Новые приключения князя Андрея в России 1806 (СИ) - Ангелов Августин - Страница 12

— Я тоже хочу пойти с вами. Ведь я так любила Лизу! Посетить ее могилку — это будет так трогательно!

Ее слова, полные, казалось, наивности, вызвали у молодого князя легкую усмешку. «Может и трогательно, — подумал он, — но только не для меня. Мне бы наследство от этой Лизы поскорее получить».

Когда подали карету, Андрей поразился роскошеству княжеского гужевого транспорта. Четверка могучих породистых лошадей тащила экипаж на высоких колесах, декорированный снаружи лакированными панелями черного дерева, края которых были отделаны бронзовыми завитками в стиле барокко, а посередине, на дверце, красовался крупный позолоченный родовой герб с изображением грифона, мифического существа с головой и крыльями орла, но с телом льва.

Они не очень долго ехали к Лысогорской церкви. А когда вышли из кареты, апрельский лес, все еще лишенный листвы после долгой зимы, обступал перед ними старое кладбище по обеим сторонам. А само здание церкви стояло посередине чуть поодаль от дороги. Начало апреля совсем не радовало теплом. Снова ударил небольшой морозец, отчего каждый шаг отдавался легким хрустом мерзлой земли. И Андрей поеживался, чувствуя, как холодный воздух забирается под плащ.

Княжна Марья шла рядом, погруженная в свои мысли, и вдруг произнесла:

— Дорогой брат, а ты помнишь, как мы с Лизой проводили вместе летние дни в начале прошлого лета? Она всегда была такой веселой и жизнерадостной!

В голосе Маши звучала искренность, но Андрей почувствовал легкое раздражение, опасаясь, что сестра начнет спрашивать что-нибудь о тех деталях совместных пикников, которые он не помнил, поскольку сознание попаданца впитало в себя далеко не всю память прежнего князя Андрея, а лишь его разрозненные воспоминания.

— Веселой? Но, это только так казалось. На самом деле, под этой веселостью скрывалось ее беспокойство. Ведь Лиза хорошо понимала, что я скоро уйду на войну. Это я во всем виноват! — произнес он несколько театрально, стараясь, в то же время, не переигрывать.

— Не надо, не вини себя, — прошептала Маша.

А мадемуазель Бурьен, которая тоже шла рядом, не знала, что и сказать. Андрей же не мог не оценить, как сестра старалась его поддержать морально. И эта ее искренняя попытка была важна для него. Ведь он лишний раз смог убедиться, что Маша была его настоящим другом. Они недолго шли среди могил от своей кареты к большому и красивому зданию деревенской церкви, построенному на средства старого князя. Когда они вошли внутрь, свечи горели мягким светом, создавая атмосферу умиротворения. А справа от церковного алтаря сверкала свежей позолотой маленькая часовенка над могилой умершей молодой княгини.

В церкви шла служба, кого-то отпевали, и прихожане со всех сторон кланялись княжеской семье, а поп читал молитвы, помахивая кадилом. И потому никто уже не мог бы сказать, что князь Андрей совсем не скорбел по умершей супруге, тем более, что он преклонил колени прилюдно и долго крестился перед статуей ангела, которую поставили на могильную плиту внутри часовенки в качестве памятника. Его поза, склонившаяся перед могилой жены, казалась всем свидетельством глубокой скорби, но только ему одному было известно, что в его сердце царила пустота. В воздухе витали ароматы воска и ладана, создавая атмосферу священного покоя, когда князь Андрей наконец-то поднялся с колен, но продолжал креститься еще какое-то время для закрепления внешнего эффекта, стоя среди прихожан и ощущая на себе взгляды, полные сочувствия.

Служба продолжалась, и он вновь склонил голову, напоминая себе, что должен быть примером для остальных. Ведь все присутствовавшие, конечно, смотрели на князя. А он, играя свою роль на публику, в глубине души прекрасно понимал, что его скорбь не была искренней. Он не знал, какие чувства лучше изображать: потерю, боль души или, может быть, страх перед тем, что отныне его жизнь будет другой, без присутствия этой Лизы. И, пока вокруг него читали молитвы, он оставался отстраненным, словно отгороженным невидимой преградой от остальных, наблюдая за тем, как жизнь вокруг продолжает течь, и ощущая свою отрешенность от этой реальности 1806 года, словно бы он сам, как тот ангел из белого мрамора, изготовленный где-то в далекой Италии, был здесь чужеродным элементом.

