Преддверие войны (СИ) - Птица Алексей - Страница 32

— Говорил, но любви не прикажешь, а природу не обманешь, вот ты и загорелся новой пассией, да это не в упрёк тебе, я сам такой, просто не случилось маркизу или княгиню полюбить, далеко они от нас с тобой. Вот только Женевьева и попалась, да и то, случайно. А видел, какой за ней хвост из поклонников тянулся?

— Видел, еле поговорить удалось.

— Ну, и как?

— Да я тебе уже говорил, пару слов сказала, холодом проняла и ушла, гордо подняв голову, хотя надежды у меня никакой и не имелось, но не смог уехать, не переговорив с ней.

— Понятно. Время покажет, чего ждать. Вдруг ты опять чего-нибудь совершишь, и император тебя облагодетельствует и даст следующий титул. Ммм, впрочем, после барона я даже не знаю, что он сможет дать, слишком рано, проще денег или награду вручить.

— Ага. Да мне лучше деньгами взять, а всего остального постепенно сам добьюсь.

— Блажен, кто верует. Ладно, завтра с утра уже прибываем, давай спать.

Утро застало нас умывающимися, и ровно через два часа мы подъезжали к станции назначения, городу Орёл. Выгрузившись с поезда и покинув вокзал, мы принялись искать извозчика, чтобы добраться до дилижанса, осуществляющего междугородние перевозки. Нам следовало ехать в сторону города Ливны, где-то на полпути к которому и располагалось таинственное село Кунач.

Впрочем, как гласил справочник, свой название оно получило по имени мелкой речушки Кунач, а уж что за слово такое интересное, то терялось в глубине веков, может, оно и не склавское вовсе, а татарское или ещё какое.

Поймав извозчика, мы доехали до станции дилижансов и, подождав около часа, разместились в одном из них, заняв места на его крыше, и стали смотреть по сторонам. Дилижанс располагал внутри сиденьями на десятерых человек, и ещё два имелись сверху, которые мы и заняли, по причине молодости и желания лучшего обзора.

Сверху открывался замечательный вид на всю местность, по которой мы проезжали. Ради этого мы и забрались на верхотуру. Мешал только ветер, но его мы старались игнорировать, так как погода стояла тёплая, настроение отличное, а вид открывался превосходный.

Дилижанс ехал неспешно, останавливаясь возле каждого крупного населённого пункта, встречавшегося по пути. Люди заходили, выходили, и дилижанс трогался дальше. Два кучера, один из которых имел при себе револьвер, управляли дилижансом крепкой рукой.

Оружие имелось и у меня, причём оба пистолета. Один наполовину переделанный, который я не захотел оставить в общежитии, твёрдо решив не возвращаться туда до осени, а второй целый Шварцлозе. Обещание, данное Лизе можно и забыть, да и отношения наши не зашли ещё настолько далеко, чтобы сломя голову мчаться к ней, а Женевьевы в Павлограде всё равно не будет, тогда зачем мучиться?

Между тем дилижанс набрал приличную скорость, отчего ветер буквально выдувал из наших голов все посторонние мысли. Мы тряслись на крыше, уцепившись за поручни, что ограждали её, и пялились во все глаза на красоты, что простирались по обе стороны дороги.

Пока ехали по городу, смотрели на барышень, постройки и остальных прохожих, за городом уже смотреть на людей не получалось, и мы наслаждались сменяющимися природными видами. Однако дилижанс ехал быстро и часа через два начал притормаживать.

— Тпру! — крикнул четвёрке лошадей кучер, благообразный мужик с усами вразлёт, — кто на Кунач ехал, приихалы!

— Мы ехали, а далеко ли до военно-полевого лагеря?

— Того не знаем. Вон речка, вон мост через неё, а дальше косогор, там лошадям трудно идти, поэтому остановка здесь, как раз отсюда разгонимся и преодолеем его. А само село — вона, справа, где-то за ним и лагерь ваш искомый. Вещи все свои забрали, ничего не забыли?

— Нет.

— Ну, тогда прощевайте! Ноо, пошли родимые!

Дилижанс тронулся и, постепенно набирая ход, поехал к недалёкому мосту, оставив нас глотать пыль на обочине, где мы слезли с него.

— И куда вот теперь идти? — спросил я, приставив к глазам руку козырьком и смотря в сторону, где белели и чернели маленькие отсюда домишки большого села.

