Бесшабашный. Книга 3. Золотая пряжа. История, найденная и записанная Корнелией Функе и Лионелем Вигр - Функе Корнелия - Страница 13

Неправильный мир.

Доктор продолжал недоумевать: «редкая инфекция», «ранка на пальце», «анализ крови»…

Уилл не отвечал. А что тут скажешь? Что Клару навестила фея?

Он попросил доктора Клингера оставить его одного и подошел к кровати. Ни живой изгороди с шипами, ни башни замка. Все очень просто, Уилл. Поцелуй же ее. Но она казалась совсем чужой – как тогда мать. Уилл старался забыть, где он, и вспомнить, где встретился с Кларой впервые, но в голове всплывали другие картинки: пряничный домик деткоежки, пещера, отвращение, с которым Клара гладит его нефритовую кожу.

Всего один поцелуй.

Но он так и стоял как вкопанный. А может, у него по-прежнему каменное сердце? Иначе как объяснить, что любовь так легко ушла и он предает ее даже в такой момент? Нужно просто поцеловать Клару, как тогда, вспомнить, как это случилось впервые в больничном коридоре у палаты матери. Почему любовь так часто соседствует со смертью?

Губы Клары были теплыми и очень родными, но она не просыпалась, и Уилл видел только мертвую принцессу в увитой розами башне, с пергаментной кожей и выцветшими, как солома, волосами.

Просыпайся же, Клара! Пожалуйста! Я люблю тебя.

Он поцеловал ее еще раз, не чувствуя ничего, кроме собственного отчаяния. Я люблю тебя. Она любила его больше. Всегда.

Врач вернулся и рассказал, какие еще анализы они сделают. Уилл подписал бумаги и снова попытался позвонить Джекобу. Звонил и звонил. Джекоб не отвечал.

Доктор пообещал сообщить, если что-то изменится, и отправил его домой.

Уилл не помнил, как спустился вниз, на лифте или по лестнице. Просто вдруг вновь оказался на улице, ожидая слез, которые не приходили, и вглядываясь в огни проезжающих автомобилей, будто они могли объяснить ему, что случилось. Джекоб. Нужно поговорить с Джекобом. Уж брат-то знает какой-нибудь способ, какое-нибудь заклинание. Которое что? Заменит настоящую любовь? Что бы это слово ни значило…

Уилл оглянулся на больничный корпус. Нельзя ее там оставлять, нужно забрать ее домой. Джекоб что-нибудь придумает, она проснется, и он, Уилл, будет любить ее так, как она того заслуживает.

– Уилл, с какой готовностью ты во всем винишь себя. Может, потому, что твой брат слишком легко относится к своим долгам?

Уилл обернулся. Сидевший на скамейке человек произнес его имя так, будто они давно знакомы, между тем Уилл не помнил, чтобы когда-нибудь видел его. Клара называла эти скамейки «скамьями слез», потому что они часто служили первой остановкой для всех, кто выходил из больницы с плохими известиями.

– Простите, мы знакомы?

Такие вопросы задают до беззащитности вежливые люди вроде Уилла, когда хотят, чтобы их оставили в покое.

Мужчина улыбнулся:

– Да, но, подозреваю, ты был слишком мал, чтобы сейчас меня вспомнить. Я близко дружил с твоей матерью.

Мимо проехала «скорая помощь». Кто-то бесцеремонно толкнул Уилла мимоходом. На улице столько народу даже в такое позднее время! Но в сидящем перед ним незнакомце, казалось, было что-то, не принадлежащее к этому миру. Или это незнакомец не вписывался в здешнюю обстановку? Уилл даже засомневался, не снится ли ему этот человек. После возвращения из Зазеркалья Уиллу часто что-то мерещилось. И как только Джекобу удается постоянно переходить из одного мира в другой? От этого же с ума можно сойти!

И почему Клара не очнулась от поцелуя? Если бы только Уилл лучше о ней заботился, если бы только не разлюбил ее.

Незнакомец наблюдал за ним с таким видом, будто его забавляло читать мысли Уилла. Он так и не представился. А Уилл внезапно услышал у себя в голове слова: «Ах, если бы сделал, если бы стал, если бы смог… Всегда хороший сын, брат, друг, любовник… Уилл Бесшабашный, холст, на котором рисуют другие». А сам-то ты что? Кем хочешь быть ты сам, Уилл?

– Присядь на минутку, – подвинулся незнакомец.

Уилл медлил. Ему нужно назад. К Кларе.

