Преддверие войны (СИ) - Птица Алексей - Страница 33

— Идите в дом, сейчас жёнка накроет.

Обед и вправду оказался очень вкусным и сытным, да и вообще, нам понравился этот дом.

Чистая хата с выскобленным до белизны столом, покрытым льняной скатертью, окна, забранные стёклами, сейчас распахнутые настежь, икона в углу, занавешенная чистыми белыми рушниками в серебряном окладе. Всё свидетельствовало о том, что хозяин дома отнюдь не бедствовал.

— Поели, ну, тогда поехали! — дождался окончания нашей трапезы хозяин и махнул рукой, указывая на двор.

Когда мы вышли из дома, во дворе уже стояла запряжённая одинокой, но очень сильной лошадью тачанка, или возок, не знаю, как точно назвать его. С одной стороны, он казался простецким, сделанный из дерева, без всяких новомодных штучек, а с другой стороны этот возок имел колёса с рессорами, да и колёса сами каучуковыми оказались.

— Садитесь и едем.

Как только мы уселись, Дормидонт тронул поводья, и коляска выкатилась со двора.

Наша повозка бодро катилась сначала по селу, потом вдоль берега речки и, следуя дороге, вскоре вырвалась на простор начинающего желтеть пшеницей поля. Преодолев целое море недоспелых злаков, мы оказались на пересечённой местности, поросшей редким кустарником, заканчивающимся чахлым лесочком. Редкие деревья практически не скрывали за ним какие-то постройки и, чем ближе мы подъезжали, тем лучше могли их рассмотреть.

— За лесом и есть ваш лагерь, а сама часть немного дальше находится, — пояснил Дормидонт. — Здесь военные выделили место под лагерь, сюда и станут свозить всех. Вы хоть и первые, но это только со мной, видел я, как в эту сторону проезжали и извозчики, и автомобили. Много наедет людей, будет возможность продавать вам еду домашнюю. Сразу говорю, как признаю, так вам дешевле продам, и ежели кто другой с села нашего придёт, говорите сразу, что нас Дормидонт привёз сюда, они вам дешевше продадут, не обидят.

— Спасибо, а что, кормят плохо?

— Не знаю, но когда военному делу учишься, да бегаешь ежели целый день, то жрати завсегда хочется, а казённая еда, она и есть казённая, её всегда не хватает, да и частенько случается, что невкусная, отслужил три года я в кавалерии, знаю, о чём говорю.

— Понятно.

Вскоре мы, резво проехав редкий перелесок, оказались перед площадкой, больше похожей на лагерь новомодных скаутов, огороженный столбами, между которыми была натянута обычная верёвка в три нитки. За этой, весьма импровизированной оградой располагался, собственно, сам лагерь.

Ряды палаток самых разных размеров стояли на площадке правильными рядами, упираясь в землю колышками с натянутыми бечёвками на них. Немного дальше разместились четыре вышки, огораживая собою периметр лагеря. Кто на них стоял, мы рассмотреть не смогли, да и вообще, дежурил ли кто, неизвестно.

Дормидонт дождался, когда мы вылезем из коляски, развернул повозку и тут же отправился восвояси, оставив нас в гордом одиночестве, впрочем, ненадолго. Пока мы оглядывались, откуда из-за палаток вышел бравый унтер с лихо закрученными кверху усами и неспешно пошёл к нам.

— Господа студенты, я полагаю?

— Так точно! Прибыли в военно-полевой лагерь согласно распоряжению духовно-инженерной академии Павлограда, — ответил Пётр, — а вы кто будете?

— Я представитель принимающей стороны, если точнее, то старшина вашего курса.

— Понятно, а что нам дальше делать?

— Так за мной идти, это все ваши вещи?

— Да.

— Тогда берите их и следуйте за мной.

Унтер оказался на удивление вежлив, по годам я бы ему дал лет пятьдесят, и то, когда присмотрелся к нему. Дойдя до большой палатки, как оказалось командирской, унтер остановил нас перед входом и, откинув полог, проник внутрь. Через минуту он вынырнул оттуда и приглашающе махнул рукой. Мы вошли.

Внутри палатки располагался стол, несколько стульев и шкаф, остальное пространство оставалось скрыто за брезентовой ширмой. За столом, обложенным картонными папками с бумагами, сидел старый и обветренный, как скалы, офицер в звании штабс-капитана и терпеливо ждал нас.