— В село пойдём, сельские жители знают всё, спросим у первого попавшегося, лучше у старика, а то бабы бестолковые, только запутают, — ответил Пётр.

— М-да, ну идём.

Подхватив чемоданы, мы пошли в село. Довольно быстро наши ботинки запылились, а тропинка, что вела нас от остановки дилижанса, затерялась между высокой, до пояса, травой и небольшим перелеском, окружавшим с обеих сторон речку, мимо которой и пролегал наш путь. Примерно минут через двадцать, продравшись сквозь вымахавшие в человеческий рост здоровенные лопухи, мы оказались возле первого дома.

Никого там не застав, пошли дальше, прямиком к большому колодцу, возле которого стояла разноцветная стайка женщин. Разноцветная по одежде, а не по коже, если вы ненароком подумали о том, к ним мы и направились.

— Здравствуйте! А не подскажите, где здесь рядом находится военно-полевой лагерь, нам подсказали сюда идти?

Женщины, по большей части среднего возраста и пожилые, с интересом разглядывали нас ещё издали, а сейчас, быстро переглянувшись друг с другом, сразу же загалдели.

— Та какой лагерь, нет тут никакого лагеря.

— Да ты шо, Матрёна, не знаешь, что ли? На выселке, что рядом с домом бобыля Игната, копошится кто-то.

— Да это не те, то нанятые работники, — вмешалась другая, — что у помещика бывшего работают. Он новую траву какую-то заморскую решил посадить, вот и нанял их, они там целым табором стоят.

— Аааа! Тады не знаю, може, другие какие, в отдалёчке.

— А воинская часть здесь поблизости есть? — вдруг осенила меня мысль, после десяти минут бестолкового обсуждения.

— А как же, есть, но далёче от нас. Это вам нужно с Дормидонтом поговорить, он всё в округе знает, так он и отвезёт вас, куда надобно, да и подскажет, если мы вас запутали совсем. Кто тут у нас рядом из мальчишек шастает? А, вон Степан бегает. Степан, а ну, подь сюда!

На крик одной из женщин мигом примчал босоногий мальчишка лет семи-восьми.

— Отведи господ к Дормидонту, да никуда не сворачивай и ничего не проси.

— Ага, — шмыгнул носом загорелый до черноты пацан и, призывно махнув нам рукой, отправился куда-то вперёд, а мы за ним, подхватив свои чемоданы.

Идти пришлось довольно далеко, и минут через двадцать мы стояли во дворе крепкого бревенчатого дома. Больше всего меня поразил не сам дом, а отсутствие возле него забора. Как-то непривычно, у нас на юге даже возле самой захудалой хаты имелся прочный и высокий забор, как минимум, живая изгородь из колючего и непролазного тёрна или, на худой конец, густого переплетения веток и стволов ползучей ежевики. А тут ничего!

Дормидонтом оказался худой и долговязый мужик лет сорока, чинивший в это время во дворе подпругу. Мальчонка глянул на нас, потом на дядьку, к которому нас привёл, и безапелляционно заявил.

— С каждого по грошику.

Я пошарил в кармане и, выудив оттуда монету в три гроша, протянул её пацану.

— Спасибочки! — выхватил он у меня деньги и был таков.

— Чего пожаловали? — глянул на нас из-под густых, выгоревших на солнце, бровей Дормидонт.

— Ищем военно-полевой лагерь, — бодро сказал Пётр, — и вот никак найти не можем. Бабы, что у колодца, не смогли ответить на наши вопросы и снарядили мальчонку, чтобы он отвёл к вам.

— Это тот, что возле воинской части сделали?

— Не знаем, нам предписание дали явиться туда на сборы, и адрес указан — село Кунач.

— Понятно, видимо, вы первые приехали, не знают о вас. Идти туда далеко, да и заблудитесь ещё, я довезу, если хотите.

— И сколько будет стоить?

— По гривеннику с каждого, и продуктов с собою дам, пообедаете, а то пока вас на довольствие поставят, пока то, пока сё, проголодаетесь. Можете и у меня поесть, еда вкусная, сытная, по алтыну возьму за обед, и поедем.

Я взглянул на Петра, тот пожал плечами. Есть, действительно, уже хотелось, глупо отказываться, да и недорого.

— Согласны.