Пепел и Тьма - Барчук Павел - Страница 15

— Я выбрался…но там, внутри…там были… люди. Двое. Они оказались мертвы.

Гризли нахмурился.

— Мертвы? Ты видел, кто это сделал?

— Нет, — соврал я, чувствуя тяжесть своей лжи. Хотя, с другой стороны, реально ведь не видел. — Когда выбрался, они уже… лежали. На полу. Испугался и понял, действовать нужно быстро. Взял только одну коробку, которая была ближе всего.

— А сирена? — спросил Гризли. — Когда она сработала? Пока ты был внутри?

— Когда уже вылез, — ответил я. — Когда выбрался наружу. Сигналка — не моя вина. Она включилась по какой-то причине, не имеющей отношения ко мне. Зуб даю!

Я посмотрел Гризли прямо в глаза, стараясь выглядеть испуганным, но честным. Вожак молча слушал мой рассказ, его взгляд был сосредоточенным. Он явно взвешивал каждое слово, сравнивая с тем, что кричал Крыс.

— Кто это был? Не рассмотрел? Убитые.

— Нет. — Ответил категорично, без малейших сомнений в голосе. — Я слишком испугался. Один вроде постарше, другой помладше. Оба одеты очень хорошо, дорого. Не из Нижнего города. Там еще свет такой в ангаре, приглушённый. Да и не до трупов мне было.

— И ты никого не видел? Вообще? — Снова повторил один и тот же вопрос Гризли. Такое чувство, будто он специально гонял меня по кругу, чтоб я сбился и раскололся. — Не видел, кто мог это сделать? Ни до, ни после?

— Нет, — Ответил во второй раз еще более чётко, стараясь, чтобы ложь звучала убедительно. — Только мертвых. И тех не разглядывал. Чуть в штаны не наделал. Честное слово. Когда выбрался, сразу в лужу крови вляпался. Поэтому весь в нее уделался.

Гризли долго молчал, переваривая информацию. Я его не торопил. Просто ждал, пока он созреет хоть до чего-нибудь.

— Ладно, — наконец сказал вожак, его голос был усталым. — Похоже, ты вляпался по-крупному, Малек. И мы вместе с тобой. Трупы в ангаре Волконских… это вызовет пристальное внимание. Уверен, сто́ит ждать такое расследование, какого Нижние улицы давно не видели. Полицейские, Гвардия Порядка и, возможно, маги будут перекапывать каждый сантиметр нашего района.

Гризли отвернулся и посмотрел на коробку, которую принес Балагур.

— Ладно…Главное, что товар у нас. Но продать его будет в сто раз сложнее. И опаснее. И… нужно залечь на дно. Сейчас будет жарко. Очень жарко.

Он встал с коробки, подошел ближе и дружески хлопнул меня по плечу.

— Смой с себя это дерьмо и кровь, Малёк. А еще постарайся не высовываться. Никому об убийстве пока не говори. Даже нашим. Вообще никому.

Я кивнул, соглашаясь со словами Гризли. Они полностью соответствовали моим намерениям. Естественно, никому ничего не собираюсь говорить, не дурак. Вот только вожак не знает, что его имя тоже стоит в списке «никому». Оно там на первом месте.

— Понял, Гризли.

Я повернулся и пошел обратно к костру.

Сразу после нашего разговора отправился к своей лежанке, рухнул на нее и практически в секунду вырубился. Болтун, выбравшись из-под куртки, тоже улегся рядом. Такое чувство, будто он охранял мой покой.

А вот теперь я проснулся с полным ощущением, что очень скоро, возможно прямо сейчас, сдохну.

В горле першило. Тело болело так, будто меня били всю ночь. Неужели заболел?

С трудом принял сидячее положение, несколько раз тряхнул головой и медленно сделал пару кругов руками, чтоб хоть немного размять мышцы.

— Выглядишь как перемолотое мясорубкой дерьмо, Малёк. И весь бледный. — Раздался голос Гризли прямо надо мной.

Он подошел совсем незаметно, но я настолько погано себя чувствовал, что даже не имел сил как-то отреагировать на его появление.

Вожак наклонился, прижал ладонь к моему лбу и с досадой покачал головой.

— Горячий. Черт. Не хватало еще, чтоб у нас тут лазарет начался. Если ты заболел, можешь и остальных заразить. — пробормотал он. — Иди к врачу. К тому, что на Промышленной. Рихард его зовут. Помнишь? Он берет дорого, но не задает лишних вопросов. Дам тебе денег из «общака».

