Не тот год (СИ) - Баковец Михаил - Страница 13

— Тут никого!

— Наши мертвы!

Я решил дождаться всех остальных, прятавшихся в коридоре, чтобы прикончить всё отделение разом.

Один за другим в палату вошли пятеро солдат. Осмотревшись, двое утопали обратно в коридор. Но вскоре вернулись, неся своего раненого. Тот был без сознания. Из левого уголка рта по подбородку и дальше по шее тянулась ниточка кровавой слюны. Скорее всего, этот тот неудачник, который подорвался на моей второй гранате. Один из солдат немедленно занялся его перевязкой. Прочие внимательно осматривались.

— Наверное, из окна выпрыгнули. Вот же красные дьяволы, — высказался один из них.

— В окна? Там же наши из третьего взвода.

— А куда они ещё могли деться? Здесь спрятались?

Последняя фраза заставила врагов вновь напрячься. Но что-то большее сделать они не успели. Троих я срезал одной очередью. Никто ничего толком и не успел сделать. Уцелевшие после первой очереди упали на пол, посчитав, что по ним стреляют через окна. Я их быстро добил остатком патронов магазине.

— Ловкие, суки, — повторил я, вспомнив хитрый финт с незаряженной гранатой. — Но на каждый хитрый хрен есть жопа с лабиринтом.

ГЛАВА 6

Часы показывали один час тридцать минут, когда из кабинета главы государства вышел последний человек. Это были уже третьи посетители за неполные сутки с момента получения новости о начале войны, с кем Сталин проводил совещания. За это время в его кабинете побывали члены Политбюро, военные и многие другие самые влиятельные и ответственные лица страны.

Мужчина потёр ладонями лицо, тяжело вздохнул и потянулся к трубке. В эту минуту в дверь постучались, а затем она открылась. На пороге появился личный секретарь, который появлялся на работе раньше и уходил позже самого Сталина.

— К вам товарищ Берия, — доложил он.

— Пусть заходит.

Через двадцать секунд через порог переступил нарком НКВД. С его левого плеча свисал большой брезентовый мешок на широком ремне. Он был настолько нелеп и неуместен на Берии, что Сталин сильно удивился и на время забыл про усталость.

— Позволите, товарищ Сталин? — поинтересовался у него нарком и кивнул на стол.

— Располагайся, Лаврентий.

Ничего спрашивать хозяин кабинета не стал. Только внимательно смотрел за тем, как Берия сорвал несколько пломб на мешке и принялся доставать из него вещи, которые аккуратно выкладывал на столешнице. Для этого ему пришлось сложить бумаги и папки в две стопки и сдвинуть на самый край. Среди предметов в мешке был небольшой карабин, заметно отличающихся от винтовки или карабина Мосина. Возможно, это был иностранный образец. Но внимательный взгляд Сталина заметил клеймо в виде пятиконечной звезды. На нём была газоотводная трубка, как на СВТ и похожие прорези в деревянной верхней ствольной накладке. Рядом с ним лёг пистолет с воронением с бакелитовыми щёчками на рукоятке и отдалённо похожий на Вальтер ПП. Третьим предметом из оружия стал складной нож с широким немного изогнутым лезвием с матовым покрытием, такой же широкой рукоятью с изогнутой верхней частью и прорезью под указательный палец внизу. Бинокль и миниатюрная подзорная труба или снайперский прицел. Странный толстый жилет. Несколько маленьких баночек и пачек с таблетками. Патроны для пистолета и карабина в непривычной лакированной гильзе тёмно-зелёного цвета. Несколько устройств, чьё предназначение Сталин даже не брался угадывать.

Берия ещё не закончил опустошать мешок, когда старого грузина пронзила догадка.

— Вы нашли того человека, Лаврентий?

— Да, Иосиф Виссарионович, нашли. Как вы и сказали, он был обнаружен сравнительно недалеко от границы с Германией на территории Белоруссии.

— Где он сейчас?

Берия ответил с короткой заминкой, которая сразу сказала Сталину то, что через несколько мгновений озвучил нарком НКВД.

