Стажер магического сыска 3 (СИ) - Гладкая Юлия Борисовна - Страница 30
- Предыдущая
- 30/49
- Следующая
— Вот шанешки, с утра напекла, как знала, что к гостям, — старушка поставила на стол тарелку с выпечкой. — Чай забелить или так будете?
— Простой чёрный достаточно, — отозвалась Анна.
— Ну вот, грейтесь, Анна Витольдовна. Уж простите, что пришлось старую вести сюда, создала я вам неудобства. Но сами поймите — без Сынка мне свет не мил, он одна живая душа, что меня и любит. Без него-то как? Никак. — Старушка вздохнула и с тоской глянула на пустую подстилку.
— Какого цвета ваш пёс? — уточнила Анна, доставая блокнот.
— Пятнистый он. Тут белый, — Федора провела рукой по животу, — а спинка, что чай, и на ней пятнышки имеются, будто молоко разлили. И морда такая же: половина белая, половина коричневая.
— А шерсть длинная? — подал голос Порфирий, спрыгивая с кровати и подходя к столу.
— Не-е, до вашей пушистости ему, что до луны. Он у меня такой гладенький, — голос старушки дрогнул.
— А размер? Как я или больше? — не сдавался кот.
— Побольше будет, но не такой, чтоб как телёнок — я б такого не прокормила.
— И вот вы с ним тут по улице гуляли? — Анна сделала пометку. — И он убежал?
— Нет, тут-то всё своё. Мы с ним повыше пошли, к сосняку, туда, где раньше дорога шла к господскому дому, — Федора подперла щёку сухоньким кулачком. — Уж я эту дорогу, как свои пять пальцев, знаю — всю молодость по ней бегала на работу, значит. У господина ещё парк красивый имелся, я прям диву давалась: какие цветы! А кусты — до чего смешные! То слон, то белочка. Но до парка мы с Сынком не дошли — снежно там, на дороге остались.
— Простите, а чья там усадьба? — Воронцова отхлебнула чай. — Может, слуги или хозяева видели вашего пса?
— Хозяева? — Федора удивлённо взглянула на Анну, а потом понимающе кивнула. — Ну да, деточка, вы ж молоденькая совсем, поди и не слыхали про господина моего. Это усадьба Люмэ, как её тогда называли — «Замок-фантазия». Уж и впрямь чудеса там творились. — Старушка нахмурилась. — Но что-то я заговорилась… Может, вам сметанки положить или медку?
— Нет, благодарю, — Анна прищурилась. — Вы, выходит, у Люмэ служили?
— У него самого. Хороший был человек, добрая ему память. Уж как пожар-то полыхнул — все мы бежали тушить, да уж какой там… Точно черти угля подкидывали — полыхало так, что весь Парогорск осветило. Многие после так и поговаривали, что он в преисподнюю за свои проделки провалился. — Федора нахмурилась. — А я так скажу: добрый он был, славный, кто ему приглянется — тех одаривал, да не скупился. Так что плохого слова про него не скажу.
— Понятно, понятно, — закивал Порфирий. — Что ж, раз хороший человек, то чего ж его зря поминать. А вот скажите: там наверняка остались развалины, а может, и подвалы. Мог ваш пёс куда-то в них провалиться?
— Ох! — только и сумела произнести Федора Устиновна, хватаясь за сердце. — Ох, я и не подумала об том! Мог же, мог! У господина там всякое имелось для увеселения гостей… А что ж делать-то, делать-то что?
— Видимо, искать, — вздохнула Анна, глядя в окно на начинающийся снегопад.
Пока непогода не разбушевалась, решено было пройти по дороге до того места, откуда сбежал пёс. Хотя Федора Устиновна и собиралась пойти с ними, Анна категорически запретила старушке сопровождать их.
— Ждите дома. Вдруг собака вернётся? А вас нет — что ж, ей опять бежать, дом искать?
Старушка поохала, поахала, но согласилась.
Выйдя на улицу, Анна ощутила, как мороз пробирает до костей.
— Вот за что я вас люблю, Анна Витольдовна, так это за вашу душевность, за добросердечие ваше, за открытость. Вот только жаль, что она всё больше на других направлена, а не на близких вам людей и котов, — заворчал Порфирий, укрывая нос хвостом. — Сидели бы сейчас в агентстве. Или, может, до ресторации прогулялись, да пусть бы какое воровство расследовали — лишь бы в благолепных для этого условиях. А тут — за городом, в снегопад… У меня нет слов.
— Мне кажется, у вас их чересчур, — призналась Анна, шагая в сторону леса. — Как, впрочем, и веса. Вы не думали сесть на диету? Вас крайне тяжело нести.
— Вы на что это намекаете? — захлебнулся от возмущения кот. — На то, что я толстый⁈ Да это у меня просто кость пушистая! А так я легче пушинки, тоньше перышка! Но, конечно, для госпожи, которая тяжелее сумочки ничего не поднимает, это уже вес.
— Не хотите признавать очевидного — пусть. Давайте перейдём к делу, — предложила Анна. — Федора Устиновна сказала, что пёс убежал за котом. Так может, пообщаетесь с местными котами, разузнаете, кто стал виновником побега?
— Как вы себе это представляете? — фыркнул Порфирий. — Ползти по снегу в поисках собратьев? Или орать дурниной, чтоб на мой зов пришли все — и коты, и собаки? Глядишь, если как чужака не разорвут, так, может, что и расскажут, так да?
— Я же рядом. Давайте рискнём.
— Рискнём! Придумали тоже — рискнём! — Порфирий вздохнул. — При вас эта орава говорить не станет, а без вас я рискую шкурой. Впрочем, раз уж вы взялись помогать старушке — давайте, кидайте меня на растерзание, попробую помочь.
Не дожидаясь ответа Воронцовой, кот спрыгнул с её рук и тут же провалился в снег. Распушившись что было сил, высоко подняв хвост, он рыжим облаком поспешил куда-то прочь от дороги.
Анна засомневалась: что, если на Порфирия и впрямь нападут? Где искать, как спасать? Впрочем, он уже скрылся из виду, и всё, что ей оставалось, — идти вперёд, поглядывая на дорогу в надежде заметить ауру сбежавшего Сынка.
С трудом добравшись до лесной дороги, Анна шмыгнула носом и, притопывая, чтобы согреться, стала осматриваться. Тёмные стволы сосен уносились ввысь. Медная кора потрескивала, предвещая ещё большие морозы. Несмотря на близость города, Анна заметила на снегу следы животных — наверное, зайцев, и отпечатки лап, похожие на пёсьи.
— Надеюсь, тут нет волков, — прошептала Анна, прикладывая ладони к замёрзшим щекам.
Не найдя ничего интересного, она пошла дальше по дороге в ту сторону, где, как она поняла, некогда находилось имение Люмэ.
О дороге тут, по большому счёту, напоминала лишь просека меж деревьев. Лишь узкая тропка, проложенная непонятно кем, вилась меж сугробов. По ней и шагала Анна, всё больше мысленно соглашаясь с Порфирием, что идея помощи сама по себе прекрасна, но в таких условиях едва ли выполнима.
Меж тем кое-что всё же привлекло внимание Воронцовой — а именно санный след, уходящий вдаль. Кто и зачем тут проезжал, оставалось загадкой, но для себя Анна оставила это как пометку.
Лес кончился внезапно, и её взору открылись руины «Замка-фантазии». За полвека даже то, что уцелело, осыпалось, а может, было растащено на кирпичи местными жителями. И всё же части стен, словно сколотые зубы, торчали из-под снега. Мазками чёрной туши виднелись следы пожарища, будто автограф из прошлого. Ветер гулял на открытом пространстве, поднимая лёгкий снег, словно фату невесты.
Анна медленно шла вперёд. Даже сейчас останки здания поражали. Вот тут, видимо, стояла башня, что она видела на рисунке и фото, а там — ещё одна. От неё даже сохранилась часть, добрая треть полукруглых стен, будто разрушенная ударом дубины великана. Тёмный провал входа как бы намекал, что не ждёт гостей.
Кроме самого замка, Воронцова углядела несколько зданий поменьше, расположенных полукругом. Между последних дорога шла дальше, и санный след уходил туда.
Задумавшись, стоит ли идти по нему, Воронцова одернула себя. Нет, это не то, что она ищет. Мало ли кто здесь проезжал — это никак не помогает при поиске пса.
— Сынок! Сынок! — крикнула Анна, и её голос, подхваченный порывом ветра, заметался меж камней и развалин. Стало не по себе. Словно она побеспокоила призраков, живущих тут полстолетия.
Собака не отозвалась, что, впрочем, было неудивительно. Если бы пёс находился поблизости, он бы давно вернулся домой. Однако этого не случилось, а значит, он либо там, куда не докричишься (например, в подвале дома или подземных ходах), либо совсем в другом месте.
- Предыдущая
- 30/49
- Следующая