Новые приключения князя Андрея в России 1806 (СИ) - Ангелов Августин - Страница 20

— Вы, князь, слишком высоко себя ставите. А я тоже дворянин и граф, между прочим. Но, дело сейчас даже не в этом. Просто вы забываете, что в военное время уважение завоевывается в сражениях, а не даруется по праву рождения! И существует большая разница между теми, кто протирал штаны в штабах, и теми, кто бился с врагами лицом к лицу!

Андрей уже с трудом мог сдерживаться, почувствовав, как его кровь тоже закипает. Внутри него разгоралась борьба: с одной стороны присутствовало желание жестко ответить этому зарвавшемуся гусару, так, как следовало бы, с другой — осознание того, что подобная ссора может дорого обойтись, сильно ударив по репутации. А, если дело дойдет до дуэли, на что этот Николай, похоже, нарывался изо всех сил, то истинные цели пребывания самого Андрея на этой встрече окажутся под угрозой. И о плане побыстрее освежить полезные связи можно будет забыть.

— Я не ищу вашего уважения, — произнес он, стараясь сохранить спокойствие. — Я просто хочу понять, почему вы так настроены против меня, граф?

Федор, заметив, как напряжение нарастает, снова вмешался:

— Николай, давай оставим это. Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать то, что остались живы, а не для того, чтобы ссориться.

— Отпраздновать, говоришь? — зло усмехнулся Николай. — Но я предпочитаю праздновать только с теми, кто достоин этого!

В этот момент Андрей, не в силах больше сдерживаться, встал и, наклонившись через стол, взглянул прямо в глаза Ростову, проговорив:

— Это я, по-вашему не достоин? Почему же? Из-за того, что не запомнил вас, или из-за того, что не встал, когда вы этого ожидали? Я ничем не оскорбил ваше достоинство и не собираюсь играть в эти ваши игры, Николай.

В той части стола, где они сидели, повисло молчание. Все взгляды обратились к ним, и напряжение стало почти ощутимым. В этот момент Андрей осознал, что его собственные слова прозвучали слишком смело и, наверное, дерзко.

— Может, и не оскорбили, — наконец произнес Николай по-прежнему резко. — Но помните, князь, в нашем обществе людей, прошедших сквозь войну, не все так просто. Каждый жест и каждое слово имеют значение!

Андрей кивнул, понимая, что в этом мире, полном интриг и недоразумений, ему придется быть осторожнее. И, хотя он не собирался унижаться перед кем-либо, он также понимал, что не время идти на открытый конфликт.

— Давайте выпьем за боевое братство! — предложил он, поднимая бокал. И добавил:

— И за то, чтобы мы могли лучше понимать друг друга!

Николай, колеблясь, тоже поднял бокал, и вскоре напряжение за столом, вроде бы, начало спадать. Но, в воздухе все еще витала тень недопонимания, и Андрей вполне сознавал, что это лишь начало его сложных отношений с русской элитой этой эпохи. В этот момент он все-таки сумел сложить в своей голове разрозненные фрагменты воспоминаний прежнего князя в единое целое и вспомнил наконец-то, что уже встречался с этим молодым гусаром при других обстоятельствах. Дело было после сражения при Шенграбене.

Он вспомнил молодого гусара, рассказывающего свои военные приключения. Вспомнил и то, как сам поморщился в тот момент, поскольку никогда не любил хвастовства, и ему было неприятно наблюдать подобного хвастунишку перед собой. И вот теперь надо же было так случиться, что он снова оказался с этим гусаром в одном обществе, да еще и сидел опять напротив него! Это же именно он тогда говорил о том, какое чувство бешенства охватывает настоящего рубаку во время кавалерийской атаки! И Андрею стало понятно презрение, которое испытывали подобные вояки ко всем штабным. «Горячий, однако, паренек! Надо бы с таким поосторожнее», — подумал попаданец.

Но, Николай Ростов не унимался. Опустошив очередной бокал, он продолжал произносить свои дерзкие речи.

— Сейчас все рассказывают, какие они герои! — громко проговорил Николай, бешеными глазами глядя на князя Андрея. — Особенно те стараются побольше о подвигах рассказать, кто в штабах штаны просиживали! Но, правду знают лишь те, кто бил врагов в первых рядах! Только наши рассказы правдивы, а вовсе не то, что говорят штабные протиратели штанов, получающие награды за это свое основное занятие!

— Что вы на меня так зло смотрите, граф? Будто бы я один из этих «протирателей штанов», как вы изволили выразиться. Вы считаете, что я из их числа? — прямо, но спокойно задал вопрос князь Андрей, глядя в глаза графу Николаю.

— Я говорю про некоторых штабных. Не знаю, относите ли вы себя к таковым или нет. Или вы хотите сказать, что я что-то выдумываю, и подобных «протирателей штанов», получающих награды вместо тех, кто умылся кровью, не бывает? — озлобленно вспылил молодой гусарский поручик.

— А теперь послушайте меня, граф, — спокойно произнес князь Андрей. — Во всех этих ваших изречениях я слышу попытки оскорбить меня. И, уверяю вас, вы наговорили уже достаточно для того, чтобы преуспеть в этом. Уж не знаю, чем я прогневал вас. Вот только, время и место весьма неподходящие для сведения счетов. Здесь общество собралось ради праздника в честь героев, а вовсе не ради того, чтобы некоторые люди, которые мнят себя самыми героическими, затевали ссоры. И я совсем не виноват в том, что мое лицо чем-то не понравилось вам. Впрочем, я все-таки не стану считать, что вы переступили грань приличий, если вы прекратите разговоры на эту тему немедленно. Пока еще ни вы меня, ни я вас не оскорбили по-настоящему, нам можно обойтись без последствий. Но, я предупреждаю вас при свидетелях, если вы изволите продолжать в том же духе, то придется решать это противоречие между нами дуэлью.

И, произнося эти слова, Андрей думал о том, с каким бы удовлетворением стал наблюдать за этим маленьким, но хвастливым и злобным гусаром, наводя на него ствол пистолета. Николай уже достаточно выпил и, опьянев, казалось, не замечал, что его слова вызвали уже начинающийся скандал. Он продолжал размахивать бокалом, словно это был его кавалерийский палаш, готовый сразить всех, кто осмеливался противостоять его ярости, встав на пути. В его глазах горело не только пламя озлобленности на весь мир, но и неосознанная потребность в признании со стороны общества. И он продолжал говорить.

— Я не собираюсь оскорблять вас, князь! — воскликнул Николай, и его звонкий голос становился все более пронзительным. — Я просто говорю правду! Разве не видно, как некоторые из адъютантов, сидя в штабах, только и делают, что составляют отчеты и пишут письма, в то время, как настоящие герои, такие как я, сражаются на передовой, рискуя жизнью?

Князь Андрей, наблюдая этот очередной натиск юношеской горячности, лишь покачал головой, как будто жалел о том, что Николай не понимал значения своих слов, ведущих прямиком к конфликту. Он не спешил отвечать, позволяя гусару выплескивать свои эмоции, как бурлящий поток, который, наконец, возможно, все-таки иссякнет.

— Вы не понимаете, граф, — произнес он уверенно, — что война — это не только столкновение с неприятелем нос к носу. Это стратегия и тактика, подкрепленная грамотным управлением и своевременным снабжением войск. Я скажу вам больше, что героизм возникает там, где допущены просчеты в штабах, которые планируют военные операции. И цена штабных ошибок всегда очень высока — это страдания раненых и большое число погибших. Я понимаю, что вы гордитесь своей храбростью, но истинная доблесть заключается в умении планировать сражения и грамотно управлять войсками.

Николай, слушая эти слова, ощущал, что доля истины в том, что говорит князь Андрей, все же присутствует. Но, гордость не позволяла ему сдаться в этом споре. Он сделал очередной большой глоток из хрустального бокала, надеясь, что алкоголь придаст ему смелости, но вместо этого в его сердце закралась неуверенность. Он вспомнил о своих товарищах, о тех, кто не вернулся с полей сражений, и вдруг осознал, что его слова могут ранить не только князя, но и самих героев, его соратников, о которых он так горячо говорил. Да и Федор, сидящий рядом, уже смотрел на него волком, поскольку князь Андрей был, оказывается, его командиром.