— Скорее всего, он уже мёртв. Во время перевозки на отряд моего человека напали. Мой сотрудник получил тяжёлое ранение. Были убиты несколько бойцов из охраны. Сам объект попал под взрыв бутылки с бензином и сильно обгорел. Его доставили в одну из ближайших больниц в критическом состоянии. А позже переправили в крепость города Бреста в госпиталь к врачу, который является лучшим специалистом по ожогам. После этого его следы потерялись. Последнее сообщение было о том, что объект пришёл в себя и есть высокая вероятность его выздоровления, но нападение германцев прервало всю связь. Информация, которая у нас есть по крепости, крайне плохая. Потому я сказал, что объект, вероятно, уже мёртв.

Сталин молчал с минуту, переваривая услышанное. Наконец, спросил:

— Что он успел рассказать?

И вновь заминка.

— Почэму ви молчите, товарищ Берия? — в голосе вождя народов проскользнул грузинский акцент, который появлялся в минуту сильного душевного смятения или злости. Да и обращение по фамилии обычно ничего хорошего не сулило такому человеку.

— Объект успел рассказать о начале войны и местах первых самых страшных ударов. В том числе о захвате Брестской крепости. Но эта информация дошла до меня с запозданием из-за ранения моего сотрудника. Сначала я получил эти вещи, товарищ Сталин, — нарком кивнул на стол, заваленный предметами из брезентового мешка с печатями.

— Ясно, — задумчиво сказал его собеседник и задал новый вопрос. — Кто этот человек? откуда он?

— Из будущего. Из первой половины двадцать первого века.

Сталин вновь обвёл взглядом выложенные перед ним предметы.

— Ты уверен, Лаврентий? — он вновь перешёл на «ты». — Эти вещи не похожи на предметы, сделанные через восемьдесят или сто лет.

— Эти — да. Но вот это точно вещь из будущего, — нарком открыл металлический ящичек самого современного вида. Внутри всё было выложено толстым войлоком. Из его слоёв Берия выудил нечто, что показалось Сталину в первую секунду тонким вытянутым перекидным блокнотом в кожаной чёрной обложке. Но когда нарком открыл её, то под ней оказалась толстая пластина с чёрной блестящей поверхностью, похожей на стекло.

Сталин ничего спрашивать не стал. Его подчинённый и друг сам всё расскажет. Отвлекать вопросами — только мешать ему.

Так и оказалось.

— Это устройство в будущем является телефоном. По сути — радиотелефон. Но звонки здесь только малая часть функций…

Госпиталь кишел гитлеровцами, как дачи в сентябре осами. В каждой палате, в коридорах и на улице были немцы. И трупы. В основном тела красноармейцев, больных в специфических халатах и медперсонала. Очень многих не просто убили, а закололи штыками или размозжили голову прикладом. Нацисты с самого начала показали себя откровенным зверьём.

Во всех концах крепости звучали выстрелы и взрывы. Над постройками и стенами поднимались клубы дыма. Особо густые и чёрные столбы тянулись к небесам там, где под снаряды и мины попала техника и запасы топлива. Заговоры на силу и невидимость ещё действовали. Благодаря этому я ускользал от врагов, незаметно пробираясь мимо них.

Я оказался в части крепости, где были в основном склады и располагалось мало красноармейцев. Из-за последнего немцам легко удалось захватить территорию. В одном месте я наткнулся на четвёрку гитлеровцев, которые оборудовали для себя пулемётную точку среди груды кирпичей в пробоине в стене длинного строения. Рядом никого больше не оказалось. И это подписало приговор четвёрке. Я подошёл к ближайшему гитлеровцу вплотную, быстро приставил ствол пистолета к его спине промеж лопаток и нажал на спуск. Выстрел прозвучал приглушённо. А главное, фриц попал в поле действия отвода взгляда. Он не пропал с глаз товарищей, как я, но стал сильно им неинтересен. Точно также поступил со следующим. Третий успел что-то заметить или почувствовать. Это был немолодой, лет под сорок кряжистый мужик с короткими волосами, слегка побитыми сединой. На кителе красовались несколько значков, возможно, за ранения, военные кампании и награды. Видать, интуицию он себе натренировал волчью. Ему я выстрелил в лицо с расстояния в метр. Последний из четвёрки в этот момент возился с патронными барабанами, расставляя те рядом с пулемётом на стопке из кирпичей. На гибель ветерана он среагировал с запозданием. Только и успел схватить свой «маузер», прислоненный к стене и начал разворачиваться, когда я навёл на него пистолет и дважды спустил курок. Пули из «вальтера» ударили немца в левый бок и швырнули его на землю. Кар.98 выпал у него из рук и громко лязгнул о кирпичи.