Беглый (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 20

Чиновник бережно поставил коня на стол и посмотрел на меня уже совсем другим взглядом — в нем читалось и удовольствие, и деловой интерес.

— Что ж, господин… Та-ла-но-фу-сы-цзи. — Он уже почти правильно выговаривал «мою» фамилию. — Думаю, мы сможем решить ваши небольшие затруднения. Управляющий Лю! — зычно обратился он к своему помощнику, который все это время скромно стоял в углу. — Подготовьте соответствующую бумагу для господина. Запишем, что его сопровождают: секретарь-француз, мсье Верейский, — тут он кивнул на Левицкого, который снова отвесил изящный, но уже более уверенный поклон, — и пятеро слуг для хозяйственных нужд и охраны каравана. Имена их, полагаю, указывать не обязательно, достаточно общего числа. Укажите, что по-русски они не разумеют, а повинуются только своему господину. Этого будет достаточно.

Пока управляющий Лю быстро строчил иероглифы на плотной желтоватой бумаге, посыпая ее из специальной коробочки мелким песком и прикладывая красные печати, основной досмотр нашего чая прошел на удивление быстро и без особых придирок.

Старший чиновник лично взял несколько «узоров» чая, придирчиво их осмотрел, но, видимо, удовлетворенный «подарком», не стал сильно углубляться. Пошлину за провоз товара через Маймачен нам, конечно, насчитали, но после такой «культурной дипломатии» она показалась мне вполне терпимой.

Получив на руки не только разрешение на провоз товара, но и официальную китайскую бумагу на всех моих спутников, я почувствовал огромное облегчение. Первая, и, возможно, самая непредсказуемая часть прохождения границы была позади. Легенда для Левицкого как «мсье Верейски, секретаря-француза» и для остальных как «слуг, не понимающих по-русски» была теперь подкреплена официальной китайской грамотой.

— Можете следовать дальше, господин Та-ла-но-фу-сы-цзи, — сказал старший чиновник, уже с явным благоволением глядя на меня и незаметно придвигая к себе ящик с фарфоровым конем.

— Речку Кяхту перейдете у моста, там недалеко. Удачи вам в торговле с русскими купцами.

Мы раскланялись и покинули двор маймаченской таможни.

Пересечь речку Кяхту, узкую, но быструю, по деревянному мосту оказалось несложно. И вот перед нами раскинулась уже русская Кяхта. Контраст с Маймаченом был разительным. Если там преобладали деревянные постройки в китайском стиле, то здесь уже виднелись каменные дома, внушительный гостиный двор, золотились купола церквей. Чувствовалась основательность и богатство «столицы чайной торговли».

У въезда в Кяхтинскую слободу нас снова остановили. На этот раз это были русские — двое бравых казаков и таможенный чиновник в зеленом мундире с гербовыми пуговицами. Вид у него был строгий и неподкупный.

— Коллежский асессор Ситников, — представился он. — С кем имею честь, господа?

— Господин Владислав Тарановский, австрийский коммерсант, — в ответ представился я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, хотя сердце опять забилось чаще. — Следую из Маймачена, товар — чай, фарфор. Документы и разрешение маймаченской таможни имеются. — Я протянул ему паспорт Тарановского и свежеполученную китайскую бумагу.

Чиновник внимательно изучил паспорт, потом китайскую грамоту с ее витиеватыми иероглифами и красными печатями. Его опытный, пронзительный взгляд, казалось, пытался заглянуть прямо мне в душу.

— Тарановский, говорите… Австрияк, значит. — Он задумчиво погладил подбородок. — А это? — он кивнул на Левицкого, который держался чуть позади меня с самым невозмутимым видом,

— Мсье Верейски, мой секретарь, как указано в бумагах. Со мной еще пятеро слуг… и шесть погонщиков.

Брови над серыми глазами чиновника поползли вверх

— Месье — француз? И где же его собственный паспорт?

Уверен, в этот момент я не изменился в лице. Однако кровь бросилась в голову, а сердце пропустило удар. Это был самый скверный вопрос изо всех возможных! И правильного ответа на него, увы, я не имел.

— Вы правы, сударь, — как можно беззаботнее отвечал я, бросая успокаивающий взгляд на не вовремя побледневшего Левицкого. — Уверяю вас, начиная наше путешествие в Кантоне, Антуан имел все необходимые документы от своего правительства. Но вы, я полагаю, имеете представление о диких нравах, царящих по ту сторону границы! Не далее как три дня назад на нас было совершено нападение диких туземцев, известных под именем «хунхузы». К счастью, никто не пострадал, но им удалось угнать лошадь месье Верейски. Увы, но паспорт месье находился в седельной суме, и может быть признан теперь утраченным безвозвратно!

Чиновник выслушал нас бесстрастно — должно быть, историй о нападениях хунхузов он выслушал здесь немало. Серые глаза его с сомнением ощупывали фигуру Левицкого, явно чувствовавшего себя не в своей тарелке.

— Гм. Что вам сказать, господа… — наконец, произнёс он. — Таможенное ведомство, к коему я имею честь принадлежать, относится к Департаменту внешней торговли Министерства финансов. Нас интересует товары, а не люди. Однако в случае обнаружения не имеющего паспорта иностранца на территории Империи любой полицейский чин обязан будет принять меры к установлению его личности, при необходимости подвергнув подозрительное лицо задержанию! Боюсь, месе Верейски могут подвергнуть обвинениям в незаконном пересечении границы, бродяжничестве, то и в более серьезных преступлениях!

Мысленно я глубоко вздохнул. Настало время проверить, настолько ли неподкупны кяхтинские чиновники, как это выглядело на первый взгляд!

— Герр Ситников, мы были бы очень благодарны, если бы вы помогли нам разрешить эту проблему! Месье Верейски безутешен, он готов принять любые меры для восстановления своего доброго имени!

Ситников успокаивающе поднял руки.

— Увы, господа, но такого рода проблемы знакомы нам не понаслышке. Месье придется обратиться к французскому консулу, дабы с его помощью восстановить свои документы.

— В Кяхте есть французский консул? — с изумлением спросил я.

— Конечно же. нет. Имеется почетный консул в Иркутске. А полноценные консульства, увы лишь в Петербурге и Одессе!

— Но герр Ситников, если в вашей стране все так строго, как же месье сможет добраться до консула, не имея никаких документов?

Чиновник тяжело вздохнул.

— Что вам сказать, господа… Это весьма непростой случай. Однако я, снисходя к вашему бедственному положению, могу поспособствовать, чтобы месье выписали временную справку об утрате паспорта. Она будет играть роль подорожной по пути к консулу. Однако имейте в виду — иного рода путешествия по Империи этой справкой совершенно не разрешаются!

— О, нас вполне устроит такой вариант! — уверил я, чувствуя, что наживка заглочена. Похоже, какую-то бумагу левицкий все же получит. Да, он будет находиться в Росси на птичьих правах… но это много лучше, чем ничего!

— Что ж, господин Тарановский, — вставая с места, продолжал Ситников, — добро пожаловать в Российскую Империю. Однако порядок есть порядок. Весь ваш товар подлежит досмотру и обложению пошлиной согласно уставу Российской Империи. Прошу следовать за мной на кяхтинскую таможню. Там и разберемся, что за чай вы везете и какой такой фарфор!

Он указал на большое каменное здание неподалеку, с колоннами и внушительным крыльцом. Это, по-видимому, и была кяхтинская таможня. Рядом виднелись обширные склады-амбары гостиного двора.

— Пройдемте, господа. Дел у нас с вами, похоже, будет немало. Чай требует особого внимания. Да и фарфор ваш надобно оценить.

Наш караван снова тронулся, на этот раз по широким, хоть и пыльным, улицам Кяхты, направляясь к зданию таможни. Я чувствовал на себе взгляды прохожих — зажиточных купцов в добротных сибирках, приказчиков, мещан.

Глава 11

Кяхтинская таможня оказалась внушительным каменным зданием, как положено, с колоннами и фронтоном, — одним из тех, что свидетельствовали о богатстве и важности города. Вокруг кипела бурная деятельность: подъезжали и отъезжали груженые повозки, суетились артельщики, слышались команды и зычные голоса. Воздух был пропитан запахами кожи, дегтя, пыли и, конечно, тем самым, уже ставшим почти родным, ароматом чая. Нас провели в просторный зал, где за длинными столами, скрипя перьями, сидели мелкие чиновники и писцы, а у конторок толпились другие коммерсанты, ожидающие своей очереди или решающие какие-то дела.