Жертва всесожжения [Всесожжение] - Гамильтон Лорел Кей - Страница 28

• Предыдущая
• 28/92
• Следующая

Я застыла в его руках, думая, что это он сейчас сказал. Касание телом – очевидно, голой кожей. Но если касание будет слишком сильным или слишком долгим, кожа у меня омертвеет, и причем только на эту ночь. Жан-Клод очень хорошо умел давать информацию, не показывая виду, что он ее дает. Интересно, насколько часто ему приходилось это делать раньше?

Он сдвинул пальто с моих плеч, и оно повисло почти на талии. Руки Жан-Клода ходили по моей коже, пальцы вминались в мышцы. Руки были теплые. Жан-Клод гладил ими меня поверх пальто, терся лицом о мою шею, о щеку.

Он отодвинулся с хриплым звуком дыхания. Я приложила руку к его сердцу, но оно не билось. Я погладила его лицо, попыталась нащупать пульс на горле. Тоже ничего. Хотела я спросить, что мы делаем неправильно, но не решилась. Пусть плохие парни не знают, что это у нас бывает не так часто. Секс – это да, бывает, а сверхъестественную вампирскую дребедень мы бы и сейчас, будь моя воля, пропустили бы.

Жан-Клод начал расстегивать на себе сорочку.

Я глядела слегка вытаращенными глазами.

Он раздвинул края сорочки, обнажив живот.

Я только пялилась на блеснувшую голую кожу.

– Что? – спросила я.

– Коснись, mа petite.

Я посмотрела на глазеющих вампиров и покачала головой:

– Любовной игры перед зрителями не будет.

– Я могу просто взять кровь, если тебе это предпочтительнее, – тихо сказал Жан-Клод таким тоном, как будто мы это каждую ночь проделывали. На самом деле это было два раза в жизни. Однажды – чтобы спасти жизнь ему. Второй раз, чтобы спасти и его, и Ричарда. Не хотела я давать кровь. Иногда мне казалось, что это для вампира еще интимнее секса, и потому перед зрителями мне тоже не хотелось этого делать.

Я уставилась на него, чувствуя, как злюсь. Он просил меня сделать очень интимные вещи на глазах у незнакомых. Мне это не нравилось, и он знал заранее, что мне это не понравится. Так почему же он меня не предупредил? Действительно не думал, что придется этим заняться?

– Она на тебя сердится, – сказал Падма. – Действительно она такая скромница? – Голос у него был скептический. – Или на самом деле ты не можешь сделать того, чем хвастался?

Тело Ханны стояло, расставив ноги и удерживая равновесие на непривычных каблуках.

– Ты так же слаб, как Падма? Обыкновенный кровосос? – Странник покачал головой, и волосы метнулиеь по плечам разорванного платья. – А насчет чего ты еще блефуешь, Жан-Клод?

– А, чтоб вас всех черти взяли! – сказала я в сердцах и сунула руки под сорочку Жан-Клода, прямо к его животу. Он был невыносимо холоден на ощупь. Я вытащила у него сорочку из штанов – не слишком нежно – и провела руками по коже, разминая пальцами мышцы спины и чувствуя, как жар поднимается у меня по шее к лицу. В других ситуациях, в тишине спальни, это могло бы иметь последствия. А сейчас я просто конфузилась.

Жан-Клод отодвинул мои руки.

– Осторожнее, mа petite, иначе у тебя руки онемеют. У меня в пальцах было такое ощущение, будто я сняла перчатки на морозе. Я уставилась на Жан-Клода и секунды две не могла найти слов.

– Если мне нельзя трогать тебя руками, чем тогда прикажешь?

Падма тут же предложил вариант, и я ткнула пальцем в его сторону:

– А ты не лезь!

Он засмеялся.

– А она действительно смущается! Черт, как интересно! Ашер говорил, что она до тебя была девственна. Я до этой минуты ему не верил.

Я уронила голову на грудь, чтобы не ответить. Не буду я отвечать. Не обязана я рассказывать совету вампиров свою сексуальную биографию.

У меня перед глазами появилась рука Жан-Клода. Он меня не коснулся, но даже движение его руки заставило меня посмотреть ему в глаза.

– Я бы не просил тебя об этом здесь и сейчас, если бы это не было необходимо. Поверь мне.

Гладя в его глаза, в эти синие глаза, я поверила. Глупо, но правда.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Он поднес пальцы к моим губам, так близко, что, если бы я вдохнула, он бы коснулся меня.