– Уилл, садись. – Голос мужчины прозвучал мягко, словно подул теплый ветер, но это приглашение присесть не было похоже на просьбу. – Я хочу тебе кое-что предложить.

Мимо, шатаясь, прошел пьяный. На автобусной остановке целовались влюбленные. Настоящая любовь…

– Простите, – сказал Уилл. – Мне нужно вернуться. – Он указал в сторону больницы. – Моя девушка…

– Вот-вот. С ней-то мое предложение и связано. – Незнакомец вновь указал на скамью, и в этом жесте чувствовалось некоторое нетерпение.

Грязный тротуар, усталые лица, кофешоп на углу… Из-за незнакомца все это казалось Уиллу совершенно нереальным. Он нерешительно опустился на скамейку. В ухе незнакомец носил крошечный красный камешек. Где же Уилл мог его видеть?

– Полагаю, целовать ее ты уже пытался? К сожалению, это срабатывает редко. – Незнакомец вытащил из кармана старинный серебряный портсигар. – Погружающий в сон укол о веретено – один из древнейших колдовских трюков фей. Простой и исключительно надежный. Я думал, твой брат предупредил вас с подругой. Ты отказался от подарка Феи – кожи из священного камня. Бессмертные очень обижаются на такое, и поскольку тебе она навредить не может… – Сигарета, которую вынул из портсигара незнакомец, была такой же белой и тонкой, как его пальцы, по шесть на каждой руке. Неправильный мир. Вся эта ночь – из неправильного зазеркального мира. – Феи слишком любят играть роль судьбы, Уилл. И это не ограничивается пресловутыми приворотными зельями. Мы оба понимаем, о чем я: другая кожа, смертный сон, тюрьма в стволе дерева… – Он достал из кармана пиджака зажигалку, тоже серебряную. – Но на этот раз брат не сможет позаботиться о том, чтобы все стало как прежде. На этот раз тебе все придется сделать самому. Это ведь и есть твое самое заветное желание, да? Чтобы все стало как тогда. До того, как ты совершил ошибку, последовав за братом. – Он выпустил в ночной воздух дым, игнорируя осуждающие взгляды прохожих. – «Однажды давным-давно…» Сказки, Уилл, не случайно начинаются с этих слов. Только вот «они жили долго и счастливо» в конце надо еще заслужить.

В дымке над городскими огнями Уиллу померещилась фигура женщины, окруженной черными мотыльками.

– Невероятно, правда? – Его собеседник достал из кармана какой-то мешочек. – Она сама сделала тебя невосприимчивым к ее собственным чарам, только чтобы защитить своего возлюбленного. Любовь делает глупцами даже бессмертных. – Он положил мешочек Уиллу на колени. Очень похожий был у Джекоба. – Все это началось с нее, Уилл, и закончиться может только с ней.

Мешочек казался пустым, однако, сунув в него руку, Уилл нащупал деревянный приклад.

Незнакомец поднялся:

– Отправляйся на ее поиски. Воспользуйся моим подарком, и даю слово: все вновь будет так, как должно быть. – Он наклонился к Уиллу. – Я покажу тебе, кто ты есть, Уилл Бесшабашный. Твой истинный облик… Ведь именно себя вы, смертные, все время ищете, не так ли?

Не дожидаясь ответа, незнакомец развернулся и направился к припаркованной у тротуара машине. Вышел шофер и распахнул перед ним заднюю дверцу. А Уилл так и стоял, сжимая в руке мешочек, пока автомобиль не исчез в уличном потоке.

На телефонные звонки Джекоб по-прежнему не отвечал, а когда Уилл вернулся в больницу, лицо Клары было бледным, как у покойницы. У него не хватило мужества поцеловать ее еще раз, и ночная сиделка на его вопрос, можно ли забрать Клару домой, лишь с профессиональной безучастностью покачала головой.

В квартире было так же тихо, и так же пусто было в комнатах, как в тот раз, когда Уилл вернулся из больницы от матери. Однажды давным-давно. Он сел за кухонный стол и достал из кармана мешочек, который дал ему незнакомец. Нерешительно запустил руку внутрь – и в замешательстве уставился на выскользнувшее оттуда оружие, необыкновенно прекрасное и в то же время страшное. Металлические накладки были горячими, словно серебро плавилось под его пальцами, а выгравированный на них узор, казалось, что-то нашептывал. Уилл сомкнул пальцы на прикладе, натянул стеклянную тетиву, поправил серебряную стрелу и сам испугался того, что почувствовал: желание послать стрелу в самое сердце тьмы – туда, откуда родом все это колдовство. Но у нее нет сердца.