Тернистая звезда (СИ) - "Anevka" - Страница 67

***

Как и вчера, Арг подглядывал за своим подопечным через оконное стекло, но на этот раз с другой стороны: бхарийский священник, раздевшийся по пояс, катался по травке в саду гостиницы, не хуже оцелота. Только что молодые побеги не жевал.

– Он на наркотиках сидит? – с надеждой спросил секунд у белого священника, стоящего у того же окна.

Тот мрачно насупился и переступил с ноги на ногу. Процедил сквозь зубы:

– Может быть.

Сегой был зол. Вчера, поругавшись с Хэлой, он отправился в бар, лелея надежду усладить гнев парой стопок красного коньяку. Характерную бутылку – плоскую, с манящей алой крышечкой, он заметил на стеклянной полке ещё при заселении в гостиницу.

Коньяк из самой Сирении обещал овеянное благородными ароматами забвение тревог и разочарований. Но лишь до тех пор, пока продолжал стоять на полке. Налитый в бокал (идеальный по форме: широкий у основания, но сужающийся кверху), напиток потерял половину притягательности.

Сделав один глоток, Сегой поперхнулся и выплюнул драгоценную влагу. Официант встрепенулся, подбежал и зачирикал что-то, выясняя причину его перекошенного лица. Сегой долго кашлял, не в силах говорить, а потом сразу начал орать: что за отраву ему подсунули? Этой дрянью он даже арматуру протирать бы не стал, не то что внутрь принимать.

Поднялся переполох, разраставшийся круг за кругом, пока к белому священнику не подошёл низенький человек в долгополом чёрно-фиолетовом халате и смешной плоской шапочке. Человек этот оказался хозяином гостиницы и в изысканнейших выражениях принёс гостю глубочайшие извинения за произошедший инцидент, но в кружева извинений умудрился вплести и один настойчивый вопрос: не приходилось ли благородному господину в недавнее время угощаться где-нибудь дивным горячим напитком, по свойствам отчасти напоминающим алкоголь: он терпкий и огненный на языке, кровь после него бегает быстрее, а мысли взлетают на звенящую высоту.

И Сегой хотел было уже сердито отмахнуться от этого болтуна, плоское личико которого расплывалось в подобострастной улыбке, но не внушало белому священнику ни капли доверия. Однако… такой напиток Сегой в самом деле вспомнил. Очень уж по описанию походил на отвар, который подавали на завтрак Астер и Джегг. На следующие сутки после того, как чёрный священник попал на «Гибралтар». Девчонка тоже была тогда чем-то обозлена, и пробурчала, что напитком они обязаны новенькому.

Выслушав скомканный ответ Сегоя, владелец гостиницы дробно закивал и улыбнулся так широко, что священник мрачно подумал: ещё немного, и уголки рта сойдутся у него на затылке, и верхняя половинка головы отвалится от нижней.

Но человечек только хлопнул в ладоши, и вот прошло немного времени, он семенил к Сегою с заварочным чайничком в руках.

– Меня зовут Астис, – представился, наконец, хозяин гостиницы, в котором Сегой опознал этнического эйнхерийца. – Позвольте мне угостить вас, о господин моего сердца, дабы загладить это досадное недоразумение. «Букет жизни» – драгоценный перл в сокровищнице вкусовых ощущений, которые только может предложить этот бренный мир. Мало что может сравниться с ним по богатству ароматов. Но есть один маленький нюанс: пригубившие его совершенно перестают выносить вкус алкоголя.

Сегой мысленно выругался. Мысленно, потому что запах от чайника в самом деле исходил очень знакомый. И приятный. Зовущий.

А человечек в халате уже сноровисто разливал напиток по фарфоровым чашкам.

– Занятный, занятный у вас на корабле пассажир, господин моего сердца, – ворковал между тем гостеприимец с лицом эйнхейрийца. – Мало кто знает этот состав. Мало кто за пределами колонии Норг. Мне вот за него пришлось дорого в своё время заплатить… – тут говоривший зажмурился, и Сегой решил, что воспоминание оказалось болезненным. Создалось впечатление, что вовсе не деньгами исчислялась цена, за которую Астис купил секрет убивающего радость употребления алкоголя пойла. И задай Сегой уточняющий вопрос, собеседник, кажется, в подробностях бы ему всё рассказал. Ароматная дрянь, янтарным сиянием взывающая из-за тонких стенок костяного фарфора, кажется, ещё и развязывает язык. Это белый священник вполне отчётливо ощущал и на себе: ужасно хотелось обсудить с хозяином гостиницы все странности Джегга, а вместе с ними и его двусмысленные отношения с Астер. Сегой так до сих пор и не понял, шпилит чёрный священник её, или нет.

