Новые приключения князя Андрея в России 1806 (СИ) - Ангелов Августин - Страница 11

Михаил Иванович слушал, как слова старого князя разносятся по мастерской. Архитектор хорошо знал, что Николай Андреевич, как и его предки, всегда был приверженцем дворянских традиций, считая самого себя лучше всех прочих людей, кроме императора, но теперь, когда старость уже не щадила его, старик искал опору в своем сыне, и это было вполне понятно. Когда старик замолчал, в наступившей тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов, висящих на стене, он взглянул на сына, который, казалось, был полон решимости и энергии, как будто его идеи могли и на самом деле вернуть державе былое величие времен Екатерины Великой. Впрочем, Михаил Иванович знал, что у князя Андрея превосходное образование и быстрый разум, унаследованный от отца. А потому архитектор не особенно удивлялся, что где-то за границей, пообщавшись там с какими-нибудь иностранными военными инженерами, этот молодой человек с умными глазами вполне мог нахвататься передовых технических мыслей.

— И я теперь думаю, что князь Андрей способен, на самом деле, изобрести нечто невиданное и очень полезное, — произнес старый князь, и в его голосе звучала надежда.

Тут и сам Андрей подал голос.

— Отец, — сказал он, — мы, действительно, можем сейчас создать нечто великое. Я видел, как технологии меняют жизнь. И мы вполне способны сделать так, чтобы наши солдаты получили такое оружие, которого нет еще ни у одной из держав.

Молодой князь говорил уверенно. И Николай Андреевич, глядя на сына, ощущал, как сердце наполняется гордостью. В лице своего наследника он обнаруживал теперь словно отражение себя в молодости, когда и он сам горел желанием сделать все возможное для улучшения положения Отечества. Но, у сына имелись еще и новые технические познания, приобретенные за последние месяцы где-то в Австрии, которых сам старый князь не имел. И опыт подсказывал старику, что, возможно, именно этот путь, путь технического прогресса, предлагаемый ему сыном, способен изменить к лучшему Российскую Империю и помочь ей выстоять против все более растущей мощи Наполеона.

— Да, — произнес он медленно, — мы должны действовать. Мы должны вернуть нашу страну к славе!

Андрей понимал, что смело было, конечно, похваляться перед старым князем, что легко сможет сделать паровую машину. Эскиз нарисовать труда, разумеется, не составляло. Но, с остальным возникло множество вопросов. Из чего мастерить паровой котел, чтобы получился он прочным и не взорвался? И, если, например, склепать котел из отдельных гнутых металлических листов, то не вылетят ли заклепки? Да и дырки под заклепки надо еще грамотно и точно просверливать. А клепать тоже нужно уметь сноровисто.

Как соорудить цилиндр и поршень с малым зазором от стенок цилиндра, но, при этом, чтобы не заклинило его при расширении от нагревания паром? Где взять надежные уплотнения для сальников? Но, даже если эти проблемы решить, то все равно одного изготовления котла с топкой и цилиндра для будущей паровой машины мало. Нужно же еще и ползун грамотно поставить, чтобы трение его не стачивало, и кривошипно-шатунный механизм правильно рассчитать, и перепускные клапана надо изготовить так, чтобы четко работали. Что касалось изготовления новых образцов оружия, то там и вовсе необходима очень точная металлообработка. И кто все это будет делать?

Сам Андрей никогда не был мастером на все руки. Помогал, конечно, отцу что-то мастерить в гараже и на даче в той своей прошлой жизни двадцать первого века. Но и только. Следовательно, понадобятся местные специалисты этой самой эпохи, в которой теперь приходилось существовать Андрею после своего попадания в тело князя. Впрочем, его немного радовало, что вокруг все же не какое-то средневековье, а время промышленной революции. С началом XIX века развитие индустрии как раз и набирало обороты по мере поступательного развития научно-технического прогресса.

И в этом плане попаданца немного обнадеживало то, что старый князь, вроде бы, относился к умным людям с уважением, даже невзирая на разницу в сословиях, как, например, к архитектору Михаилу Ивановичу. Потому у Андрея оставалась надежда уговорить старика привлечь к работе грамотных мастеров. Где-то они должны же быть, эти кулибины? И тут, подумав так, попаданец вспомнил, что сам знаменитый Иван Петрович Кулибин, хоть лет ему за семьдесят, но еще жив и даже работает где-то в Нижнем Новгороде. И Андрей решил, что будет уговаривать отца срочно установить контакт с изобретателем. А у Кулибина, наверняка, есть толковые молодые и энергичные ученики, которых тоже можно заинтересовать новым смелым техническим проектом в Лысых Горах!

Потому задача привлечь специалистов на строительство паровой машины и на сам завод, как только он заработает, наверное, все-таки была выполнима. Но, тут все, опять же, упиралось в деньги. Ведь, чем выше квалификация специалиста, тем дороже он потребует плату за свои услуги. А каких-либо значительных средств у Андрея не имелось. Только отцовские, то есть князя Николая Андреевича, который был весьма скуп, требуя отчет за каждую копейку, выдаваемую сыну. Впрочем, Андрею в голову пришла мысль, что именно ему, вероятно, принадлежит приданное его покойной жены Лизы. А там целое село с крепостными крестьянами. Больше тысячи душ! И отец вряд ли имеет право претендовать на эти материальные ценности!

Но, юридические тонкости наследственного права, действующего в России 1806 года, Андрей пока не изучил. Хотя и подозревал, что это наследство от жены можно оформить на себя по закону без особых проблем, поскольку муж имеет право на имущество покойной супруги. Вот только, как же это сделать, если у него пока не было даже бумаг, удостоверяющих личность? Приходилось терпеливо ждать, когда медлительная бюрократия разродится новыми документами. И потому оставалось пока надеяться лишь на то, что Николая Андреевича удастся уговорить привлечь к делу людей сведущих в инженерии и умелых в мастерстве обработки металлов, которые будут способны изготовить по чертежам и паровую машину, и новое оружие.

Впрочем, Андрей понимал, что его чрезмерная черствость по отношению к смерти жены выглядит неестественно, а потому необходимо как-то обозначить скорбь по умершей своей формальной половинке. Ради этого он заявил за обедом главе семейства, что немедленно желает посетить могилку усопшей Елизаветы Карловны. Княжна Марья сразу же отнеслась с пониманием к его заботе и вызвалась сопровождать брата. Да и ее компаньонка мадемуазель Амели Бурьен, конечно же, захотела увязаться с ними.

Князь Андрей, выходя из зала, где только что прошел обед, чувствовал, как на его плечах лежит тяжесть не столько от самой этой утраты, сколько от необходимости соответствовать ожиданиям окружающих. Он знал, что его холодное безразличие по отношения к умершей, проявляемое по причине отсутствия у него в душе настоящей скорби, вызывало недоумение у близких. Внутри сознания попаданца боролись противоречия: он совсем не любил ту Лизу, но здешние общественные нормы требовали скорбного поведения, и он был обязан, как истинный аристократ, соответствовать этим нормам хотя бы внешне.

Княжна Марья, всегда отличавшаяся чуткостью, заметила перемены в душевном состоянии брата. Но, она истолковала их именно, как скорбь утраты. И ее доброе сердце наполнилось состраданием к внутренним терзаниям Андрея. «Как же трудно ему, должно быть, носить этот груз невысказанных чувств внутри себя! Ведь, наверняка, Андрей потому сразу не заговорил о своем горе, как только вернулся, чтобы не омрачать встречу с семьей. Он так бережет наши чувства!» — думала девушка, глядя на скорбное выражение на лице брата, которое он на себя напустил, надев черный траурный плащ и черную шляпу-цилиндр. И, конечно, Маша решила поддержать Андрея, предложив свою компанию в этом невеселом деле.

— Я пойду с тобой, дорогой брат. Я понимаю, насколько это важно для тебя, и я хочу быть рядом, — произнесла она, стараясь вложить в слова тепло и понимание.

Князь Андрей кивнул, хотя совсем не был уверен, что его чувства к Лизе достойны уважения. Но, он не мог отказать сестре. Тем более, что ему требовались свидетели его скорбного поведения, чтобы постараться убедительно сыграть роль мужа, убитого горем. А тут еще мадемуазель Амели, всегда стремившаяся быть в центре событий и подскочившая к ним с Машей, с легким трепетом в голосе проговорила: