Беглый (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 45

Я отхлебнул горячего чая из кружки, устало улыбнулся и вкратце пересказал события: штурм, бой, освобождение пленниц. Левицкий, не удержавшись, добавил красочных деталей о нашей «дипломатической миссии» в совете старейшин, чем вызвал смех у мужиков.

Изя ахал, слушая про бой, но по-настоящему оживился, когда я рассказал про раздел добычи.

— А джонку спрятали, — добавил я. — Пригодится еще. Так что теперь мы не просто артель, а сила, с которой придется считаться. И друзья у нас теперь есть надежные.

Все замолчали, переваривая новости. В воздухе висела усталость, запах пороха, казалось, еще не выветрился из нашей одежды, но в то же время появилось и что-то новое — уверенность. Мы прошли через огонь и вышли из него сильнее, чем были прежде.

Наша репутация среди местных нанайских племен взлетела до небес. Через несколько дней ко мне явился старшина соседнего стойбища, куда уже добрались спасенные женщины. Он поблагодарил и принес нам дары, вяленную рыбу, спущенное мясо и шкуры, а также предложил помощь: десять своих лучших молодых мужчин, которые будут работать на нашем прииске до самой зимы.

Женщины в нашем лагере сразу же создали совершенно новую атмосферу. Свежепостроенные избы быстро приобретали тот особый уют, что только женщина способна придать жилищу. Наш Золотой Ручей, наша заимка, постепенно превращался из временного лагеря беглых каторжников и авантюристов в настоящий, хорошо укрепленный форпост, в центр силы и влияния в этом диком, но таком богатом краю.

«И это только начало, — подумал я, глядя на текущий мимо Амур, несущий свои воды к далекому океану. — Только начало».

Но чем дальше мы углублялись в золотоносную жилу, которая, казалось, становилась все богаче и богаче, чем шире разворачивали работы на нашем Золотом Ручье, превращая его из скромной заимки в подобие небольшого поселка, тем очевиднее становилось: людей все равно катастрофически не хватает.

Золото шло хорошее, крупное, тяжелое, иногда в лотках блестели и небольшие самородки. Но чтобы взять это золото, требовалось огромное, просто титаническое количество черновой, изнурительной работы. Копать шурфы в каменистой земле, углублять дудки-шахты, рискуя быть заваленным, крепить их хлипкие стены сырыми бревнами, поднимать наверх тонны золотоносной породы, таскать ее на промывочные лотки… Для всего этого нужны были десятки, а то и сотни мозолистых, сильных мужских рук. Наша разношерстная компания, даже с учетом недавно примкнувших, насчитывала чуть больше двух десятков человек, способных к тяжелому физическому труду. Этого было явно недостаточно.

— Людей надо, Курила, ой как надо, — в который уже раз сокрушенно качал головой Захар у вечернего костра. — Жила-то богатая, спору нет. Но мы ее, почитай, только царапаем, как мыши крупу. Сил не хватает развернуться по-настоящему. Нам бы еще человек пятьдесят, а лучше сотню, вот тогда бы дело пошло!

Я и сам это прекрасно понимал. Но где их взять в этой таежной глуши? Русских переселенцев почти не было. Нанимать окрестных нанайцев сверх тех, что уже были с нами, тоже не выход — они не привыкли к монотонному шахтерскому труду. Оставался один, самый рискованный, но и самый перспективный путь, — искать рабочую силу на стороне. И взгляд мой невольно обратился на противоположный, маньчжурский берег Амура.

— Значит, так, братцы, — сказал я на очередном вечернем сборе. — Прииск наш, как видите, богатый. Но, чтобы взять это богатство, нам нужно расширяться. А для этого нужны рабочие руки. Много рабочих рук. Посему предлагаю отправиться на тот берег, в Маньчжурию. Прощупать почву, узнать, можно ли там нанять людей. И по какой цене.

Идея была, мягко говоря, рискованной.

— Ой-вэй, Курила, я тебя умоляю, ты опять ищешь приключений на нашу многострадальную голову! — запричитал Изя, картинно всплеснув руками. — Только-только все успокоилось, золото пошло рекой, а ты — голову в пасть волка! Да нас там на куски порвут!

— Не обязательно всем знать, кто мы и откуда, — возразил я. — Поедем под видом мирных купцов. Владимир Александрович, — обратился я к Левицкому, — вы как, присоединитесь?

Корнет, услышав это предложение, заметно оживился. Сидеть на одном месте и ковыряться в земле было явно не по его натуре.

— Я готов, «мосье Курила», — сказал он, с достоинством расправляя плечи. — Дело, конечно, не из простых, требует известной осторожности и дипломатических талантов, но, смею вас заверить, весьма интересное. Если нужен парламентер, то я к вашим услугам. Постараюсь не ударить в грязь лицом.

— Отлично, — кивнул я с удовлетворением. — С нами поедет наш уважаемый Изя Шнеерсон. Его непревзойденная торговая хватка наверняка пригодится. И, конечно же, Сафар. — Я посмотрел на нашего молчаливого башкира. — Он хоть и башкир, а не китаец, но с восточными людьми общий язык найдет куда быстрее нашего. А я возглавлю группу.

Стали думать, куда именно плыть.

— Плыть надо в ближайший маньчжурский город, — авторитетно заявил Захар. — Байцзы. Там и чиновники ихние маньчжурские сидят, и купцы всякие торгуют, и народу разного, что без дела шатается, хватает. Если где и можно людей нанять, так это, скорее всего, там. Только место это, я вам скажу, неспокойное, хунхузов там тоже как собак нерезаных, так что ухо надо востро держать!

— А как же мы туда добираться будем? — задал резонный вопрос Левицкий. — На наших оморочках против течения Амура — это же целая вечность, да и силенок не хватит. А на джонке несподручно — вдруг арестуют?

Вопрос был верный. Плыть на веслах против мощного течения Амура — тяжелейшая работа на много дней.

— Я говорил с Ангой, — объявил я. — Мы поплывем на пароходе, господа. Он скоро должен быть прийти, а обратно можно и на плотах.

Идея с пароходом всем понравилась.

Через несколько дней наши наблюдатели из нанайцев сообщили, что вдалеке по Амуру виден характерный черный дымок.

Мы вчетвером: я, Левицкий, Изя и Сафар, — взяв с собой увесистый мешочек намытого золотого песка и самые лучшие из наших трофейных мехов, а так же рубли, благо у нас был почти целый капитал и, не мешкая отправились в сторону стойбища Анги, на берег к Кривой сосне.

Глава 24

Пароход действительно стоял на якоре. На берегу, среди гор свежесрубленных дров, суетились матросы в просмоленных робах. Всем этим шумным хозяйством распоряжался плотный краснолицый господин лет пятидесяти в кителе, с мощными бакенбардами, плавно переходящими в пушистые усы. По всему было видно — капитан.

Мы направились прямо к нему.

— Господин капитан? — обратился я, подойдя ближе.

Он обернулся, смерив нашу разношерстную компанию быстрым, оценивающим взглядом.

— Скворцов я, Никифор Аристархович. Капитан этого самовара. Что угодно, господа хорошие? Мы, изволите видеть, дрова грузим. Дело не ждет!

— Видим, оттого и подошли, — ответил я. — У нас к вам деловое предложение.

Слово «деловое» заставило его прищуриться. Он отвел нас чуть в сторону от прибрежной суеты, дабы стук топоров не мешал разговору.

— Слушаю вас, господа коммерсанты!

— Нам нужно добраться до Байцзы, — начал я. — Нас четверо. Мы готовы хорошо заплатить.

— До Байцзы, говорите, господа хорошие? — хмыкнул он. Местечко, скажу я вам прямо, без обиняков — то еще! Народец тамошний — жулье на жулье сидит и обманщиком погоняет! Но оно, конечно, ежели с умом да с хитринкой подойти, то и там свои дела обделать можно. Только смотрите в оба, господа, не то обчистят вас до последней нитки, и глазом моргнуть не успеете, как голыми останетесь. И с языками своими поосторожнее, не болтайте лишнего, кто вы да откуда.

Он подмигнул нам и зычно крикнул своим матросам, чтобы поторопились с дровами.

— Мы будем осторожны, — заверил его Левицкий. — Вопрос лишь в цене.

Изя, выступив вперед, развернул перед капитаном две роскошные собольи шкурки, а я положил ему на ладонь несколько золотых самородков. Лицо Скворцова расплылось в довольной улыбке.