Starcraft. Сталь и пепел (СИ) - "Gerodot" - Страница 9

– Мы… мы сделали это, Джакс, – прошептала она, ее глаза блестели в полумраке десантного отсека. – Мы живы.

Я кивнул, не находя слов. Рампа поднялась, отсекая нас от мар-сарского ада. Челнок резко рванул вверх.

Стыковка с «Гиперионом» прошла почти незаметно после той тряски, что мы испытали в атмосфере. Когда открылся шлюз, и мы ступили на палубу легендарного крейсера, меня охватило странное чувство. С одной стороны – благоговейный трепет. «Гиперион» был символом, кораблем-легендой, бывшим флагманом Менгска, теперь ставшим оплотом повстанцев. С другой – острая неловкость. Мы, солдаты Доминиона, в форме, с оружием (которое, правда, у нас никто не отобрал, что удивило), находились в самом сердце вражеского лагеря.

Коридоры «Гипериона» были полны суеты. Мимо нас сновали техники, медики, вооруженные Рейдеры. На нас, в нашей серо-черной броне Доминиона, смотрели с нескрываемым любопытством, а иногда и с откровенной враждебностью. Особенно колонисты, которых мы встретили в коридорах. Их взгляды были полны ненависти и презрения. Для них мы были олицетворением того режима, который разрушил их жизни. Я старался не встречаться с ними взглядом, чувствуя, как горит лицо от стыда.

Райли немедленно отправили в медотсек. Рейнор, появившийся из командного мостика, коротко переговорил с Килгором.

– Ваши люди будут размещены во временных кубриках, сержант. Оружие пока оставьте при себе – на корабле всякое бывает, да и зерги могут попытаться взять нас на абордаж на орбите, пока мы не уберемся из этой системы. Но без глупостей. Один неверный шаг – и вы окажетесь за бортом без скафандров. Мой старпом, Мэтт Хорнер, объяснит вам местные порядки.

Мэтт Хорнер, молодой, но уже опытный офицер с серьезным взглядом, подошел к нам.

– Добро пожаловать на борт «Гипериона», – его голос был спокоен, но официален. – Сержант, рядовые. За мной. Я покажу вам, где вы можете расположиться и получить необходимое. Понимаю, ситуация для вас непростая. Но пока вы здесь, вы – гости. Постарайтесь вести себя соответственно.

Нас провели в небольшой, но чистый отсек с несколькими койками. Это было далеко от спартанских условий доминионских казарм, но и не роскошные апартаменты. Скорее, временное убежище.

– Располагайтесь, – сказал Хорнер. – Пищу сможете получить в камбузе. График дежурств по кораблю мы вам сообщим позже, если решите остаться и… быть полезными. А пока – отдыхайте. Вам это нужно.

Он ушел, оставив нас одних. Мы – Килгор, Лена, Джонсон и я – молча оглядывали наше новое «жилище». Чувство нереальности происходящего не покидало.

– Ну, вот мы и здесь, – наконец прервал молчание Килгор, тяжело опускаясь на одну из коек. Он снял шлем, и я увидел, как сильно он постарел за последние дни. – На борту корабля «террориста номер один». Кто бы мог подумать.

– Мы живы, сержант, – сказала Лена, садясь рядом. – И Райли получит помощь. Это главное.

Джонсон молча снял свою снайперскую винтовку и аккуратно прислонил ее к стене. Затем снял шлем. Его лицо было, как всегда, непроницаемым. Но в его глазах я уловил тень облегчения.

– Что дальше, сержант? – спросил я, чувствуя, как рана на плече снова начинает ныть. – Что нам делать?

Килгор долго молчал, глядя в пол.

– Я не знаю, Торн, – наконец произнес он. – Я, честно, не знаю. Мы больше не солдаты Доминиона, это ясно. Дрейк нас списал, как только отдал тот приказ. Возвращаться нам некуда. Разве что на гауптвахту или под трибунал за дезертирство и сотрудничество с врагом.

– Значит, мы теперь Рейдеры? – спросила Лена.

Килгор покачал головой.

– Рейнор сказал – беженцы. Он не требовал от нас присяги. По крайней мере, пока. У нас есть время подумать. Осмотреться. Понять, что это за люди, за что они борются. И решить, готовы ли мы связать с ними свою судьбу.

Он посмотрел на нас.

