Фрэнк на вершине горы (СИ) - Алатова Тата - Страница 13

Лучше бы и правда встречаться с роботами, блин.

***

Вечером Фрэнк не сразу пошел домой, сначала он решил заглянуть к альпакам.

Альпаки — это хорошо, альпаки всегда успокаивают.

Он почистил их стойла и поменял воду, и поправил ограду, которая чуть расшаталась, и тогда все дела закончились, а он так и не придумал, как еще себя отвлечь от той невыносимой печали, которая никак не желала отцепиться.

Кто-то оставил теплый плед под деревом, и Фрэнк на него лег, разглядывая темнеющее небо.

Еще совсем недавно он болтался на самом нижнем уровне пресловутой пирамиды Маслоу, мечтая найти место, где поспать и денег, чтобы поесть. И вот он оказался в Нью-Ньюлине, где впервые за всю жизнь ему ничто не угрожало. С женщиной, которой просто плевать было на его уродливую особенность. Он стал кем-то иным, кроме существа, которому ни при каких обстоятельствах нельзя смотреть в глаза. И как быстро он привык, как быстро ему стало мало.

Любовь такая жадная сука.

Сейчас он злился не на Тэссу, у него были вопросы к самому себе.

Чего же тебе не хватает, Фрэнк Райт? Что, если прямо сейчас перед тобой появится могущественный джинн или те прачки, которые в прошлом году искушали Холли, обещая выполнить любое желание, то что ты загадаешь?

Почему, получив больше, чем когда-либо мечтал, так сказать, счастье сверх норматива, ты лежишь здесь один-оденешенек и маешься ерундой?

Твердо решив перестать трепать себе и остальным нервы на ровном месте, Фрэнк встал и собрался идти домой.

И тогда со стороны кустов, ведущих к лесу, послышался жалобный детский голосок:

— Помогите! Помогите, пожалуйста!

— И вот что я тебе скажу, дорогой дедушка: ты рехнулся. Я, конечно, не знаю, сколько тебе веков или даже тысячелетий, а, может, ты вообще зародился, когда суши не было и в помине, и все, что плавало в мировом океане, — это простейшие бактерии, но ты рехнулся. Как ты мог послать мне такого ни на что не годного мужчину?

Мэри Лу вздохнула, закуталась поплотнее в шаль и снова вздохнула, глядя на темное море перед собой. Ветер выдавал беспокойство, тревожившее Одри, и барашки волн серебристыми проблесками вспыхивали под светом полной луны.

— Уж не знаю, что там у тебя на уме, — продолжила она расстроенно, — но этот Дермот Батлер просто повернут на инквизиторах. Я пока не поняла, извращенец он или травматик, но что-то мне подсказывает, что от этого парня жди проблем. И еще он совершенно не умеет подавать кофе, а это не бог весть какая сложная наука, просто ходи с кофейником туда-сюда и подливай в те чашки, где освободилось место. Но ведь нет, вместо этого он подсаживается за столики и начинает трепаться с посетителями, а ты же знаешь, что случается, если этого старикашку Йена Гастингса спросить о его прежних деньках в ордене. Этот фонтан уже не заткнуть, нет, сэр.

Море отвечало ей уютным ворчанием.

— И все вокруг бегают и переживают из-за Тэссы, — Мэри Лу усмехнулась, — а я вот совершенно на ее счет спокойна. Потому что ты не позволишь ей покинуть Нью-Ньюлин, верно. Ты же не оставишь нас беззащитными друг перед другом, потому что ты, если смотреть правде в глаза, наш локальный диктатор или вроде того. Решаешь кому открыть дорогу сюда, а кому закрыть выход отсюда. Когда я думаю об этом, то заново определяю для себя значение судьбы. И теперь я спрашиваю тебя, дорогой дедушка, за каким чертом ты притащил сюда Дермота Батлера?

***

— Помоги мне. Пожалуйста.

Фрэнк стоял, глядя на темные кусты, за которыми начинался лес, и его сердце сжималось от жалости к малютке. Как это, наверное, страшно, быть беспомощным в ночи. Больше всего на свете ему хотелось рвануть вперед, чтобы спасти этого ребенка и успокоить его.

И рука казалась такой тяжелой, что едва-едва двигалась, когда он доставал мобильник.

— Тэсса? Я у загона с альпаками. Из кустов детский голосок просит меня о помощи.

— Не вздумай туда соваться, — немедленно ответила она. — Я уже несусь к тебе. Поговори со мной — как звучит этот голос?

— Очень напугано.

— Мне страшно, — подтвердили из кустов. — И больно. Помоги мне!

— Как ты думаешь, он принадлежит мальчику или девочке? — деловито уточнила Тэсса.

— Я не знаю, — он ощущал себя полным ничтожеством, потому что, очевидно же, он не должен был просто стоять и слушать. Ноги звенели от напряжения, оставаться на месте становилось все невыносимее.

— Тебя туда тянет, — догадалась Тэсса. — Десять шагов назад, Фрэнк. Считай вслух.

— Раз, — сказал он и осекся, потому что сделал движение не назад, а вперед.

— Помоги мне! — пронзительно закричал детский голос.

— Черт, — выругалась Тэсса, — ты слишком легко поддаешься чужому влиянию. Помнишь, как тяжело нам пришлось, когда тебя звал Алан, вернее, его зомби.

Это немного отрезвило.

— Я жду, — хрипло сказал Фрэнк. — Я стою на месте.

— Молодец, — одобрила она. — Если хорошенько подумать, то откуда бы взяться ребенку в наших кустах. Не сбросили же его пилоты аэродрома Лэндс-Энд, в самом деле.

— А откуда взялась Жасмин? Ты просто нашла ее на поляне, — разговор действительно помогал сосредоточиться на чем-то, кроме желания нырнуть в кусты.

— Правильно, Жасмин. Ты бы не хотел встретиться с ее мамочкой, знаешь ли. Никто бы не хотел.

— Кроме тебя. Думаешь, я не знаю, что ты регулярно рассказываешь ей, как растет ее дочь?

— Так точно, мистер всезнайка. Вот, я уже вижу тебя. Можешь помахать мне ручкой.

И Фрэнк с великим облегчением опустил телефон. Оказалось, что за то короткое время, которое понадобилось Тэссе, чтобы прибежать сюда, — а она неслась со всех ног, сомневаться не приходилось, — с него успело семь потов сойти.

— Ладно, — произнесла она, даже не запыхавшись, когда притормозила рядом. — Ну давай посмотрим, что у нас такое тут завелось.

— Мне можно с тобой?

Тэсса без колебаний протянула ему руку, и Фрэнк, ненавидя свои мокрые ладони, ухватился за нее.

— Только не лезь вперед, — попросила она. — Не хотелось бы бороться еще и с тобой.

Напрасно они бродили среди кустов в поисках напуганного ребенка — никого там не было. Живого.

— Господи, — вырвалось у Фрэнка, когда Тэсса подсветила фонариком на телефоне освежеванную тушу животного крупнее альпаки. От приторного запаха крови его затошнило.

Тэсса присела на корточки, внимательно осматривая отвратительные кровавое мясо с торчащими костями.

— Хотела бы я знать, — пробормотала она, — а где, собственно, шкура.

Потом она бестрепетно направила свет на копыта и громко выругалась.

— Вот черт. Милый, плохие новости: в ближайшее время Холли будет в очень, очень плохом настроении.

— Почему? — заторможенно спросил Фрэнк.

— Потому что это Стюарт Уэльский VIII, пони Холли. У него клеймо на копыте.

— Вот черт, — повторил вслед за ней Фрэнк. — Мы не можем ему рассказать о таком, иначе он будет месяцами рисовать кошмары, а нам в этих кошмарах придется жить.

— Вряд ли он поверит, что его скотина отправилась на ферму к добрым фермерам.

— Ну, животное могло просто потеряться.

— Могло, — согласилась Тэсса задумчиво. — Ты ведь и сам знаешь, что теперь делать?

— Ага. Пошел за лопатой.

— И заодно загляни, пожалуйста, в электромобиль Холли, — не слиняли ли оттуда пикси.

***

— Ты уверена, что это не мама Жасмин тут резвится? — размеренно копая яму, спросил Фрэнк.

— Она бы сделала все наоборот — сожрала внутренности и оставила шкуру. Нет, тут у нас другое.

— Какое?

— Думаю, какая-то разновидность злых проказливых существ. Это не лесные гоблины, потому что они, судя по всему, разворошили «Кудрявую овечку», и не домашние брауни, потому что они бы не стали свежевать бедного Стюарта… Что-то посередине. А как там наши пикси?