Спасите меня, Кацураги-сан! Том 15 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 17

Да и артефакты, скорее всего, стоить будут недёшево. Однако, если их свойства окажутся именно такими, как я себе представил, я буду готов потратить все свои сбережения.

Всё это с головой окупится в будущем.

Если вдуматься, почти все свои доходы я трачу на клинику, артефакты и всё, что связано с медициной. Другую часть отдаю родителям, а мне остаётся лишь минимум.

Так уж меня приучил мой главный учитель из прошлого мира. Или, как бы его прозвали в Японии — сэнсэй.

Он жил крайне аскетично. Единственное, в чём он себе никогда не отказывал, так это в алкоголе. Очень чудной лекарь. Целенаправленно крушил свой организм и тратил уйму денег на выпивку, прикрываясь тем, что всё это — эксперимент. Правда, я подозреваю, что на самом деле никакого эксперимента не было, ему просто было лень проводить себе полноценное лечение алкоголизма.

Я взглянул на часы. Уже полночь. Если даже поставщик не спит, звонить в это время незнакомому человеку попросту неприлично. Поэтому я отправил ему сообщение с предупреждением о том, что уже завтра я выкачу к нему навстречу.

На следующее утро, готовясь к отъезду, я получил от него короткий ответ.

«Моё имя Нагитава Эйджи. Буду вас ждать. Позвоните, как доберётесь».

Сидя в зале ожидания на вокзале, я забрался в самые дебри интернета, пытаясь найти этого Нагитаву Эйджи. Логично предположить, что у него должен быть собственный магазин. Значит, в интернете точно можно найти рекламные объявления и информацию об этом Нагитаве.

Но — нет! Казалось, что этого человека вообще не существует. Никаких намёков на существование этого торговца. Может, не просто так Кикуока Керо зовёт его «поставщиком». Возможно, сам он не торгует, только передаёт свои артефакты другим людям. Тогда чем же он сам занимается? Откуда их берёт?

Можно предположить, что он — коллекционер. Но в таком случае не совсем ясно, зачем ему продавать артефакты. Такие люди, наоборот, сгребают всё барахло и закупаются у других торговцев. Но экспонаты своей коллекции никому не продают.

Видимо, до встречи с Нагитавой я не смогу узнать, кем он является на самом деле.

Дорога до острова Хоккайдо, а в частности, до города Вакканай заняли около пяти часов. Я заранее связался со своими коллегами и предупредил, что мне пришлось отъехать по срочному делу. Как только Рэйсэй и Дайго отписались, что у них всё в порядке, а Купер Уайт подтвердил, что его самочувствие улучшилось, я с чистой совестью отложил мобильный телефон и принялся наблюдать за природой, что мелькала за окном поезда.

Остров Хоккайдо мне понравился. Горы, леса — природа северной Японии. Есть на что посмотреть. Особенно меня привлекал плотный туман, который спускался с верхушек гор и окутывал нижележащую растительность. Смесь серого и зелёного — есть в этом что-то магическое.

Когда поезд, наконец, остановился в Вакканай, я отправил сообщение поставщику, что прибыл на место. Но предупредил его, что перед встречей хочу посетить мыс Соя. От Вакканай до мыса оставалось всего тридцать километров. Мне даже не пришлось такси заказывать. На одной из остановок стояла целая куча туристических автобусов до мыса Соя.

Оказалось, что это одно из излюбленных туристами мест. Вместе со мной туда ехали как минимум десять китайцев, которые хотели посмотреть на самую северную точку Японии.

Когда постоянно живёшь среди азиатов, быстро учишься отличать между собой японцев, китайцев и корейцев. Многие жители запада делают это с трудом. Я и сам раньше не умел различать эти народы. Но, прожив в Японии почти целый год, различия стали очевидными.

Добравшись до мыса Соя, я полчаса наблюдал за тем, как серые волны бьются о берег, и пытался разглядеть Сахалин. Либо погода не позволяла, либо эта история о видении дальних берегов оказалась простой байкой, но я всё же не смог увидеть черту того государства, в котором я когда-то — ещё в прошлой жизни — родился.

Меня переполнили странные чувства. Когда-то Сахалин был спорной территорией и принадлежал одновременно и Японии, и России. Лишь в конце девятнадцатого века был подписан Санкт-Петербургский договор, согласно которому остров Сахалин, находившийся в совместном владении двух стран, полностью перешёл в собственность России.

