Жертва всесожжения [Всесожжение] - Гамильтон Лорел Кей - Страница 29

• Предыдущая
• 29/92
• Следующая

Один из немногих вампиров, который полностью ввел меня в заблуждение относительно своего возраста. Я ошиблась более чем наполовину, потому что в те времена судила по силе и только начинала понимать, что это не единственный и не всегда верный признак.

Жан-Клод выкупил его у предыдущего Мастера, чтобы Дамиан приехал к нему на роль... скажем, первого заместителя.

– Что ты сделал с Дамианом? – спросил Жан-Клод.

– Я? Ничего, – улыбнулся Падма и взял Вивиан за руку. – Но жив ли он? На этот вопрос только его Мастер может ответить. – И он пошел прочь по коридору, ведя леопардицу за руку. Она обернулась и глядела расширенными от страха глазами, пока не скрылась за поворотом. Черный леопард остался лежать, гладя на меня.

– Как ты могла отдать их этому монстру? – спросила я, не успев подумать, почти инстинктивно.

Она заворчала, подергивая хвостом.

– Ты слаба, Элизабет. Габриэль это знал и презирал тебя за это.

Она испустила рычащий кашель. И над этим рычанием как режущее лезвие прозвучал голос Падмы:

– Элизабет, немедленно сюда, или я очень рассержусь!

Леопард взрыкнул в последний раз и пошлепал прочь.

– Это Габриэль сказал тебе, что она слаба, mа petite?

Я покачала головой:

– Она не привела бы их сюда, будь она хоть чуть сильнее. Он позвал, и она пришла, но ей следовало прийти одной.

– Может быть, она сделала все, что было в ее силах, mа petite?

– Значит, сил было недостаточно.

Я поглядела на Жан-Клода, на тщательную бесстрастность его лица. Тело его было недвижно, спокойно. Приложив руку к его груди, я почувствовала, как колотится сердце.

– Ты думаешь, что Дамиан мертв, – сказала я.

– Я знаю, что он мертв. – Жан-Клод смотрел на меня. – Вопрос лишь в том, обратимо ли это.

– Мертвый – всегда мертвый, – возразила я.

Он засмеялся, прижимая меня к себе.

– Тебе, mа petite, лучше других известно, что это не так.

– Кажется, ты говорил, что они сегодня не могут нас убить.

– Так я полагал.

Класс! Каждый раз, когда я думаю, что уже поняла правила, они меняются. И почему эти чертовы правила каждый раз должны меняться к худшему?

Вилли подошел к нам, ведя Ханну за руку.

– Спасибо, Мастер! Спасибо, Анита.

На его худом лице были порезы – наверное, полученные в первой схватке за «Цирк», и они уже заживали. Вид у Вилли был ужасный, он походил на ходячего мертвеца даже больше, чем прежде.

– У тебя чертовски хреновый вид, – сказала я. Вилли усмехнулся мне, блеснув клыками. Он еще и трех лет не был мертв, а умение улыбаться, не показывая клыков, требует практики.

– Все путем. – Он посмотрел на Жан-Клода. – Я пытался их не впустить. Мы все пытались.

Жан-Клод заправил сорочку в штаны, огладил ее и положил руку на плечо Вилли.

– Ты бился с советом. Победил ты или проиграл, но ты молодец.

– Спасибо, Мастер.

Жан-Клод обычно поправлял собеседника, когда его называли Мастером, но сегодня, думаю, он решил соблюдать формальности.

– Пойдем, нам нужно к Дамиану. – Жан-Клод протянул мне руку, и когда я не совсем поняла, что нужно делать, он положил мои пальцы к себе на пульс. – Коснись меня, будто считаешь пульс.

– В этом есть какой-то тайный смысл?

– Это показывает, что ты мне более чем слуга или любовница. Этот жест значит, что я считаю тебя равной себе.

– И что по этому поводу подумает совет?

– Это заставит их вести переговоры не только со мной, но и с тобой. Усложнит им жизнь, а нам предоставит больше возможностей.

Я положила руку ему на пульс, который ровно бился у меня под пальцами.

– Внести смятение в ряды врага?

Он кивнул – почти поклонился.

– Совершенно верно, mа petite. Совершенно верно.

Я пошла рядом с ним к выходу, правой рукой сжимая в кармане браунинг, который подобрала с пола. Когда нас стало видно из коридора, пульс Жан-Клода быстрее забился у меня под пальцами.