Но именно сие жгучее желание и заставило Сегоя оборвать разговор и удалиться к себе в номер: бывший легионер терпеть не мог провокации. А ещё, если собеседник считал себя хитрее него самого.

И вот Джегг, наконец, изволил объявиться, снова с верхоглядом на хвосте. И не прижать его к стенке сейчас, не предъявить за самоуправство. Кто его просил весь экипаж этой дрянью травить? Ладно, Нала, она никогда сильно не набиралась. И Астер… задумавшись, Сегой понял, что инженера не то что пьяной никогда не видел – она даже символического бокала в руку не брала. Вот же двое чокнутых – два сапога пара!

А для его с Хэлой отношений алкоголь был жизненно необходим. Как смазка для шестерён. И ведь действительно: никто из них всё то время, что Джегг на корабле, капли в рот не брал. Отсюда и проблемы с капитаном! Глупости всякие выдумывает, накручивает себя…

Виновник этих бед между тем демонстрировал чудеса растяжки с элементами акробатики и вытоптал на траве уже приличных размеров круг. Полуголый чёрный священник двигался то медленнее, то быстрее, то махал руками, то медленно задирал ноги, то застывал в разнообразных стойках, то перетекал из одной позы в другую – пластичный, как вода, и капельки не то росы, не то пота блестели на его худощавом, как у подростка, теле.

В конце концов Джегг повернулся лицом к светилу, уже отчётливо поднявшемуся над линией горизонта, и замер на одной ноге. Вторую он согнул в колене и отставил в бок, а руки холмиком сложил перед собой. Из окна Сегой не мог разобрать, куда направлен взгляд тёмных глаз: на пальцы чёрного священника, на укрытый утренней дымкой Орион или куда-то в бесконечность. Да и не очень-то интересно, честно говоря. Главное, самому на линию этого взгляда не попасться.

Белый священник зябко передёрнул плечами и отошёл от окна.

Далеко отъехать от ворот паркинга Астер не удалось: стоило выбраться из тесного заднего двора, как пришлось затормозить. Единственную полосу движения перекрывала группа подростков, замерших в угрожающих позах. С тыла молодые люди выглядели скорее претенциозно, чем внушительно, но, тем не менее, считаться с их присутствием придётся.

Компания позировала под углом к дороге, так что инженер со своего водительского кресла могла разглядеть не только ребят с арматурой в руках, но и пару предполагаемых жертв. Светло-русый юноша, вероятно, пытался оттеснить девушку за спину, дабы героически принять первый удар на себя. Отдающая в рыжину пижонская чёлка прикрывает едав ли не половину лица, губы плотно сжаты и побелели от напряжения. Ярко-голубой костюм идеально подогнан по фигуре, на шее шёлковый платок повязан замысловатым декоративным узлом – парень явно не из местных жителей.

А вот девушка, сердито хмурящая брови и сжимающая кулачки – наоборот. Волосы жёсткие, чёрные, плавная линия носа – как у Ямики. А пиджачок и плиссированная юбочка из такой же ткани, что и костюм мальчика. Школьная форма у них такая, что ли?

Ребята, преградившие дорогу одетой в голубое парочке, Астер и вовсе озадачили. Не то смуглые, не то просто загорелые, с гладко выбритыми головами (некстати вспомнился Джегг в первые дни после разморозки). Прикид тоже странный: однотонные серые рубашки с длинными рукавами и широкие штаны. Не шаровары, намотанные из длинного отреза ткани, как у Джегга, а очень объёмные брюки из какого-то мягкого материала. Астер так и не решила, причислить нападающих к колонистам или аборигенам, так что просто притормозила между ними и прижатой к стене дома паре. Выскочила наружу и, не давая никому опомниться, заверещала на самой высокой ноте, какую только смогла взять: