Чудесные куклы барышни-попаданки (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 19

С другими проблемами разберусь позже. Как? Еще не знаю. Но позже!

Куклу Марьяну я спрятала. Так, на всякий случай. Мало ли…

До сих пор жалею, что куклу, похожую на меня, сожгли. Я как будто потеряла часть себя и… надежду на возвращение.

Дама в черном мне обрадовалась. И никаких других документов не попросила. Видимо, печать агентства «Крошечка Хаврошечка» обладала чудодейственной силой. В смысле, у агентства хорошая репутация.

— Наконец-то, — пробурчала дама. — Богданова, имя у тебя есть? В направлении только инициалы.

— Ма… Марийка, — ответила я, запнувшись.

— Ко мне обращайся по имени и отчеству. Любава Марковна. Иди за мной, Марийка.

— Задержитесь ненадолго, Любава Марковна, — попросил даму охранник. — Новой работнице пропуск оформить надо.

— Я беру ее на испытательный срок, — недовольно произнесла Любава Марковна.

— Все одно без пропуска не обойтись, — настаивал он. — Это быстро, вы же знаете.

Меня завели в одну из комнат. Там, если я правильно поняла, ведун отщипнул кусочек моей ауры. Он провел рукой над моей головой, и в ладони осталась искра, переливающаяся всеми цветами радуги. Искру ведун поместил в кристалл.

— Все, — сказал он.

— А пропуск… где? — удивилась я.

— Твои данные в системе, допуск по зонам, — пояснил он. — Ты будешь свободно передвигаться там, где тебе можно находиться. А туда, куда нельзя, не попадешь.

Просто и эффективно. Такой «пропуск» не потеряешь, передать его чужаку невозможно. Я не узнала бы о таком, если бы не пришла работать в палаты.

Любава Марковна отвела меня в кладовую, где по размеру мне подобрали рабочую одежду: форменное платье, обувь и чепец.

— Чтобы ни одной волосинки не торчало, — ворчливо наставляла она. — Никаких губных помад, пудры, румян или духов. Украшения тоже под запретом.

Она показала мне комнату, где прислуга переодевалась и отдыхала.

— Смена двенадцать часов, два перерыва по четверти часа и полчаса на обед. График каждую неделю новый, висит, как видишь, на стене. Завтра в нем появится и твое имя. Сегодня обучение. Жди здесь, придет твоя наставница и все объяснит. Когда она отпустит, можешь идти домой. Завтра в семь утра твоя первая смена.

Все так сложно? А я думала, чего уж проще, посуду мыть! Неужели этому надо учить?

Оказалось, что надо.

Тучная девица по имени Глафира окинула меня скептическим взглядом и вынесла вердикт:

— Задохлик.

Я развела руками. Мол, жизнь такая.

И словно нарочно, как в дешевой мелодраме, в животе у меня заурчало.

— Понятно, — кивнула Глафира. — До обеда не дотянешь.

— Ну… — протянула я.

— Ой, молчи, — махнула она рукой.

И вытащила из кармана передника пирожок.

— Поешь, доходяга.

— Марийка, — возразила я, обидевшись.

Но пирожок взяла.

С капустой и яйцом. Пышный. Вкусный.

Глафира наблюдала, как я ем, скрестив на груди руки. Эдакая надзирательница. Но добрая. Злая не угостила бы пирожком.

Она тоже… не блистала красотой. На щеке расползлось родимое пятно, по форме напоминающее кляксу.

— Сойдет, — решила Глафира, когда я проглотила последние крошки. — Марийка, значит?

— Ну…

— Переодевайся, чего застыла!

Я вроде бы и не робела перед ней, но…

Чувствовала себя как-то странно. Быть Марьяной, купеческой дочерью, было легче. А сейчас я не понимала, как себя вести. Пугаться и заискивать? Или, наоборот, сразу показать характер? Дерзких не любят, слабых обижают. Если даже малая часть того, что я знаю о дворцах, правда, коллектив тут не простой. Княжеские палаты, по сути, тот же дворец. И глупо предполагать, что тут нет интриг, заговоров… да и просто нечистоплотных на руку людей.

Вскоре стало понятно, отчего мне не выдали фартук, как у Глафиры. Посудомойке положен другой — длинный, из водонепроницаемой ткани. С нарукавниками из такого же материала.

— Форменное платье стирают раз в неделю, — сказала Глафира. — За это отвечает прачечная, а там сильно не любят, когда ткань мокнет во время работы. Следи за этим.

