Пламя Эгиды. Книга 3 (СИ) - Кронос Александр - Страница 23

Влетев в комнату, я внезапно оказался в поле действия странной ауры. Как будто с размаху врезался лицом в поверхность горячего источника, а потом погрузился под воду. В темноте сверкнуло вражеское оружие — копьё едва не пропороло мой корпус, благополучно вспоров защитный барьер. Скорость движения была такой, что парировать я не успел. Лишь отпрыгнул назад, одновременно нанося удар узором.

Полыхающие огненные струны рассекли тьму, устремившись к противнику и позволяя детально рассмотреть врага.

Редкие седые волосы. Одутловатое, сильно обезображенное лицо. Длинные, тонкие руки и несуразное, перекошенное тело. А ещё — большие глаза, в которых полыхала лютая ненависть.

Вот чего ей хватало, так это силы. Запущенные мной огненные струны расплескались, ударившись в выставленный барьер. А в следующую секунду она сделала рывок в сторону входа, вновь нанося удар копьём. Ворвавшийся Родион, который положился на свой божественный щит, в этот раз допустил ошибку. Наконечник копья рассёк бедро юноши, щедро оросив кровью пол. Сам же юный бог, взвыв от боли и растерявшись, попытался прыгнуть назад. Не слишком удачно, само собой. Сложно скакать по комнате, когда у тебя фактически перерублено бедро и фонтаном бьёт артериальная кровь.

В следующую секунду я одновременно сделал две вещи. Во-первых, пустил в дело плетение, которое мы обычно использовали для борьбы с божественными сущностями. Прямого ущерба оно не наносило, из-за чего было относительно простым и не слишком затратным в плане энергии. По крайней мере, минимальную планку я осилить точно мог. А что до воздействия — этот приём вызывал острую и нестерпимую боль. Правда, работал только в тех случаях, если противник не был в курсе, как этому противостоять. Как правило, это относилось к юным отпрыскам богов либо одичавшим представителям Древних рас.

Впрочем, существо напротив сложно было назвать высокоинтеллектуальным противником. Уверен — никакой подготовки она тоже не проходила. Поэтому удар сработал.

В дверном проёме возник Велимир, движения которого моментально замедлились, как будто он попал в хроно-ловушку, а «женщина», вооружённая копьём, закричала. Звуковая волна оказалась настолько напитана мощью, что мой защитный покров буквально засиял. Тем не менее, для того, чтобы меня остановить, этого было недостаточно. К тому же, на тот момент я разобрался и со второй задачей, которой занялся в тот самый миг, когда ударил плетением, — до отказа напитал силой свою артефактную шпагу.

Бросившись вперёд, поднырнул под копьё. И услышал яростный лай Ровера. Несмотря на рассечённый бок и невозможность толком двигаться, пёс вносил свою лепту в схватку.

Сбоку ударила синяя молния — стремительно восстанавливающий ногу Родион тоже решил помочь. А вот я выставил шпагу, которая в ту же секунду столкнулась с древком копья. Сделал рывок в сторону, скользя клинком вдоль оружия противника. Та снова взревела и навалилась на копьё всем своим весом. Моё плетение до сих пор дестабилизировало её, заставляя разум биться в конвульсиях и принимать неверные решения. Но, при этом, боль придавала сил, позволяя телу выкладываться на полную.

В следующее мгновение я разжал пальцы на рукояти шпаги и, бросившись вниз, проскользил на одном колене прямо к животу «женщины». После чего вогнал в её плоть полыхающую золотом стрелу, только что извлечённую из колчана у меня за спиной. Одну из тех, чей наконечник я превратил в полноценный артефакт. Максимально его усилив и подготовив для использования против наиболее сильных врагов.

Рыхлость плоти этой навки я заметил ещё в первые секунды боя. Единственной её защитой от внешних повреждений была та самая грязная сила, что питала всех живых мертвецов. Вот только остановить сияющую золотом стрелу это не помогло, и её наконечник вонзился точно в источник силы врага — то, что когда-то было божественной искрой.

Естественно, само по себе, это не могло толком повлиять на бой. Одна-единственная стрела, пусть даже попавшая в божественную искру, — совсем не повод умирать. По крайней мере, если речь идёт о полноценном боге. Пусть и изувеченном грязной силой навей.

