Тернистая звезда (СИ) - "Anevka" - Страница 69

На протяжении всего суда Джегг готовился к поединку воль, и вот этот момент настал! Горящие яростной решимостью глаза юноши встретились с глазами уставшего старика и… ничего не произошло.

Джегг даже покачнулся на своём стуле, судорожно выдохнул: как будто внутри него всё это время сжималась пружина, и вот она стремительно распрямилась с единственным эффектом – отдачей, которую он получил.

– Ты голоден? – спросил учитель обычным своим суховатым тоном с едва уловимыми нотками теплоты. – Выглядишь… измождённым. С тобой плохо обращались?

Ученик отрицательно дёрнул головой. Молча. Ну, выстрелили транквилизатором в шею. Подумаешь. А что обездвижили и глаза завязали – так знали, с кем имеют дело. Не кто-нибудь – чёрный послушник. Для обывателей такой опаснее чёрного священника во сто крат – потому что до рукоположения может преследовать собственные, личные цели, а навыки эмпатии уже есть.

Джегг смотрел на учителя исподлобья, всё ещё ожидая подвоха. Конечно! Глупо было думать, что Стил кинется на него прямым штурмом, подминая под себя всю личность. О, нет! Такой энергозатратной глупости только от послушника и можно ожидать. Опытный священник отвлечёт внимание, подождёт, пока противник расслабится и тогда уже, тогда…

– Прежде, чем… вы это сделаете, – произнёс Джегг, и собственный голос показался ему ужасно противным: ломается так некстати! Юноша облизнул губы, откашлялся и продолжил уже чище: – Можете сказать мне правду? Почему я?

Стил не стал возвращаться в стоящее на возвышении судейское кресло, а присел на каменную ступеньку напротив Джегга, и так получилось, что юноша, всё ещё сидящий на стуле, смотрит на старика сверху вниз.

Учитель ничего не ответил, лишь сделал приглашающий жест, мол, продолжай.

И Джегг продолжил:

– Про мать я понял. Случайная беременность, позор семьи, угроза отчисления из академии. Осеменителя она возненавидела, так что и меня, наверное, тоже, а тут вы с таким выгодным предложением. Но почему вы выбрали именно меня? Или на Бхаре, – тут юноша кисло ухмыльнулся, – мало никому не нужных детей?

Старик разглядывал юношу перед собой и думал, как удивительно тот похож на свою мать. Густые, чуть вьющиеся волосы до плеч. Изящный нос. Дистиллированная ненависть в тёмных глазах.

***

– И вы туда же! – орала девушка (нет! уже молодая женщина!) – Попробуйте только заикнуться об аборте, я вам… я вас!..

Она приподняла увесистый стул, с которого вскочила при его приближении, и даже успела замахнуться, но чёрный священник сказал:

– Даэро погиб.

Стул с грохотом упал на пол из её разом ослабевших рук.

– Даэро… что?

– Проиграл поединок воль, – пояснил Стил, наблюдая за её изменившимся лицом. – Знаете, что это?

Она отрицательно покачала головой. Ошарашенная. Опустошённая. И испуганная. Инстинктивным движением прижала руки к животу – ещё совсем плоскому, но чёрный священник отчётливо различал маленький узелок, который отныне изменит всю её жизнь.

– Когда вы виделись в последний раз?

Она назвала дату, подтверждая его подозрения – день смерти Даэро.

– Вы поссорились?

Она непроизвольно кивнула, всё ещё погружённая в собственные мысли. Но тут же гордо вскинула голову – точь-в-точь, как это делал Даэро, и сощурилась:

– Хотите сказать, это моя вина?

– О, нет, – примирительным тоном произнёс священник. – Это моя вина. Только моя. Простите, дитя моё. Я не предусмотрел, что мой ученик так… быстро вырастет.

– Вырастет? – переспросила она с насмешкой, не очень хорошо маскирующей боль. – Когда я сказала ему, что беременна, знаете, что он ответил? Что ему надо подумать. – Она нервно хихикнула. – Подумать, понимаете? Он прежде никогда не думал о детях, а теперь как-то не готов. И что это большая ответственность. И что он не уверен!

– В чём не уверен? – спросил Стил, потому что Эттан замолчала.

– Не знаю, – буркнула она, поднимая стул. Уселась, вытянула ноги, сжала коленями сложенные ладони. Закусила губу. – Я ему пощёчину залепила и вытолкала.

