Чудесные рецепты крестьянки-самозванки (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 11

— Не выгоните, — сказал Афанасий. — Я с вами по доброй воле, не ради денег. Пенсии мне на жизнь вполне хватает. Владияр Николаевич, пойдемте-ка и мы в дом.

Странно, но гнев, что клокотал внутри, улегся. А что, собственно, произошло? Его обманули. А обокрали даже не его, а матушку. Обман — это обидно. Особенно, когда обманывает тот, кому доверял всецело. Но ведь это же не катастрофа. Можно вернуться в дом к Владу, дождаться возвращения матушки, а она поможет найти хорошую прислугу. И уехать куда-нибудь за границу, подальше от прошлого.

— Владияр Николаевич, простите меня, пожалуйста.

Он поднял взгляд на Афанасия. Тот привез его в гостиную и теперь стоял напротив, опустив голову.

— Вы выгнали семерых, — продолжил Афанасий. — И в агентстве знают о вашем тяжелом характере. Никто не хочет к вам наниматься. А она… Ульяна… Ее никто не хотел нанимать. Из-за ребенка. Я знаю, что вы не любите детей, но… Митя умеет вести себя тихо. Он вас не побеспокоит, я лично за этим прослежу.

— Почему? — спросил Владияр. — Назови причину.

— Ульяна мне нравится. И Митя тоже. У нас могло бы получиться…

Что ж, это аргумент.

— И одежда… Ульяна ничего не брала, это я настоял. Это с чердака, ненужное. Мальчику нечего было надеть. Я же говорил, они были в том поезде, что…

— Помню, — перебил Владияр. — Афанасий, я могу тебя понять. Но обман простить нелегко. Ты воспользовался моей беспомощностью.

— Владияр Николаевич… — Он умоляюще сложил руки. — Я пойму, если вы прикажете мне уйти.

— Думаешь, у меня хватит на это смелости? — горько спросил Владияр.

Он отвернулся. И только теперь вспомнил о жутком пуховом платке. Дернул тугой узел, освобождаясь от кокона.

— Ты обещал отнести йод ребенку, — сухо произнес Владияр. — Скажи ей, что рану нужно тщательно промыть. И почему ты не взял мальчика на руки, если ему было больно?

— Так он… не захотел. Сказал, что уже большой, сам дойдет.

— К матери на руки он сразу пошел, — проворчал Владияр.

— Может… потому что это его мать, — предположил Афанасий.

— Иди, — велел Владияр. — Как закончите, скажи Ульяне, что я хочу ее видеть. Одну. Ты останься с ребенком.

Афанасий поклонился и вышел из гостиной. Владияр принялся сосредоточенно складывать платок: уголок к уголку, расправляя мягкую пушистую ткань.

Ранка на ступне оказалась пустяковой, а Митя заходился в плаче, едва я отнесла его наверх. Он не отдергивал ногу, не визжал от боли, слезы были связаны с чем-то иным, и я не могла успокоить сына.

— Так больно?

Он отрицательно мотал головой.

— Ты испугался? Этот дядя ничего плохого тебе не сделает. Он в коляске, потому что не может ходить.

Митя соглашался, что дядя не страшный, но продолжал реветь. Не помогали ни ласковые слова, ни укачивание.

— Цыц! — рявкнули над ухом.

Я чуть не заорала от испуга. Не слышала, как в комнату вошел Афанасий. Митя мгновенно замолчал, но с открытым ртом. Он таращился на Афанасия, набирая в грудь воздух, чтобы заорать еще громче.

— Чего ревешь, как девчонка? — сердито спросил его Афанасий.

И Митя воздух выпустил. Сдулся. Только судорожно всхлипывал, размазывая по щекам слезы.

— Сейчас рану обработаем, и ты расскажешь, что случилось.

— Да нет там никакой раны, — вставила я.

Афанасий уставился на меня с неодобрением.

— Обработаем, — повторил он с нажимом. — Я сказал.

Я отдала ему Митю. Афанасий усадил его на стул и тщательно осмотрел обе ступни.

— Как отсюда до города добраться? — спросила я.

— На поезде, — ответил Афанасий.

После того, что нам с Митей довелось пережить, поезда вызывали панический ужас.

— А как-то еще? Может, подвода какая…

— Еще я могу отвезти, — перебил он. — А тебе зачем?

— Издеваетесь? — удивилась я. — На вас это непохоже. Мне только что отказали от места.

Митя тихонько заскулил, на его лице застыла вселенская скорбь. Так вот в чем дело? Я присела на корточки рядом с его стулом.

— Митенька, ты не хочешь уезжать из этого дома?

— Не хочу…

— Поэтому плакал?

Кивок. Его губы вновь задрожали.

— Мама, я плохо прятался? Нас…

— Нет! — воскликнули мы с Афанасием хором.

— Ты ни в чем не виноват, — сказал он Мите. — И вы никуда не уедете.

— Хватит врать! — возмутилась я. — Ваше вранье ни к чему хорошему не привело. Я не хотела скрывать Митю! Надо было поговорить с хозяином сразу!

— Вот и поговори, — невозмутимо ответил Афанасий. — Иди, хозяин тебя ждет. А я с Митей побуду.

— Он же велел… — растерялась я.

— Иди, Уля, иди. — Он подтолкнул меня к двери. — Он ждет.

Я спустилась по лестнице, бормоча себе под нос, как меня все достало. Вот зачем Владияр Николаевич меня позвал? Отругать напоследок? А я должна молча слушать, молясь всем богам, чтобы меня не выставили из дома на ночь глядя. Да я и сама ушла бы! Если б не Митя.

Владияр Николаевич взирал на меня недобро, поджав губы. На коленях у него лежал мой пуховый платок.

— Где муж? — наконец спросил Владияр Николаевич.

— Нету… — ответила я, — мужа.

— Хорошо, спрошу иначе. Где отец мальчика?

— Не знаю.

Владияр Николаевич приподнял бровь, выражая удивление. А я поняла, что проболталась. Ведь хотела же сказать, что муж умер, а я — вдова с ребенком. Но теперь поздно. Не забыть бы все остальное из придуманной легенды.

— И не надо так на меня смотреть. Да, я — падшая женщина. — Я одернула передник. — Вы же так это называете? Вы сами-то по молодости многих осчастливили? И среди них не было ни одной наивной девушки? Не говорите, что это так, не поверю.

И что я несу? Мне бы в ноги ему упасть, умолять оставить в доме. А я…

— Не скажу, — произнес Владияр Николаевич. — Значит, нет у Мити отца?

— Где-то есть. Надеюсь, что он жив. Но я не знаю, кто он. Вас же это интересует?

— Надеешься? — переспросил он. — Не желаешь ему смерти за то, что он сделал? Не проклинаешь?

— А что он сделал? — Я повела плечом. — Подарил мне прекрасного сына. Это не преступление. А что сын родился вне брака, так то наша общая вина.

— Хм… — Во взгляде Владияра Николаевича появился интерес. — То есть, ты его любила?

— В ту ночь — определенно, — согласилась я.

— И искать не пыталась?

— Зачем? Он ничего мне не обещал. — Я вздохнула. — Владияр Николаевич, я вас, наверное, шокирую своими признаниями. Но мои ошибки — это мой выбор. Я ни о чем не жалею. У меня есть Митя. Если я и виновата, то не перед людьми, а перед ним. Он растет без отца по моей вине. Больше я никому ничего не должна.

— У тебя весьма прогрессивные взгляды, — заметил Владияр Николаевич. — Но я признаю твою правоту… в данном вопросе.

И что теперь сказать? Что я не хотела врать насчет Мити? И подставить Афанасия? Как-то это… некрасиво.

— Я верну деньги за тот костюмчик, что на Мите, — вспомнила я. — Простите, пожалуйста. Ему нечего было надеть, но это меня не оправдывает.

— Ты забыла, что я дал тебе денег на одежду? Почему ничего не купила малышу?

— Так в поселке ничего нет… ему по размеру.

— Можешь забрать все, что найдешь на чердаке, — сказал он. — Если оно имеет приличный вид. Если нет, выброси. Афанасий отвезет вас с Митей в город, там есть ателье…

В ушах зашумело, и окончание фразы я попросту не услышала. Надежда на то, что хозяин дома позволит нам с Митей остаться, исчезла. Можно забрать одежду. И нас отвезут в город. На этом все. Впрочем, и это можно считать снисхождением. Владияр Николаевич мог выгнать нас просто так, и был бы в своем праве.

— Ульяна! Ульяна!

Я очнулась, но не от крика, а от того, что кто-то схватил меня за руку и весьма ощутимо ее тряхнул.

Не кто-то, а Владияр Николаевич. Он подъехал на коляске вплотную и смотрел на меня, сурово сдвинув брови.

— Сядь! — велел он. — Ты чего так побледнела? Больная, что ли?