Новые приключения князя Андрея в России 1806 (СИ) - Ангелов Августин - Страница 19

Пьер улыбнулся и тут же приказал слугам готовить карету, не понимая всей глубины внутренней борьбы друга с самим собой. А в этот момент Андрей, погруженный в свои мысли, уже представлял, как он окажется среди знакомых лиц, как снова встретит Федора, и как станет оправдываться за участие в моравском заговоре, ведь поручик, любивший прихвастнуть, особенно, когда выпьет, наверняка, уже все разболтал.

Вскоре карета, грохоча колесами по брусчатке и раскачиваясь в такт движению лошадей, везла их к месту празднования. Вечер и обычная петербургская морось скрыли город за вечерней темнотой, разбавляемой лишь тусклым светом масляных фонарей, стоящих на главных улицах. И Андрей даже не мог толком разглядеть фасады зданий. Да еще и капли дождя стекали по стеклу окошка каретной дверцы, делая видимость еще хуже. Молодой князь смотрел в окно, и его лицо было напряжено, а мысли о Федоре и о том, что он скажет, не оставляли его в покое.

Когда они прибыли, музыка в одном из залов огромного роскошного дома, принадлежащего родителям жены Пьера, уже звучала, а смех и разговоры гостей наполняли воздух. Андрей, выходя из кареты, почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он не знал, чего ожидать, — радости от встречи или стыда и позора. Внутри его встретили люди, хорошо знакомые попаданцу по воспоминаниям прежнего князя. И все они с радостью приветствовали его. Но, он не мог избавиться от чувства, что все взгляды их были направлены на него с осуждением.

— Князь Андрей! Наш храбрейший ротмистр! — неожиданно раздался голос Федора, и поручик, с улыбкой на лице, подошел к нему, сразу обняв. — Как я рад тебя видеть! Ты не представляешь, как же я скучал!

От него пахло крепким алкоголем. И Андрей почувствовал, как его сердце сжалось. Он не знал, как ответить на эту искреннюю радость, ведь в его душе клокотали сомнения.

— Федор, — начал он, — я…

— Не нужно сейчас ничего говорить, — перебил его поручик, по-прежнему улыбаясь, — мы все сделали, что смогли. Главное, что ты здесь, и мы можем вместе отпраздновать это событие!

Андрей смотрел на него, и в его душе нарастала неуверенность. Он понимал, что совсем не знает, рассказал ли уже Федор о мятеже в Моравии, или нет. И это неведение только усложняло внутренние терзания попаданца. Но, в этот момент, когда поручик сам подошел и обнял его, Андрей почувствовал, как часть тяжести, лежащей на душе, немного ослабла. И он подумал, что, может быть, в этом мирке петербургского бомонда, полном лицемерия и обмана, все же есть место для дружбы и искренности, даже если они порой обременены тайнами?

Вечеринка продолжалась, и, несмотря на его внутренние переживания, Андрей начал отпускать свои тревоги, позволяя музыке и смеху затянуть его в этот вихрь беспечной столичной жизни, хотя бы на один вечер. И он, улыбаясь, поздоровался и с Анатолем, и с его старшим братом Ипполитом, а их сестре красотке Элен, жене Пьера, даже поцеловал ручку. Но, в глубине души он по-прежнему сознавал, что в обществе этих людей легко не будет. Привыкшие плести интриги, какую-нибудь пакость они обязательно сделают или ему самому, или его другу Пьеру.

Вскоре дворецкий объявил, что «кушать подано», и гостей начали приглашать занимать места за длинным столом, накрытым в соседнем зале. Каждому предназначался свой стул. А стол блистал под огромными люстрами, составленными из множества свечей, отражающихся в хрустале. На белоснежной скатерти стояла дорогая посуда и изысканные угощения. В середину стола поставили двухметровую белугу, запеченную целиком. А уж всех остальных угощений и напитков имелось великое разнообразие. Поесть дворяне любили и в еде толк знали. Лакеи в ливреях и напудренных париках, в белых чулках и красных башмаках с пряжками стояли навытяжку позади, стараясь уловить и вовремя исполнить пожелания господ: подложить еды, подлить вина, сменить тарелку, подать хлеба или чего-нибудь еще, что господа изволят.

Пьера и Андрея посадили напротив героического поручика Федора. Пьер, как всегда, сразу же жадно накинулся на еду, отчего рот его был занят пережевыванием пищи. А Андрей, хоть и ел мало, но молчал. Самозванец в его лице не знал, о чем говорить. Он озирался по сторонам, напрягая память прежнего князя и силясь узнать присутствующих. И оттого все те, кто раньше были знакомы с ним достаточно близко, или, как говорили здесь, «коротко», недоумевали случившейся перемене. Прежде достаточно общительный, теперь князь Андрей напряженно молчал, морща лоб, словно бы пытаясь вспомнить нечто важное. При этом, он вертел головой, растеряно оглядывая собравшихся за столом, но, мало кого узнавая.

Разумеется, замечая его шрам от пули возле левого виска, многие начинали думать, что после подобного ранения нет ничего удивительного, если князь повредился рассудком. Чудом казалось одно лишь то, что он вообще выжил. Ведь все считали его погибшим, по крайней мере, пропавшим без вести, поскольку тела его так и не нашли. И вот он неожиданно оказался здесь к большому удивлению всех приглашенных на этот вечер, посвященный чествованию героев, храбро сражавшихся с французами.

Напротив Андрея, по правую руку от Федора, сидел лихого вида курчавый черноволосый гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгиевским крестом на груди и смотрел прямо на молодого князя, нагло уставившись и топорща тонкую полоску усов в хищной ухмылке. «Кто же это? Вроде бы прежний князь знал его. Образ смутно знакомый. Но, черт возьми, почему-то никак не вспоминается, как его зовут», — пытался вспомнить попаданец, не в силах вспомнить, что перед ним находился Николай из рода графов Ростовых.

А Николай недоброжелательно смотрел на Андрея по той причине, что князь не поздоровался с ним и, более того, князь упорно делал вид, что не знает его. А, когда подняли бокалы за здоровье императора Александра, Андрей, продолжавший рассеянно озираться, не встал, как полагается. И Николаю это показалось уже чрезмерным невежеством.

— Что вы себе позволяете, князь? — крикнул Николай в лицо Андрею, озлобленно вращая глазами. — Разве вы не слышали, что провозглашали тост за здоровье государя?

Андрей с опозданием поднялся и выпил залпом шампанское, а потом проговорил, обратившись к Ростову:

— Простите, я не узнал вас.

Но, Ростов не слышал, потому что многие, и он в том числе, громко заорали: «Виват! Да здравствует государь Александр Павлович!»

— Что же ты не возобновишь знакомства, как полагается, Николай? Не видишь, что ли, что ротмистр был сильно контужен? — сказал гусару Федор.

— Полагаю, что он на меня за что-то обижен. Только не пойму из-за чего. Впрочем, он и раньше был чванливым штабным брюзгой, напыщенным адъютантиком, а теперь, похоже, что пуля вышибла ему последние мозги, — проговорил Николай шепотом, наклонившись к самому уху Федора.

— Да как ты смеешь говорить такое о моем командире? Ты даже не представляешь, через что мы прошли вместе с ним! — вспылил Федор.

Андрей, все еще не в силах сосредоточиться на происходящем, почувствовал, как напряжение в воздухе растет. Его, похоже, только что пытались оскорбить. Он взглянул на Федора, который, казалось, был готов в любой момент встать и защитить честь своего командира, как и полагается верному боевому товарищу.

— Федор, — произнес Андрей, стараясь вернуть общение в более мирное русло, — не стоит поднимать шум из-за пустяков. Мы здесь собрались вовсе не для того, чтобы ссориться.

Но, молодой и горячий гусар Николай, не желая уступать, продолжал сверлить Андрея взглядом, а его ухмылка становилась все более хищной.

— Пустяки, говорите? — с презрением произнес он. — Вы считаете, что ваше высокомерие — это пустяки? Я вижу, что вы не уважаете ни меня, ни нашего государя императора!

— Уважение, — тихо ответил Андрей, — это двусторонний и обоюдный процесс. Неужели вы не понимаете, что ваше поведение лишь усугубляет ситуацию?

Николай, не ожидая такого вычурного ответа, на мгновение замер, а затем, собравшись с мыслями, произнес: