейцев. Один носил знаки различия политрука, четверо остальных были рядовыми. Оружие имелось лишь у двоих — у командира и крепкого бойца, под гимнастёркой которого я заметил тельняшку. В первый миг я даже подумал, что встретил десантника. Потом себя одёрнул: откуда тут бойцы «дяди Васи»? Или боец натянул впопыхах то, что попалось под руку за неимением нательной рубахи, или вовсе это какой-то местный приблатнённый старослужащий, которому спускают с рук нарушение формы одежды.

«Или моряк какой-нибудь. Только откуда здесь взяться подобному земноводному? Не в лодках же по Бугу он раскатывает?», — проскочила в голове мысль.

У политрука на поясе висела кобура с «наганом», а обладатель тельняшки держал в руках АВС. Прочие были безоружные, если не считать чехол со штыком от АВС у одного на поясе.

— Товарищ политрук, — быстро сказал мой сопровождающий, — вот, мы тут задержали одного гражданина. Говорит, что учитель физкультуры из брестской школы. И ещё сказал, что у него есть еда.

— Как зовут? Документы есть? — встал с земли при моём появлении политрук. Ему было не больше двадцати пяти лет.

— Нет документов, не успел взять из дома, когда всё началось. Андрей Михайлович Дианов, родился в Москве, в прошлом году по распоряжению партии прибыл в Брест в качестве учителя физкультуры.

— Партийный? — зачем-то спросил меня политрук. Или просто его сознание зацепилось за моё «партия», а дальше сработала профдеформация.

— Да, — кивнул я. — С тридцать восьмого года.

О важности наличия партбилета я знал и раньше, но очень многие тонкости данного фактора в жизни советских граждан познал только после переноса в сорок первый год. Точнее, когда слушал разговоры бойцов в подвалах крепости во время передышек.

— Оружие есть? — влез в нашу беседу «тельняшка».

— Да какой… — сказал было мой конвоир с винтовкой. Но я его перебил.

— Да. Пистолет и гранаты.

— … чего⁈

— Тимохин, дурень! — зло посмотрел на конвоира политрук и схватился за револьвер, переведя взгляд на меня. — Откуда?

— Нашёл две расстрелянных немецких грузовых машины на дороге. Хотел поискать там продукты и воду, но нашёл только оружие, — выдал я легенду, которую придумал ещё по пути в балку. Всю дорогу думал, как же повезло или «повезло» нарваться на ротозеев. — Пистолет у меня. А гранаты в саквояже, — продолжил я.

— Сдать! — к этому моменту на меня смотрело дуло «нагана» и ствол АВС.

Практически всё моё имущество, если не считать одежду, перекочевало в руки красноармейцев. При виде продуктов они страшно обрадовались. Мне вот только решили связать руки с чего-то. Видя, как они вскрывают банки и режут колбасу, я подал голос:

— Товарищи, оставьте и мне. Я, как и вы тоже хочу есть.

— Тебе-то с чьих милостей должны дать харчи? — зло сказал Тимохин, тот самый боец с «мосинкой».

— С той, что я такой же советский гражданин, как и вы. А вы, всё же, бойцы Красной армии и обязаны меня защищать, а не грабить.

— Чего? — протянул один из троицы, которых я увидел в балке вместе с политруком и «тельняшкой».

— Да шпион он, я так сразу сказал, — подал голос напарник Тимохина. — И выглядит не по-нашему, и с немецким оружием, и без документов.

— Я уже говорил про документы и повторю ещё раз для особо дурных. Если бы немцы меня заслали как своего шпиона, то дали бы такие бумаги, при виде которых ты, дурак, встал бы по стойке смирно и отдал мне свои сапоги с одеждой, прикажи я это сделать.

— Чего? — повторил он вслед за одним из своих товарищей. — Да я тебя сейчас!..

Он подскочил ко мне с намерением почесать кулаки о моё лицо, чего я допускать точно не собирался. Отступив в сторону, я толкнул бойца плечом после его богатырского замаха. И тот, потеряв равновесие, полетел на землю.

— Отставить! Отставить, я сказал! Мешков, отошёл назад! — заорал политрук и затряс над собой револьвером.

— Да чего он, а? Шпион, а ведёт себя… Да и вообще, чего он такой наглый? Его расстрелять нужно, — торопливо и дрожащим от злости голосом произнёс боец.

— Мешков, я приказываю тебе отойти от него!

Кое-как восстановив порядок, политрук устроил мне допрос. А я что? Взял и выдал ему историю, услышанную от одного из командиров в крепости. Он хвалил учителя музыки, преподающего в городской школе у его дочери. Эти рассказы у старшего лейтенанта были отдушиной во время затишья, когда мы не ходили в атаки, а немцы не расстреливали нас из орудий. Поэтому, я знал и школу, и директора, и улицу, и фамилии некоторых учителей, а тех, кого не знал, придумал с потолка. Вряд ли политрук или кто-то из его бойцов был в курсе что по чём в данном учебном заведении. Рассказал я и про Москву. Тут вообще всё было ровно и гладко.

О том, что творилось в городе после начала войны я не знал лично, но прекрасно был в курсе событий благодаря знанию истории и рассказам гида, когда посещал Брестскую крепость в своём времени. Придумать удобоваримый рассказ о своём побеге и нескольких днях жизни не составило ничего сложного. Тем более что я, как опер, умел молоть языком так, что почти любого смогу заставить поверить во что угодно.

— Тихонов, развяжи его, — приказал политрук спустя примерно час. За это время он провёл мой допрос и худо-бедно переварил информацию.

— Товарищ политрук, да шпион он!..

— Прекратить! — вновь повысил он голос. — Выполнять!

Спустя ещё десять минут мои скудные продовольственные припасы были разделены на немаленький отряд здоровых и молодых мужиков, большая часть которых уже второй день не ела.