Время наточить ножи, Кенджи-сан! 6 (СИ) - Волков Тим - Страница 20

Кобаяси наклонился вперёд, его пальцы сжали поводок Кая, заставив пса поднять голову. Рёта вздрогнул, его взгляд упал на зубы кане-корсо, блестевшие в свете фонарика.

— Рёта, — начал Кобаяси, его голос был тихим, но резал, как лезвие. — не бойся. Мы не причиним тебе вреда. Просто расскажи об одном парне. Его зовут Кейта. Всё, что знаешь. И не лги — Кай чует ложь.

Рёта сглотнул, его горло дёрнулось, как будто он проглотил камень. Он попытался сесть ровнее, но верёвка впилась глубже, и он поморщился.

— Я… я не знаю никакого Кейту, — сказал он, его голос дрожал, но звучал искренне. — Клянусь!

— Ты врешь. Он у вас работал.

— Был у нас один парень. Но его не так звали. Работал у нас две недели, готовил. Потом уволился, не сказал куда уйдет.

Кобаяси прищурился, его губы сжались в тонкую линию. Он наклонился ближе, Кай зарычал, шерсть на загривке встала дыбом. Рёта отшатнулся, насколько позволяла стенка фургона.

— Он может менять имена, — сказал Кобаяси, его тон стал холоднее. — Худощавый, около тридцати. Длинные пальцы, волосы до плеч, глаза острые, как нож. Готовит так, что вкус не забыть. Делает из ничего шедевр. Это он. Вспоминай, Рёта. Где он?

Рёта покачал головой, его глаза расширились, пот стекал на воротник куртки. Он выглядел так, будто хотел раствориться в металле фургона.

— Я не знаю! — выпалил он, его голос сорвался. — Он был худой, да, лет тридцати, но волосы короткие, не до плеч. И глаза… обычные, не острые. Он готовил круто, но я не знаю, тот ли это, кого вы ищете! Клянусь, я ничего больше не знаю!

Кобаяси выпрямился, его лицо стало каменным, но в глазах вспыхнула ярость, как молния в ночи. Он ненавидел, когда след обрывался, когда добыча ускользала. Кай почуял его гнев, зарычал громче, слюна капнула на пол. Рю съёжился, его фонарик дрогнул, свет заплясал по стенам. Громилы переглянулись, их руки напряглись, готовые к приказу. Кобаяси сжал поводок так, что кожа скрипнула, его пальцы побелели. Он был готов разорвать Рёту, как Кай рвёт добычу, — не за ложь, а за бесполезность. Этот повар был ниточкой к Кейте, но ниточка рвалась.

— Ты бесполезен, — сказал Кобаяси, его голос был низким, почти рычанием. — Я дал тебе шанс, но ты тратишь моё время. Кай голоден, Рёта. И я тоже.

Рёта задрожал, его дыхание стало прерывистым, глаза забегали, ища выход, которого не было. Он открыл рот, но слова застряли, пока паника не вытолкнула их.

— Погодите! — выпалил он, его голос был хриплым от страха. — Я… я могу показать фото! Мы сфоткались с ним, с Ли Вэем, перед его уходом. На мой телефон! Посмотрите, может, это поможет понять, тот ли он!

Кобаяси замер, его глаза сузились. Фото. Это могло быть зацепкой — или очередной пустышкой. Он кивнул Рю, который, дрожа, полез в карман Рёты и вытащил телефон. Экран треснул, но включился. Рю, под взглядом Кобаяси, пролистал галерею, пока Рёта не кивнул на снимок.

— Вот, — сказал Рёта, его голос дрожал. — Это он, Ли Вэй. Мы у стойки.

Рю повернул телефон к Кобаяси. На фото Рёта улыбался, стоя рядом с худощавым парнем в фартуке. У того были короткие тёмные волосы, усталое лицо, обычные черты. Ничего от Кейты — ни длинных волос, ни острого взгляда, ни той ауры, которая делала его опасным. Кобаяси стиснул зубы, его лицо исказилось от разочарования. Это был не Кейта.

— Чёрт, — выругался он, его голос был резким, как удар хлыста. Он швырнул телефон на пол, экран хрустнул, Рёта вздрогнул. Кай зарычал, почуяв гнев хозяина, и Рю отшатнулся, чуть не уронив фонарик. Кобаяси встал, его фигура нависла над Рётой, как тень смерти. След оборвался, и этот повар был последней ниточкой, которая оказалась пустой. Ярость кипела в нём, требуя выхода.

Рёта, видя его взгляд, затрясся сильнее, его голос сорвался в мольбу.

— Это не он, да? — выпалил он. — Значит, я сказал правду! Вы меня отпустите, да? Я никому не скажу, клянусь! Пожалуйста!

Кобаяси остановился, его губы медленно изогнулись в улыбке — холодной, зловещей, как лезвие, скользящее по коже. Он наклонился к Рёте, его лицо было так близко, что повар чувствовал его дыхание.

— Отпустить? — сказал Кобаяси, его голос был мягким, но ядовитым. — Ты видел меня, Рёта. Видел Кая, моих людей. Знаешь, что я ищу кого-то. Если я тебя отпущу, ты побежишь в «Спрут», к Мураками, или в полицию. Я не могу этого позволить.

Рёта побледнел, его глаза расширились, он дёрнулся, но верёвки держали крепко. Кай зарычал, его зубы были в сантиметрах от ноги повара. Рю смотрел в пол, громилы напряглись, готовые к любому приказу.

Кобаяси выпрямился, его рука медленно скользнула в карман пальто. Он достал нож — тонкий, с чёрной рукояткой, лезвие блеснуло в свете фонарика, как оскал Кая. Кобаяси повернул его в пальцах, свет отразился в его пустых глазах, и улыбка стала шире, хищной. Рёта замер, его дыхание остановилось, страх сковал его, как лёд. Фургон мчался через ночь, дождь барабанил по крыше, и в этом тесном, холодном мире не было выхода.

Подворотня дышала сыростью и страхом, её стены сжимали свет мигающего фонаря, который бросал рваные тени на кирпич. Юто прижался к стене, его глаза были полны ужаса, рюкзак валялся в грязи. Бандит, с оскаленным псом на куртке, нависал над ним, нож в его руке сверкал, как клык, готовый вонзиться. Лезвие было в сантиметрах от горла Юто, и воздух дрожал от напряжения. Я стоял в тени, моё сердце колотилось, кровь гудела в висках. Реален Юто или нет, но нож был настоящим, и если я не вмешаюсь, кровь прольётся. Сомнения, грызшие меня — галлюцинация это или правда, — растворились в адреналине. Я не мог позволить Юто умереть, не сейчас, не так.

— Хватит игр, — прорычал бандит, его голос был как скрежет металла. — Ты знаешь, за что.

Я шагнул вперёд, мои ботинки хрустнули по битому стеклу, и бандит обернулся, его глаза сузились, как у зверя, почуявшего угрозу. Юто замер, его взгляд метнулся ко мне, смесь шока и надежды мелькнула в его лице. Бандит выпрямился, нож всё ещё был у горла Юто, но теперь он смотрел на меня, его губы изогнулись в насмешке.

— Кто ты такой? — рявкнул он. — Вали, пока цел!

Мои рёбра ныли, повязка на руке натянулась, но я стиснул кулаки, чувствуя, как злость, копившаяся после ссоры с Наоми, после всех провалов с фруктами, вырывается наружу. Я не знал, реален ли Юто, но этот бандит был реален, и его нож был угрозой, которую я мог остановить.

— Отпусти его, — сказал я, мой голос был низким, но твёрдым, как сталь. — Или пожалеешь.

Бандит рассмеялся, его смех был резким, как лай. Он убрал нож от Юто, но только чтобы направить его на меня, лезвие блеснуло в свете фонаря. Юто воспользовался моментом, попытался отползти, но бандит схватил его за воротник и швырнул обратно к стене. Юто ударился спиной, его дыхание сбилось, но он остался на ногах, его глаза следили за нами.

— Герой, да? — хмыкнул бандит, делая шаг ко мне. — Посмотрим, как ты запоёшь, когда я вырежу тебе сердце.

Он рванулся вперёд, нож метнулся к моему животу, быстрый, как змея. Я увернулся, адреналин заглушил боль в рёбрах, и схватил его запястье, выворачивая руку. Бандит зарычал, его свободная рука ударила меня в челюсть, кулак был как молот. Голова загудела, я пошатнулся, но не отпустил. Мы закружились в тесной подворотне, его ботинки скользили по мокрому асфальту, мои — цеплялись за мусор. Нож сверкал между нами, его лезвие то и дело оказывалось в дюймах от моего лица.

— Кенджи! — крикнул Юто, его голос был хриплым, но я не смотрел на него, всё моё внимание было на бандите.

Он был сильнее, чем я ожидал, его татуированные мышцы напрягались, как канаты, но я был быстрее. Я пнул его в колено, он охнул, на миг потеряв равновесие. Этого хватило, чтобы вывернуть его руку сильнее, нож выпал, звякнув о бетон. Бандит взревел, его кулак врезался мне в рёбра, и боль пронзила, как молния. Я задохнулся, но вцепился в его куртку, потянув вниз. Мы рухнули на асфальт, грязь и вода брызнули вокруг, его вес придавил меня, но я не сдавался.