Гризли достал из-под толстовки мятый кошелек. Он всегда держит его при себе. Носит на верёвке, как амулет. Следом появились несколько купюр, которые перекочевали из руки вожака в мою ладонь.

— Иди сейчас же, Малёк, не тяни. Чем быстрее, тем лучше.

Я хотел отказаться, хотел сказать, что обойдусь, но тело снова прострелило болью. Ломота была настолько сильной, что желание имелось лишь одно — лечь и сдохнуть.

— Возьми Шустрого с собой, — добавил Гризли. — Вдвоем безопаснее. И будьте аккуратны.

— Я пойду с ним, — раздался голос Лоры.

Она поднялась со своего лежака и подошла к нам, Болтун, как ни в чем не бывало, спокойный и счастливый, устроился на ее плече. Надо же… Ты гляди, как сдружились.

— Лора? — Гризли посмотрел на девчонку, потом на меня. Подумал немного. Кивнул. — Ладно. Иди с ним. И пока будете там… — взгляд вожака стал серьезным. — Присмотритесь. Прислушайтесь. Что говорят в городе? Что слышно про вчерашнее? Охрана Волконских или Суворовых не рыщет по улицам? Узнайте, насколько жарко стало из-за этой бучи с кражей. И, напоминаю, будьте осторожны.

Буча… Гризли на самом деле никому не сказал про мертвецов. Он говорит о случившемся только как об ограблении.

Я поднялся с пола, опираясь о стену. Голова закружилась. Болтун тут же спрыгнул с плеча Лоры, перебрался ко мне и нырнул за пазуху, прижимаясь теплым комком. Странно, но как только горностай оказался на своем привычном месте, мне вдруг стало немного легче.

Пока я топтался, Лора уже успела переместиться к выходу. Она ждала меня там, поправляя капюшон.

Мы вышли из относительной безопасности цеха в серый, прохладный день Нижних улиц. Я чувствовал себя загнанным, больным зверем, который не знает, куда бежать.

Проблема в том, что настоящая беда сидит внутри меня. Настоящая беда это — я сам. А от себя, как известно, не убежишь.

Каждый шаг отдавался тупой дробью боли под кожей, словно кто-то изо всех сил молотил меня палками по внутренностям. Мышцы нестерпимо ныли. Такое чувство, будто я всю ночь разгружал грузовики со свинцом. Причем, не свинец из грузовиков, а вот прям в грузовиках его и носил. Голова гудела, отбивая ритм нарастающей лихорадки.

Нет. Так не пойдёт. Если срочно что-то не предпринять, я реально откину ласты без помощи тех, кто, возможно, захочет мне в этом помочь.

Странно, конечно. Неужели мое состояние — последствие прогулки под дождём или физической нагрузки? Но бывало и хуже. Сто́ит вспомнить хотя бы приют. Там помимо поганых бытовых условий еще и со жратвой имелись серьезные проблемы.

Практически все приюты империи держатся на добром слове. В буквальном смысле.

В основном, это — спонсорская помощь от «благодетелей», желающих блеснуть званием мецената на очередной светской тусовке Верхнего города. Думаю, можно не уточнять, что бо́льшая часть этой помощи оседает в карманах администрации. А так — доброе слово и есть.

Благородные обычно приезжали раз в месяц, гладили нас по головке, пускали одинокую слезу над судьбой сирот, говорили что-то приятное и уезжали, предварительно обработав руки «химией». В любом случае к холоду, голоду и работе я привычный. Нет, тут что-то другое. Может, стресс?

Я поплотнее запахнул куртку, кутаясь в высокий воротник. Болтун, мелким бесом, беспокойно ворочался за пазухой, явно разделяя мое недовольство мирозданием.

Лора шла рядом, молча. Капюшон скрывал ее огненные пряди, упрямо норовившие выбиться на свободу из-под толстой ткани, — единственный яркий оттенок в этом сером утре. Выглядела она… погасшей. Где ее обычный огонь, где та искра, что заставляет даже видавших виды «братьев» оживляться при появлении Лисы?

Сейчас она казалась такой же безликой, как и городская пыль, смешанная с пеплом.

Молчит, плечи опущены, светлые глаза — насколько можно было разглядеть под капюшоном — смотрят куда-то под ноги, будто там скрываются ответы на все вопросы.

— Что с тобой? — выдавил я сквозь стиснутые зубы. Старался держать под контролем собственные челюсти, чтоб они не выбивали дробь.