Поэтому я сделал кое-что ещё. Перед тем как броситься в атаку, проложил канал связи от той самой искры, что вращалась около моего столпа Изначальной силы, к пальцам правой руки. А потом продолжил его, доведя до наконечника стрелы. И прямо сейчас ударил божественной мощью в самый центр вражеского источника энергии.

Сработало. Противница дико взвизгнула, а потом буквально разлетелась в клочья, забрызгав пол и стены. Правда, энергетическая структура осталась на месте — изувеченная, заражённая и пышущая силой. Буквально вибрирующая от её концентрации. Впрочем, спустя ещё секунду, эта конструкция поплыла, начав размываться и медленно оседать вниз.

Почувствовав тонкий ручеёк трофейной силы, я было позволил себе немного расслабиться. Зря. В следующую секунду правая рука буквально онемела от боли. Я попросту перестал её чувствовать. А потом боль лавиной обрушилась на всё тело.

Яркая вспышка. Темнота. Попытка открыть глаза. И слепящий солнечный свет.

В первую секунду я даже не понял, что именно происходит. Вокруг была залитая ярким солнечным светом сельская пастораль. Красивый, уютно выглядящий домик, аккуратный сад и приличных размеров двор.

Осознание пришло чуть позже — я оказался внутри осколка памяти убитой женщины. При этом, взирая на ситуацию не от её собственного лица, а в качестве стороннего наблюдателя.

Естественно, первым моим побуждением было немедленно вырваться. Но это оказалось не так просто. Судя по всему, обитавшая в крепости навка с божественной искрой когда-то приготовила эту ловушку на случай своей гибели. Неплохой ход. Буквально кричащий о том, что она прошла какую-то подготовку. Справиться с подобной лигатой на интуитивном уровне — практически невозможно.

Правда, скорее всего, это случилось давно. С тех пор энергетическая структура капкана ослабла. В том числе, из-за изменений, которые произошли с его носительницей. А скорректировать конструкцию навка была не в состоянии — отталкиваясь от того, что я видел, разум женщины находился не в самом лучшем состоянии.

К тому же, сейчас я сам располагал божественной искрой. Что обеспечивало неплохой уровень защиты. Именно эти два фактора стали причиной того, что сейчас я висел в воздухе, зависнув внутри воспоминаний богини, а не сходил с ума, засунутый в несуразную оболочку.

Тем не менее, выбраться отсюда до момента, как обломок памяти доберётся до хронологического финала, было невозможно. Поэтому я сосредоточился на изучении окружающей обстановки. Больше тут заняться всё равно было нечем.

Сейчас перед моими глазами была милая картина. Маленькая девочка и мальчик, которые играли рядом со своей матерью. Та улыбалась, дети радовались — выглядело всё полностью безмятежно. Насколько я понимал, девочка была той самой навкой, которую я только что прикончил в цитадели. А вот мальчик, внутри которого тоже сияла божественная искра, судя по всему, являлся её братом.

Я предполагал, что этот отрывок памяти единственный, и уже приготовился долго ждать окончания их игры, но тут окружающий мир смазался. События ускорились, и спустя несколько мгновений, я оказался совсем в другом воспоминании. Здесь они оба были постарше. Всё в том же доме, с постаревшей матерью и уже не таким аккуратным садом. Тем не менее, глобально ничего не изменилось. Стандартные подростковые проблемы — дети на моих глазах ругались из-за дружбы со сверстниками. Ничего необычного. Некоторый промежуток времени я провисел в воздухе, ощущая себя бестелесным созданием. Наверное, как-то так воспринимают этот мир духи. Впрочем, обдумать эту мысль я не успел — картинка снова изменилась.

Теперь я наблюдал куда более интересную композицию. Полноценный тренировочный зал, оборудованный так, чтобы там можно было сражаться богам. И всё те же парень с девушкой — обоим уже было за двадцать, и они вовсю оттачивали свои умения. Был здесь и наставник. Фигура, чьи черты постоянно размывались, не позволяя рассмотреть никаких деталей. Я не мог увидеть даже его одежды, не говоря уже о лице. Ментальная защита, мешающая зафиксировать образ даже внутри собственной памяти. По крайней мере, так, чтобы потом продемонстрировать его кому-то ещё. Увидь эта женщина своего учителя вживую, моментально бы узнала. Но вот попробуй она описать кому-то его внешность — на ум не придёт ни единой фразы. Разве что какие-то самые общие. Вроде «он был требовательным», «суров, но справедлив», «идеальный наставник». Хитрый ход. И высокий уровень предусмотрительности.