Какое счастье, что здесь есть водопровод и канализация! Я вдруг подумала о том, как мыли посуду до изобретения этих благ цивилизации. Как таскали воду, грели ее, складывали тарелки в огромные тазы, оттирали, полоскали в нескольких водах…

В помывочной я увидела несколько чанов. Над каждым находился кран, от каждого отходила труба канализации. Посуду к чанам подвозили на тележке, в лотках. Чистую складывали на другую тележку. И уже сортировали по виду — чашки, тарелки, стаканы, миски и так далее. В первом чане смывали остатки еды, во втором — использовали щелочное мыло, в третьем — соду, в четвертом и пятом, по очереди, полоскали до скрипа.

Этот скрип Глафира мне продемонстрировала, проведя пальцем по тарелке.

— Слышишь? Запомни. Нет скрипа — есть штраф. За разбитую посуду — тоже.

Тряпочки. Для мытья посуды. Для сушки. Для фарфора — одна ткань, для стекла — другая.

Кладовая с расходными средствами.

Порядок работы. Посудомойки менялись местами. Перчатки из непромокаемой ткани есть, но…

Нельзя. Надо голыми руками, чтобы чувствовать чистоту. И чтобы тарелки меньше бились, не выскальзывали из пальцев. А сода и щелочь разъедают кожу. Поэтому всю смену на одном месте стоять нельзя. Опять же… разнообразие.

Кухонная утварь — отдельно. Кастрюли, сковороды, противни, поварешки.

— Это другой этап, — сказала Глафира. — Если выдержишь испытательный срок, обучат. Тут… — Она сделала паузу и произнесла по слогам: — Тек-на-ло-хи-я.

Технология, то есть. Тарелки мыть до скрипа, кастрюли чистить до блеска.

Шепнуть, что ли, местным ведунам о посудомоечной машине…

Глафира познакомила меня с коллективом. Степанида, Ульяна, Флёна, Алёна, Берислава… Всех не запомнила. Ничего, всему свое время.

— Есть старшая по смене, — наставляла Глафира. — По нужде захочешь или «пятнашку» взять, отмечаешься у нее. Обед по расписанию, в общей столовой. В «пятнашку» можно чаю выпить — с выпечкой, со сладостями.

Она показала мне столовую и раздачу. Сказала, что на территорию, где хозяйничают повара, заходить можно… но не нужно. Категорически. А к кладовым с продуктами лучше и не подходить вовсе.

— В столовой достаточно еды, а заметят рядом с кладовыми, сочтут воровкой, — пояснила Глафира. — Ибо там тебе делать нечего.

Техника безопасности? В кипяток руки не совать. Если разбилось что, звать служку, самой за осколки не хвататься.

— Порежешься, на смену не выпустят. Деньги удержат. Хотя… — Она опять смерила меня скептическим взглядом. — Навряд ли получишь что за первую неделю. А то и две. Посуду все бьют, особенно поначалу. А ты ж… криворукая.

Возразить было нечего. И все же я не падала духом. Прорвусь! Здесь кормят, значит, голодной не буду. Пока это главное.

Глава двадцатая, в которой Владислав рефлексирует

Влад

Вольную Влад не получил. Батюшка лишь ослабил поводок, позволив сыну развлечься до того момента, как придет пора официально представить ему невесту. Мол, так и быть, погуляй до свадьбы, коли девушка нравится.

Нравится ли?

Влад размышлял над этим и одновременно пытался собрать вещи для переезда. Он обходился без личного слуги, за порядком в его квартире обычно следила матушка. Она приходила с помощницей, когда Влад отсутствовал, и руководила уборкой. И гардеробом занималась матушка. Влад смутно представлял, откуда в ящиках комода появляются чистые носки, а на плечиках вешалки — накрахмаленные рубашки. Единственное место, куда матушка не заглядывала — это лаборатория. В ней Влад был полноправным хозяином.

Марьяна красивая. Факт, но не аргумент. Мало ли на свете красивых девушек! И среди дочек матушкиных знакомых есть красавицы. Та же Катерина Смолянинова — голубоглазая блондинка, как и Марьяна. Но красота Катерины… холодная. Во взгляде — презрение и высокомерие. И это Влад случайно заметил, на него Катерина глядит иначе — с интересом. И заигрывает при каждой случайной встрече. Случайной ли…