Будущая мать сердито вытерла слезинку из уголка глаза. Одну-единственную. И сама поразилась собственной сдержанности. Незапланированная беременность ломает всю её жизнь: с образованием можно попрощаться, родители… ох, о том, чтобы вернуться домой, не может быть и речи. Отец позор семьи если и не пришибёт собственной рукой, то на порог точно не пустит.

Ещё полгода назад в такой ситуации она билась бы в истерике, рыдала и… да, должно быть, малодушно думала бы об аборте. А теперь Эттан чувствовала какой-то злой азарт. Всё потеряно? Что ж, значит, хуже уже не будет. Она ещё потягается с судьбой!

Чёрный священник Стил внимательно наблюдал за собеседницей, и с каждым мгновением находил новое подтверждение собственной догадке: перед ним сидел Даэро в юбке. Его мимика, его осанка, его упрямый взгляд чуть исподлобья и весёлая бесшабашность отчаяния. Всё, что обратило на себя внимание священника Бхара при первой их встрече. Что бы ни представляла собой прежде личность девушки по имени Эттан, её больше не существует. Должно быть, Даэро в самом деле её сильно любил. Так сильно, что и теперь продолжает жить в ней. И в её сыне. Стил уже видел: родится мальчик.

– Родители Даэро… уже знают? – прервала молчание женщина, и чёрный священник уловил хорошо скрытую тревогу в её голосе.

– Нет. И, боюсь, никогда не узнают.

В ответ на её вопросительный взгляд он пояснил:

– Даэро подкидыш. Полукровка. Плод связи между колонистом Сирении и аборигенкой. Новорождённого оставили на пороге госпиталя Священной Миссии.

– И-и-и? – непритворно заинтересовалась Эттан. О её собственной бабке тоже ходили слухи, будто та родила сына не от мужа, а за периметр к кому-то бегала. – При ребёнке был какой-то медальон, или вышивка на пелёнках, или что-то ещё, что позволило бы определить его происхождение?

– Происхождение могла бы определить генетическая библиотека, – заметил Стил. – Но для чего? Если родители даровали ребёнка Миссии, тем самым они сняли с себя всякую ответственность за его судьбу. Но и всякую возможность воссоединения с ним тоже. Таковы правила.

– Я вам своего ребёнка не отдам! – Эттан оскалилась не хуже боевого оцелота.

– Я уже понял, – священник мягко улыбался и старался не смотреть ей в глаза. – Но, может быть, вы не откажетесь от моей помощи? Хотя бы на первое время. Ответственность за Даэро я взял на себя, принимая его в ученики. Раз теперь его нет, спрашивать остаётся только с меня.

– Мне от вас ничего не нужно!

– Вам, пожалуй, нет, – вкрадчиво сказал старик. – А ребёнку? Правильное питание, уютное жильё, хорошие учителя.

– Я сказала, что его не отдам! – сурово воскликнула Эттан, но чёрный священник уловил её колебания и продолжил:

– Я не говорил, что собираюсь его отнимать.

Эттан хотела ответить очередной резкостью, но осадила себя. В самом деле. Хорошо, эту сессию она сдаст. Получит стипендию. А потом? Придётся брать академический отпуск. Из интерната выселят. Где она будет жить? И на какие средства? Работать? А ребёнка куда девать?

– Эмоциональные связи важны, – голос священника вкрадчиво, ненавязчиво проникал в сознание. – Нам всем жизненно необходимо ощущать направленную на нас любовь. Детям особенно. Хуже утраты матери для ребёнка может быть только её ненависть. Однако это не про вас. Вы справитесь, Эттан, вы сильная. Вы справитесь даже без меня. Но, поверьте, мне это даже нужней. Я потерял Даэро. И мне нечем заполнить брешь в сердце, кроме как заботой о вас. О вас обоих.

***

Джегг всё ещё сидел, не меняя позы. Рукава смирительной рубашки лежали на полу, как сломанные крылья.

– Я не верю, – беззвучно повторяли его побледневшие губы.

– Но так было, – тихо сказал сидящий на ступенях старик.

– Тогда почему она сдала меня в ваш интернат? Вы купили её. Как купили моих деда с бабкой, подарив им дом с садом на Бхаре. Они мечтали о таком всю жизнь, а я был просто… платой. Зачем? Из-за генов? Вы непременно хотели получить чёрного священника во втором поколении?