— Господа-студенты, по предписанию?

— Так точно!

— С какой академии?

— Инженерно-духовной, из Павлограда.

— Понятно, давайте ваши предписания и паспорта.

— Ага, тэкс-с. В списках есть, поступаете в первый взвод первой роты, старшину своего вы уже встретили, он вас и проводит до палатки. Можете идти.

Указанный унтер отвёл нас к одному из рядов палаток и указал на первую из них.

— Вот ваша, на двоих человек рассчитана. Внутри деревянные нары с комплектом постельных принадлежностей, вот общий шкаф, больше ничего вам не положено. Ценные вещи и паспорта прошу сдать в сейф коменданта лагеря, передвижной умывальник стоит на улице, баня раз в неделю, по субботам. Увольнение по выходным до двадцати трёх ноль ноль. Все остальные дни находитесь в лагере круглосуточно. Завтрак, обед и ужин по расписанию. Расписание вывешено в общественной палатке, сходим, покажу. Охрана лагеря осуществляется солдатами воинской части, расположенной поблизости, вам оружие станут выдавать только в дни стрельб, что организуются раз в неделю.

— А своё оружие можно иметь?

— Можно, но только по учёту, и оно должно быть сдано в сейф, если хотите с него стрелять, то можете получать в дни проведения стрельб, во всех остальных случаях оно не должно находиться с вами, во избежание, так сказать. У вас что?

— Два Шварцлозе 1898.

— Не слышал о таких.

— Вот они, — раскрыв чемодан, я вынул из него коробку, открыл и показал пистолеты унтеру.

— Господские штучки, гм. Таких не видел и даже не слышал.

— Это не господские штучки, купил по случаю, пограничникам покупали небольшую партию, но не подошли им, вот они и передали в частный магазин на продажу.

— Неважно, пистолеты нужно сдать. Зачем везли?

— Мало ли, — пожал я плечами, состряпав максимально тупой вид.

— Ясно, идёмте, я вам покажу весь лагерь. Обед вы уже пропустили, а ужин будет в семь вечера. Столовая — вон длинная палатка, там найдете старшего унтер-офицера, он заведует всем и организовывает приём пищи. А сейчас идите в штаб, сдадите свои документы, оружие, деньги, если есть. С собой оставляйте немного, они вам тут не нужны, да и на случай воровства потери небольшие будут. Крысу мы всё равно найдём, но случается, успевают потратить, и не вернёшь сразу. Так, вроде всё вам рассказал, есть ещё вопросы?

Вопросы у нас, конечно же, имелись, и мы задавали их по пути в штаб. Там нас представили, забрали документы и оружие, в очередной раз, подивившись ему, и ответив на множество вопросов, отправили обратно в палатку, возле которой нас встретил взводный. Им оказался немолодой подпоручик, коренастый, крепкий, как ствол вяза, с обветренным загорелым лицом, и тоже призванный из запаса, как почти все здесь.

— Новое пополнение, в числе первых прибыли? Похвально. Меня зовут подпоручик Григорьев Андрей Михайлович, ваш командир взвода. Под моим руководством вы станете осваивать военную науку побеждать.

— Поняли, здравия желаю, — браво ответили мы с Петром практически синхронно.

— Ну, раз поняли, то тогда обустраивайтесь пока.

Лагерь постепенно наполнялся новыми прибывшими, и к ночи приехала почти четверть тех, кто должен появиться здесь не далее, как завтра. Мы побывали в столовой на ужине, он оказался простым, но сытным, к тому же, абсолютно бесплатным для нас, и улеглись в своей палатке. Ветер доносил до нас запах зелени и колосящейся относительно недалеко от нас пшеницы. Такие приятные и хорошо знакомые мне с детства запахи. Закрыв глаза, я провалился в крепкий, без сновидений, сон.

— Подъём, господа! Подъём! — полог палатки откинулся в сторону, и в неё проник унтер, который нам так и не представился, а мы забыли его спросить.

— Подъём, прошу на выход, умываться и строиться.

Протянув руку под подушку, я нащупал там часы и, откинув крышку, взглянул на них. Стрелки показывали две минуты седьмого.