Беглый (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 40

— Уру прошел. Кета скоро пойдет. Много-много можно добывать!

— Во-от! А нам «много-много» и надо. Опять же, — тут я обернулся к Софрону, — ежели баб освободить, может, какой и ты приглянулся бы. Вон из соседнего стойбища вообще всех увели. Найдется, небось, какая, что скрасит твое одиночество. Как сам-то думаешь?

Артельщики тут же ударились в жаркий спор по поводу допустимости риска для жизни ради призрачной возможности обретения женской ласки. Я же повернулся к Захаровой женке.

— Аякан, — обратился я к ней, стараясь говорить как можно мягче, — ты только не бойся… Расскажи нам, если помнишь, где вас держали, там, на маньчжурской стороне, пока Захар тебя не забрал?

Женщина испуганно посмотрела на мужа, тот ободряюще кивнул. Чуть расслабившись, Аякан на ломаном русском произнесла:

— Маньчжурска столона… там, — она махнула маленькой, мозолистой рукой в сторону юга, где вдали, за темной лентой Амура, начиналась Маньчжурия. — Амул пелейти… далеко. Лодка плыл. День плыл. Юлта…

— Фанзы? Дома такие, китайские, из глины и камыша? — уточнил я, вспоминая наши скитания по монгольским степям.

Она закивала энергично, глаза блеснули узнаванием.

— Да, да. Фанза. Много фанза. Большой деревня. Земля копать… сажать… рис, гаолян… Тяжело. Солнце палит. Река рядом, маленькая река, в Амур течет.

— Кто вас охранял? Были там солдаты? Или люди купца?

Аякан наморщила невысокий лоб, вспоминая. Видно было, что воспоминания эти не из приятных.

— Люди… злой. С палка. Мансы. Многа-многа бил. Купец… Тулисен… он главный. Мало-мало плиезжал. Важный. Смотлел, как лаботаем. Кличал. Охлана мало, два-тли манса. Собака злой, большой.

— А женщин много было? С твоего стойбища, откуда тебя забрали, всех тогда увезли?

Она всхлипнула, прикрыв рот рукой.

— Много… Много женщина. Мой стойбища… да, все молодой заблал. Сталых не тлогал, больных не тлогал. Только сильный брал, лаботать. Потом… джонка. Нас на джонка. По Амулу везли. Кому золото есть — покупай. Тулисен сам выбилал, сам толговал.

— То есть вас держали в каком-то поселении на маньчжурском берегу, не очень далеко от Амура, вверх по небольшой речке, да? И заставляли работать на полях, а потом, когда появлялся покупатель, Тулишен отвозил вас на джонке? — подытожил я, глядя на Захара.

Старик кивнул, его лицо было мрачным.

— Так и есть, Курила. Похоже, у этого Тулишена там целый хутор. Одних продает, других ему привозят. И охрана, видать, не такая уж сильная, больше на собаках да на страхе держатся.

Я задумчиво потер подбородок. Вероятно, похищенных нанайских женщин уже переправили через Амур и держат где-то в подобных фанзах, под надзором людей Тулишена.

— Хорошо, — наконец сказал я, обращаясь к нанайцам. — Я подумаю над вашим предложением. Оставайтесь пока у нас, отдохните. Утром дадим ответ.

Я постепенно приходил к осознанию, что с этой мразью под боком мы не сможем быть спокойны. Это сейчас все тихо и гладко. Пока еще никто не знает про наш прииск. А стоит пройти слуху — и все. Жди гостей. По-хорошему надо бы тын сорганизовать, но времени пока не хватает даже на толковые избы. И ничто не защитит нас лучше, чем репутация страшных, безжалостных отморозков. Да говнюку этому рога обломать не помешает, у нас тут, понимаете, просвещенный век, а он работорговлей промышляет, урод!

Были у меня и другие соображения. Если мы совместно с охотниками из стойбища Анги устроим замес на «той стороне», ему придется волей-неволей стать нашими союзником. А значит, его стойбище на Амуре будет противостоять им, прикрывая наш лагерь с юга. А это очень важно: внезапную атаку мы можем и не пережить. Охраны на хуторе Тулишена явно немного. Два десятка бандитов, про которых говорит Орокан — это, по-видимому, «крыша», разбойники-хунхузы, которых тот привлекает по мере надобности. А самому ему содержать такую ораву явно ни к чему — купцы любят считать деньги и не пойдут на подобного рода расходы.

И постепенно в голове моей начал вырисовываться план.

Утром вместо работ я собрал людей и огласил им свое решение.

— Значит так, братцы, — спокойным, но не терпящим возражения голосом произнес я. — Гольдам мы подсобим. Соберем столько нанайцев, сколько сможем, возьмем их с собой. Тех, у кого кровь горячая и кому не сидится ровно, пока их женщины в плену у мансов. Остальные пусть сидят и боятся дальше.

Артельщики приняли мое решение спокойнее, чем я предполагал. Видимо, они еще вечером поняли, к чему я склоняюсь.

— Выступаем завтра. Сейчас проверьте оружие, соберите провиант. Захар, — обратился я к старику, когда остальные уже расходились. — Дело серьезное, сам понимаешь! Аякан — единственная, кто знает точное место, где манзы держат остальных женщин. Без нее мы как слепые котята в чужом лесу. Надо, чтобы она пошла с нами, показала дорогу!

Захар тяжело вздохнул, посмотрел на жену и мрачно кивнул.

— Знаю, Курила. Знаю. Пусть идет… — он на миг замолчал, его лицо потемнело, — если сама согласится. Я ее неволить не стану!

— Зови, чего тянуть! — распорядился я.

Вскоре Аякан уже выслушивала наш план.

— Ну что, поможешь своим? — спросил я.

Она подняла на меня свои темные, раскосые глаза. В них не было страха, только глубокая печаль и неожиданная твердость.

— Я пойти, — сказала она на своем ломаном русском, и голос ее не дрогнул. — Я знаю. Я покажу. Там… плохо. Очень плохо.

Глава 21

По словам Аякан, селение бандитов находилось невдалеке от берегов Амура, верстах в сорока ниже нас по течению, на каком-то безымянном притоке. Разумеется, добираться туда надо по воде.

— Орокан, — обратился я к нанайцам, — вы сможете достать лодки?

— Оморочка многа-многа быть! — с готовностью подтвердил он.

— Надо, чтобы хватило мест и весел на всех. Сколько парней ты приведешь?

Тот, перебросившись с сотоварищами парой гортанных фраз, показал два раза по десять пальцев.

— Вот, и нас десяток. Так, Ефим?

Семеро беглых, которых я приютил и дал работу, молчали, но в их глазах читалась готовность отработать свой хлеб и наше неожиданное доверие. Ефим лишь коротко кивнул. Впрочем, сам он еще не оклемался от раны, а потому останется на прииске вместе с Захаром, Изей да стариком Савельичем.

— Пригоните лодки к истоку Амбани Бира и ждите нас там. Мы придем и отправимся вниз по Амуру. Возьмите еду, оружие, все как положено! Все, иди, собирай людей!

Была мысль еще направить людей в селение, откуда Аякан, уж, думаю, охочие там нашлись бы, но это время туда-сюда. А его тратить не хотелось, копать надо.

Нанайцы ушли, окрыленные надеждой, а мы начали готовиться к экспедиции. Оружия у нас было не то чтобы арсенал, но и не мало. Пять револьверов системы «Левоше», смазанных и заряженных, и еще мой кольт, десяток ружей и пара казенных, еще кремневых ружей, которые путешествовали с нами с Карийской каторги, да штуцер под большую дичь. Главное — внезапность, точный расчет и немного удачи. Без нее в таких делах никуда.

К утру следующего дня все было готово. Еще затемно мы отправились в условленное место встречи. Здесь нас уже ожидала небольшая флотилия. Трое нанайцев, как и обещали, привели с собой еще семнадцать парней, таких же молодых, решительных и злых. Как я и предполагал, молодежь, чьих сестер, невест или молодых жен утащили манзы, не собиралась мириться с кабалой. Они пригнали восемь больших лодок-оморочек, выдолбленных из цельных стволов, — достаточно вместительных, чтобы перевезти наш небольшой, но разношерстный отряд через широкий Амур. Но сначала надо было добраться до места.

Мы шли на веслах до самой ночи, держась русского берега. Когда наша эскадра почти добралась до нужного места, впереди вдруг возник корпус большого судна. Подплыв ближе, мы поняли, что это казенная баржа, очевидно, севшая в этом месте на мель.

— Гляди-ка, ребята, какая тут штукенция стоит! Тяжело чем-то загружена! — произнес Софрон, упираясь веслом в корпус баржи. — У-у-ух, здорова!