Я прямо-таки чувствовал себя тем самым Сахалином девятнадцатого века. Моя жизнь теперь принадлежит сразу двум местам. Только договор подписывать ещё рано. Не знаю, переберусь ли я туда когда-нибудь. Земли-то родные, но родных людей там у меня теперь нет.

Имеет ли смысл оставлять Японию, когда угроза «Фебрис-12» полностью исчезнет? Да, я бы мог подсуетиться и создать несколько филиалов своей клиники. Несколько в Японии, несколько в России.

Но стоит ли оно того — придётся подумать. Слишком уж влекут меня воспоминания о прошлом. Ностальгия непреодолимая.

— Простите, а вы случайно не Кацураги Тендо? — неожиданно обратился ко мне мужчина, который ранее крутился вокруг туристов.

Японец. Со мной в автобусе он не ехал. Интересно, что ему от меня нужно?

— Всё верно, — кивнул я. — Откуда вы меня знаете?

В этот момент о берег ударилась высокая волна. Нас окатило холодными брызгами. Незнакомец поёжился, провёл рукой по длинным волосам, и его седина в висках тут же скрылась под влажными чёрными локонами.

— Меня зовут Нагитава Эйджи, — представился он. — Это со мной вы общались сегодня утром.

Нагитава⁈ Нашёл меня здесь — прямо на мысе! Уж чего я точно не ожидал, так это столь скорой встречи с поставщиком.

— Рад знакомству, Нагитава-сан, — поклонился я. — Как вы поняли, что я — Кацураги Тендо? Здесь так много туристов. Вряд ли вы подходили к каждому, верно?

— Как вы думаете, почему я согласился на встречу с вами? — ответил вопросом на вопрос он. — Именно в решении этой загадки и кроется ответ.

Ну да, самое время поразбрасываться двусмысленными фразами!

— Нагитава-сан, а в чём загадка? У нас есть общий знакомый — Кикуока Керо.

— Не каждого знакомого Кикуоки-сана я соглашаюсь пригласить в свой, скажем так, музей, — произнёс он, но конкретного ответа так и не дал.

— Вы хотите, чтобы я продолжил отгадывать ответ? — усмехнулся я.

Меня начал настораживать этот разговор. Вряд ли речь сейчас идёт о том, что я — известный врач. Похоже, Нагитава Эйджи намекает на что-то другое.

— Кикуока-сан намекнул мне, что вы тоже чувствуете энергию предметов, — прошептал Нагитава.

Так и знал. Зря он меня не предупредил. Надо было сказать, что он поделился с ним этой информацией. Хотя в данном случае я не против такого решения. Мою тайну он, по сути, не раскрыл. Чувствовать энергию предметов и лечить людей силой мысли — это совершенно разные вещи.

— Да, Нагитава-сан, чувствую, — подтвердил я.

— Тогда позвольте провести небольшую проверку, — неожиданно заявил он. — Мне нужно перестраховаться, уж простите за эту формальность. Не хочу подпускать к своим артефактам человека, который на самом деле даже не понимает их ценности.

— Резонно, — кивнул я. — На вашем месте я поступил бы так же.

— Проверка будет состоять только из одного вопроса. И задам я его прямо сейчас, — сказал Нагитава Эйджи. — За моей спиной висит рюкзак. Скажите, есть ли в нём предметы с особой энергетикой?

Уже в этот момент я окончательно осознал, что Нагитава — не торговец. Настоящий предприниматель уже давно бы толкнул мне какую-нибудь бесполезную вещь за бешеную сумму. Никаких проверок он бы проводить не стал. И, очевидно, он не коллекционер, как я уже догадался.

Один бы настаивал на продаже, а другой, наоборот, даже на встречу бы приезжать не стал.

Передо мной очень интересный человек. С ходу и не определить, кем он на самом деле является. Что-то среднее между продавцом и коллекционером. На уме вертятся разные профессии, но я никак не могу определиться, к кому он относится.

Я решил временно избавиться от этих мыслей и сконцентрировался на энергетике, которую источает его сумка.

Поначалу я вообще ничего не почувствовал. А затем мысленно нащупал небольшой кубок. Магии в нём было настолько мало, что с его помощью я бы даже одну лягушку вылечить не смог.