– Этими прекрасными губами подыши на мое сердце. Если наша связь так крепка, как я думаю, mа petite, должны быть у нас короткие пути.

Я вздохнула, задрала его сорочку. Когда мы бывали одни, я любила ощупывать языком этот крестообразный шрам. Но сейчас мы не одни... и черт с ними со всеми!

Я приложила губы к прохладной коже его живота и лизнула быстрой влажной дорожкой к груди.

Он резко, с шипением, вдохнул воздух. Как он может дышать, когда сердце не бьется? Не знаю, но я такое уже видала – вампиров, у которых было дыхание, а пульса не было.

Языком я обвела гладкий крестообразный шрам и закончила поцелуем над сердцем. У меня похолодели губы, но покалывающего зимнего холода я не почувствовала. Было так, как Жан-Клод мне и сказал. Его тело забирало мое тепло. Жизнь перетекала из меня в него.

Я отодвинулась, облизывая губы, не чувствуя их.

– Как тебе?

Он засмеялся, и этот звук пробежал у меня по спине, как ледышка, которой с нажимом провели по позвоночнику.

Я вздрогнула.

– Вижу, что лучше.

Вдруг он поднял меня, взяв за бедра. Я от неожиданности взвизгнула, хватаясь за его плечи, чтоб удержать равновесие. Обняв мои ноги, Жан-Клод глядел на меня снизу. В его зрачках горели яркие синие искры.

И я почувствовала, как его сердце бьется у меня в горле. Пульс его стучал по моим жилам. Жан-Клод медленно дал мне соскользнуть вниз в его руках.

– Поцелуй меня, mа petite, поцелуй так, как мы умеем целоваться. Я снова теплый и безопасный.

– Теплый, а безопасным ты не бываешь.

Я начала поцелуй от края волос на лбу и целовала его, соскальзывая вниз в его объятиях. И он целовал меня так, будто хотел проглотить, начиная с губ. Твердо и остро прижались клыки, и Жан-Клоду пришлось отодвинуться, чтобы не пустить мне кровь. От поцелуя у меня перехватило дыхание, иголочки закололи кожу – но не холодом.

Я заметила, что у Жан-Клода закружилась голова от моего тепла. Ему стало хорошо не только физически. Уж кто-кто, а он умеет превращать необходимость в радость.

– Теперь, когда ты полностью восстановил силы, – произнес Странник, – я тебя оставляю. Падму ты изгнал без моей помощи и сможешь снова сам себя защитить.

– И тебя он тоже уделал, – огрызнулся Падма.

Лицо Ханны повернулось к нему.

– Да, он смог. Меньшего я не ожидал от Мастера, который победил Колебателя Земли. И он сделал то, на что ты не способен. Он взял тепло от своего слуги, не проливая крови. Как любой истинный Мастер.

– Хватит! – проворчал Падма, действительно злясь. Кажется, потребность прибегать к крови слуги считалась по-настоящему дурным тоном. – Ночь уходит. Теперь, Жан-Клод, обретя свою полную силу, поищи своих подданных. Проверь, кто не ответит на твой зов.

– Я же вас оставлю, Жан-Клод. Подожду снаружи. – Тело Ханны вдруг обмякло, Вилли подхватил ее и уложил бережно на пол.

– Ищи своих, ищи, Жан-Клод! – сказал Падма.

Жан-Клод встал, увлекая меня за собой. Зрачки чернели в темной синеве глаз, вернувших себе нормальный цвет. Смотрел он мимо меня, мимо Падмы. Вряд ли он видел что-нибудь в комнате. Сила его ползла по моей коже мурашками. Но если бы я не касалась его сейчас, может, я бы и не почувствовала ничего. Какое-то едва заметное мерцание энергии, будто Жан-Клод сделал какую-то мелочь.

Он мигнул и посмотрел на Падму:

– Дамиан.

Дамиан был одним из лейтенантов Жан-Клода. Он был как Лив, которая старше пятисот лет, но Мастером не станет никогда.

У Дамиана возраст был больше тысячи лет, но ранг Мастера ему тоже не светил. За такое страшное количество лет он набрал слишком мало силы. Но не поймите меня неправильно: силой он обладал еще той. Для пятисотлетнего вампира она была бы внушительна. Но для тысячелетнего он был просто младенец. Опасный и плотоядный младенец, но все равно: Дамиан уже набрал всю силу, которая ему доступна. Проживи он хоть до той минуты, когда Солнце взорвется и поглотит Землю, он не станет сильнее, чем был вчера вечером.

• Предыдущая
• 28/92
• Следующая