Дамиан лежал на боку, пронзенный мечом. Кровь пропитала темную ткань куртки, надетой на голое тело. Острие меча торчало из спины Дамиана – его раскололи надвое. Трудно было сказать на сто процентов, но вроде бы у него было пронзено сердце.

Рядом с ним стоял новый вампир. В руках он держал двуручный меч острием вниз, будто трость. Этот меч я узнала – тот самый, с которым Дамиан спал в своем гробу.

Новый вампир был ростом выше шести футов и широк в плечах. Желтые кудряшки его волос, остриженные в кружок, открывали уши. Одет он был в белую рубаху и белые штаны – белое на белом, и стоял вытянувшись, как солдат по стойке «смирно».

– Уоррик, – произнес Жан-Клод. – Я надеялся, что ты смог уйти от нежных милостей Иветты.

Высокий вампир поглядел на нас, глаза его отметили мои пальцы на запястье Жан-Клода. Потом он упал на одно колено и склонил голову, держа двумя руками меч Дамиана и протягивая его нам.

– Он хорошо сражался. Уже давно не встречал я такого противника. Я забылся и сразил его. Но я не желал смерти такого воина. Это великая потеря.

Жан-Клод взял меч из рук вампира.

– Прибереги свои извинения, Уоррик. Я Дамиана пришел спасти, не хоронить.

Уоррик поднял на нас голубые глаза:

– Но я пронзил его сердце. Будь ты тот Мастер, что породил его, еще была бы надежда, но не ты вызвал его из могилы для второй жизни.

– Но я – Принц Города, и Дамиан принес мне клятву крови.

Уоррик положил меч на землю рядом с недвижным Дамианом.

– Тогда твоя кровь может его призвать. Я молюсь, чтобы этого оказалось достаточно.

Я вытаращилась на него. Никогда не слыхала от вампира слова «молюсь». Вампиры, по очевидным причинам, не слишком много молятся, потому что – кому им молиться? Да, конечно, есть Церковь Вечной Жизни, но это скорее гуманистическая религия, нечто вроде «новой волны». Не думаю, что там много говорится о Боге.

Волосы у Дамиана были ярко-рыжие – поразительный контраст с его алебастровой кожей. Я знала, что зелени его глаз может позавидовать любой кот, но сейчас они были закрыты, и если дело обернется плохо, могут не открыться никогда.

Жан-Клод присел к Дамиану и положил руку ему на грудь рядом с мечом.

– Если я выну меч и сердце его не забьется и глаза не откроются, то его больше нет. Один шанс, единственный шанс. Можем засунуть его в какую-нибудь дыру лет на сто, и пока меч не будет вынут из его груди, этот шанс останется. Если мы сделаем это здесь и сейчас, мы рискуем потерять его навеки.

Вот почему никогда нельзя вынимать кол из сердца трупа, каким бы мертвым он ни казался.

Я присела рядом:

– Для этого есть какой-нибудь ритуал?

Жан-Клод покачал головой:

– Я призову ту клятву крови, которую он давал. Это поможет его вернуть, но Уоррик прав. Не я породил Дамиана. Не я его истинный Мастер.

– Да, он ведь старше тебя лет на шестьсот. – Я поглядела на вампира, разваленного мечом, лежащего в луже темной крови. На нем была пара штанов от костюма под цвет куртки. Под курткой не было рубашки, что придавало вампиру странный эротический вид.

Я все еще чувствовала Дамиана где-то в голове. Его сила, ритм и пульс столетий, текли еще сквозь его тело. Он не был мертв, по крайней мере не был полностью мертв. Я все еще ощущала что-то – назовем это аурой.

– Я чувствую Дамиана, – сказала я.

– Что ты имеешь в виду, mа petite?

Меня страшно тянуло коснуться Дамиана. Пробежаться ладонями по его обнаженным рукам. А я некрофилией не страдаю, как бы близко я к ней ни была. Что же, черт возьми, происходит?

– Я его ощущаю. Ощущаю у себя в голове его энергию. Как будто стою у свежего трупа, который еще не покинула душа. Он, я думаю, все еще невредим.

– Откуда, ты знаешь? – посмотрел на меня Уоррик.

Я протянула руки к Дамиану – и сдержалась, хотя пришлось сжать пальцы в кулаки. Руки просто ныли, просясь к нему; не сексуальное желание, а будто хочется потрогать по-настоящему хорошую скульптуру. Мне хотелось пройтись руками по линиям его тела, ощутить приливы и отливы...

• Предыдущая
• 29/92
• Следующая