– У каждого из вас есть право на свой выбор. Я никого не неволю. Если кто-то захочет покинуть «Гиперион» при первой же возможности, попытаться вернуться… я пойму. Хоть и не думаю, что это хорошая идея.

Я сел на свою койку, чувствуя невероятную усталость. Физическую и моральную. Путь рядового Джакса Торна привел меня в совершенно неожиданное место. Из лояльного солдата Доминиона я превратился в… кого? В перебежчика? В дезертира? В беженца на борту мятежного крейсера?

Мысли путались. Нужно было отдохнуть, обработать рану, которую мне уже наспех перевязал один из медиков Рейнора в челноке. А потом… потом нужно было решать. Что делать дальше.

В иллюминатор нашего временного кубрика была видна удаляющаяся, красно-бурая поверхность Мар-Сары, окутанная пылевыми бурями и дымом пожаров. Мы покидали эту проклятую планету. Но ее пыль, казалось, навсегда останется на нашей форме и в наших душах.

***

В последующие несколько дней, пока «Гиперион» совершал прыжок в другую систему (куда именно, нам не сообщали), мы пытались адаптироваться к новой жизни. Райли пошел на поправку в хорошо оборудованном лазарете корабля. Его навещали по очереди, принося новости и просто поддерживая морально. Он был подавлен, понимая, что его военная карьера, скорее всего, окончена, но благодарен за спасение.

К нам, бывшим доминионцам, отношение на корабле было… настороженным. Рейдеры Рейнора, в большинстве своем закаленные в боях ветераны, относились к нам с определенной долей профессионального уважения – мы выжили там, где многие погибли, и держали оружие уверенно. Но полного доверия не было. Колонисты же, как я уже говорил, откровенно сторонились нас, видя в нас представителей ненавистного режима. Лишь некоторые, более молодые или более прагматичные, иногда заговаривали с нами, расспрашивая о службе в Доминионе, о том, что происходит на «той стороне».

Килгор большую часть времени проводил в задумчивости, иногда подолгу разговаривая с Мэттом Хорнером. О чем они говорили, он нам не рассказывал, но я видел, что сержант пытается понять новую для себя обстановку, взвесить все «за» и «против».

Лена, как обычно, погрузилась в работу с информацией. Получив доступ к нефильтрованным новостным каналам и базам данных Рейдеров (под присмотром корабельного техника Свонна, ворчливого, но гениального инженера), она часами изучала историю конфликта, биографии ключевых фигур, альтернативные взгляды на события, которые мы привыкли видеть лишь через призму пропаганды Доминиона. Ее лицо становилось все более серьезным.

– Ты не представляешь, Джакс, – сказала она мне однажды вечером, когда мы сидели в почти пустой кают-компании, где обычно собирались члены экипажа для отдыха. – Сколько всего нам не рассказывали. Или рассказывали… совсем не так. Тарсонис… Чау-Сара… Братская Война… Действия Менгска. Это… это чудовищно.

Я понимал, о чем она. Тот чип, что дал мне Килгор на Веридии, содержал лишь малую толику этой информации, но и ее хватило, чтобы посеять в моей душе зерна сомнения. Теперь, имея доступ к более полным данным, картина становилась все мрачнее и однозначнее.

Джонсон нашел себе занятие в тире, часами оттачивая свои снайперские навыки. Он почти не разговаривал, но я чувствовал, что и он находится в процессе принятия какого-то внутреннего решения.

Меня самого несколько раз вызывали на мостик. Не на допрос, нет. Скорее, на… ознакомительную беседу. Рейнор, когда не был занят планированием следующей операции или решением текущих проблем корабля, иногда находил время, чтобы поговорить с нами, бывшими доминионцами.

В один из таких разов я стоял у тактического стола, где голографическая карта звездной системы мерцала перед моими глазами. Рейнор подошел, держа в руке кружку с чем-то дымящимся.

– Ну что, рядовой… как тебе жизнь на вольных хлебах? – спросил он без своей обычной усмешки, скорее, с какой-то усталой серьезностью.

– Непривычно, сэр, – ответил я. Титул «сэр» вырвался сам собой, по привычке. Рейнор чуть заметно усмехнулся, но ничего не сказал.

– Многое здесь отличается от того, к чему вы привыкли в Доминионе, да? Нет муштры с утра до ночи, нет полковников, орущих в ухо. Зато есть работа, которую нужно делать, если мы хотим выжить и… может быть, что-то изменить в этом секторе.