Андрей ловил себя на том, что мысли его блуждают далеко от этой церковной службы. Он почему-то вспоминал другую женщину, свою бывшую любовницу Иржину, с которой он поступил не слишком красиво. Ведь он не только бросил ее в Моравии в трудный для нее момент, а даже позволил сослать ее в монастырь. И он чувствовал за это вину до сих пор. Потому, наверное, пустота заполнила его душу до самых краев, пока он разыгрывал весь этот спектакль скорби и страданий по умершей жене того человека, в теле которого он теперь жил, но которым не был тогда, когда тот сочетался браком с покойницей Лизой.

Князь Андрей стоял в тени высоких колонн, отголоски церковного хора доносились до него, словно далекие волны, разбивающиеся о камни. Он пытался сосредоточиться на молитве, но мысли его, как непослушные птицы, разлетались в разные стороны. Взгляд его скользил по стенам, украшенным иконами, но внутренний мир оставался мрачным и пустым. Перед его глазами снова и снова возникал образ Иржины — женщины, чья красота и ум однажды пленили его сердце.

И мысли об Иржине не отпускали его, как будто в наказание за то, что обстоятельства отняли у него возможность хотя бы как-то загладить свою вину перед баронессой. Теперь, когда он находился в этом храме, демонстрируя окружающим скорбь и смирение, он не мог избавиться от чувства, что сам стал жертвой своих собственных решений. Словно это было его собственное сознательное предательство. И он никак не мог простить себя за тот шаг, который навсегда разорвал их с Иржиной судьбы. Служба продолжалась, но ему казалось, что время замедлило свой ход. И он чувствовал, как его сердце сжимается от тоски по этой женщине. И этот груз давил на него, словно бы он невольно сделался узником воспоминаний о баронессе из Моравии, о которой он, вообще-то, старался не думать в последнее время.

А тут, внутри церкви у могилы Лизы, эти воспоминания, как нарочно, нахлынули вновь, царапая душу Андрею. И полузабытый образ Иржины становился снова все более четким в его сознании, а вместе с ней перед глазами вставали образы его погибших солдат. Силясь отогнать наваждение, Андрей вновь перекрестился, взглянув на иконы. И в святых ликах он увидел не только страдание, но и надежду, подумав, что, возможно, искупление для него сейчас не в том, чтобы исправить содеянное, а в том, чтобы научиться жить с этим дальше, понимая собственную человеческую слабость, ведь любовь, даже потерянная, всегда оставляет шрам в душе.

Выходя из церкви, княжна Марья и Амели Бурьен тихо обсуждали статую ангела над могилой Лизы, чьи черты, по их мнению, были настолько похожи на покойницу, что казались живыми. Но, князь Андрей так не считал. Он долго смотрел на статую, разглядев ее во всех подробностях, пока молился с ней рядом, но в его сердце она не вызвала ни единой эмоции. Этот ангел с безмятежным выражением лица был лишь изваянием, не способным понять чувства людей.

— Как вы можете говорить о сходстве? Это лишь камень, и в нем нет души! — произнес он, не удержавшись от резкости, когда девушки обратились к нему, чтобы узнать его мнение.

Марья, слегка смутившись, опустила взгляд, а Амели, едва сдерживая улыбку, попыталась перевести разговор на другую тему. Но, князь Андрей, чувствуя, как внутри него все еще присутствует глухая тоска по Иржине, вновь замолчал. Он понимал, что его молчание и его холодность воспринимаются окружающими, как знак скорби, и это было единственным, что могло его сейчас спасти от лишних вопросов.

В последующие дни в Лысых Горах развилась бурная деятельность. Крепостные мужики под руководством архитектора Михаила Ивановича начали расчищать площадку под строительство завода в паре верст от барской усадьбы. Николай Андреевич по такому поводу даже не пожалел участок, заросший лесом, где повелел произвести вырубку и поставить лесопилку, чтобы изготавливать на месте доски, которые пригодятся в предстоящем строительстве. А в овраге по соседству давно уже были обнаружены залежи глины, пригодной для производства кирпичей. И потому старый князь, вспомнив об этом, приказал еще и кирпичный заводик организовать, чтобы почти весь необходимый строительный материал для возведения оружейного предприятия производился на месте.