Аландский крест (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 45

Впрочем, дольше необходимого я и мои спутники нигде не задерживались, пока, наконец, не прибыли в Варшаву, где вот уж более двух десятков лет практически безраздельно властвовал Светлейший князь Варшавский генерал-фельдмаршал граф Паскевич-Эриванский. Ни один сановник ни до, ни после него не пользовался такой безоговорочной поддержкой и уважением правящего императора, каковое было у Ивана Федоровича при моем отце.

Несмотря на не самое лучшее самочувствие, фельдмаршал встретил меня лично. Не на въезде в столицу, конечно, но перед входом в Радзивилловский дворец.

— Ваше императорское высочество, — покачнулся при попытке поклониться тот, и мне волей-неволей пришлось придержать старика.

Да, Паскевичу скоро исполнится 73 — более чем почтенный возраст для этого времени. Во время Венгерского похода, когда Костя видел его последний раз, это был еще энергичный и довольно крепкий, хоть и пожилой мужчина, теперь же передо мной оказалась его бледная тень. Развалина. Реликт уже почти ушедшей эпохи.

— Осторожнее, Иван Федорович, давай помогу, — продолжил я его поддерживать, взглядом отогнав кинувшихся к нам адъютантов.

Планируя встречу, я думал обсудить с фельдмаршалом военные планы и международную обстановку, но… вдруг со всей отчетливостью понял, чем он отличается от других великих полководцев России. Сколько бы ни чудил Суворов, и не лебезил перед царскими фаворитами Кутузов [2], вокруг них выросла целая плеяда молодых и талантливых генералов, называвших себя их учениками.

Паскевич же, несмотря на свою безусловную храбрость и военный талант, оставался один, упорно окружая себя посредственностями и безжалостно затирая всех, в ком видел хоть искру воинского таланта. Стоит ли удивляться, что под конец жизненного пути рядом с ним не осталось никого, кто мог бы подхватить валящееся из слабеющих рук знамя?

Нет, мы, конечно, поговорили. Он воздал должное разгрому союзников в Крыму и высадке в Батуме и Трапезунде. Я вспомнил службу под его началом во время похода в Венгрию. Обсудили судьбу бежавших к османам противников, многие из которых приняли мусульманство и воевали теперь на стороне турок. Некоторые, к слову сказать, угодили в плен и теперь ждали решения своей участи.

— Я слышал, ваше высочество хотели выдать их Вене? — старчески шлепая губами, поинтересовался Паскевич.

— Была такая мысль, Иван Федорович. В особенности вероотступников.

— Надеюсь, вы от нее отказались?

— Отчего же. Вопрос лишь в том, что Франц Иосиф готов предложить нам взамен?

— Но это же…

— Бесчестно? Нет, сударь мой, чистый прагматизм. Император Австрии не слишком умен, но подл, жесток и невероятно мстителен. Отчего бы не воспользоваться его слабостью?

Потом были еще встречи с депутатами от местных дворян и купечества, торжественный обед с участием сливок варшавского общества и бал. А утром я уехал. Разбираться в хитросплетениях местной политики у меня, признаться, не было ни времени, ни желания. Уж слишком все запущено. Непоследовательная политика царского правительства шляхту, с одной стороны, озлобила, с другой, убедила, что никаких серьезных санкций за бунты не последует. То есть, отдельным панам, конечно, не повезет, но в целом на их власть до сих пор никто не покушался.

Дальнейшее наше путешествие могло бы происходить с большим комфортом, но его, увы, на железных дорогах середины девятнадцатого века не наблюдалось. Большинство нынешних вагонов напоминают советские электрички. С жесткими лавками и без каких-либо перегородок. Говорят, в Англии уже есть вагоны с купе, но без сквозного прохода внутри.

Выход, как ни странно, подсказал пронырливый Трубников, разыскавший на станции штабной вагон, в котором в памятном 1849 году путешествовал генерал Федор Панютин. [3] По крайней мере, в нем имелось достаточно свободного пространства, чтобы устроить спальные места [4] для меня и моих спутников и поставить ширмы. Еще один вагон предназначался для перевозки слуг и охраны. Последнюю уже традиционно набрали из отличившихся в боях морских пехотинцев. Всего дюжина во главе с бессменным Воробьевым. Немного, но воевать мне в этой поездке не придется. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Кажется, все устроилось как нельзя лучше? — вопросительно посмотрел на меня забегавшийся Юшков.

— Третий сорт не брак, — загадочно усмехнулся я, сделав для себя очередную пометку в памяти — заняться подвижным составом.

Оставшись, наконец, в относительном одиночестве, я смотрел в окно и размышлял о предстоящей поездке, в очередной раз проговаривая стоящие передо мной задачи.

Первая и, боюсь, что самая главная из них — продемонстрировать старушке-Европе Черного принца — ужасного аки чёрт и загадочного, как граф Монтекристо. Что тут поделаешь, страшилки сейчас в моде, чему свидетельство необычайная популярность сочинений Мери Шелли, Анны Редклиф, Чарльза Мэтьюрина, страшных сказок Эрнста Гофмана и, конечно же, незабвенного Николая Васильевича Гоголя!

Лично я отношусь к возможности напугать западную публику довольно скептически, но в Петербурге многие (и прежде всего император Александр) почему-то уверены, что при виде меня все европейские правители тут же разом излечатся от русофобии и перестанут строить козни нашему богоспасаемому отечеству. Ведь в противном случае к ним тут же пожалует сам генерал-адмирал с целой сворой лютых головорезов и устроит такую кровавую баню…

Хотя, кто его знает. Со Швецией же получилось? Поговаривают, что в Пруссии тоже напряглись. Насчет Австрии не уверен, но вот в мелких государствах Германского союза и той же Сардинии почему бы не попробовать? Пусть, как говорится, взвесят все «pro et contra».

Вторая задача заключается в том, чтобы помешать британцам формировать наемные легионы в Германии, Швейцарии, Италии. Разузнать, где они еще могут пытаться купить войска. Бельгия с Данией и Голландией с гарантией отпадают. Первая довольно пророссийски настроена, вторая и вовсе с руки у нас едят, а третья давно и демонстративно нейтральна, держит войска в колониях. Остаются испанцы и португальцы. Но у последних перманентные перевороты и кризисы. Есть надежда, что отправлять на ненужную войну столь необходимые им самим войска они все-таки не станут.

Хотя в Мадриде, давно обиженном на Николая 1 за отказ признать законность прав королевы Изабеллы, могут и рискнуть. В особенности, если англичане как следует раскошелятся. Не зря же они отправляли целый «Военный комитет на Востоке» во главе с генералом Прим наблюдателями в Турцию. Но летом 1854 в Испании случилась очередная революция и смена власти, испанцы спешно собрались и уехали из Константинополя восвояси. В общем, есть шанс, что и тут островитянам ничего не обломится, если мы не будем сидеть и ворон считать…

Еще одна задача — насколько возможно настроить третьи страны против союзников и возбудить взаимное недоверие между Парижем и Лондоном. И тут тоже есть зацепки и мысли, как этого добиться. Бой покажет… Понятно, что летняя кампания 1855 будет морской и самой жесткой. Враг сделает все, чтобы качественно подготовиться. В реальной истории такого противостояния не случилось, а вот мы получим по полной программе. С другой стороны, нам тоже найдется, чем их удивить.

Ну и четвертая задача. Не лишне будет разведать обстановку, собрать сведения, познакомиться с разными персонами, включая и того же Бисмарка, Кавура, Круппа и многих иных. И вести со всеми ними затем содержательную переписку. Почему бы нет?

А ведь можно и с Ротшильдами встретиться. И предложить взамен на отмену черты оседлости и свободу выезда из страны (для тех же иудеев) исключительные условия долгосрочных кредитов (так и слышу вкрадчивый шепот: «только сейчас и только для вас, ваше высочество»). Нам нужно срочно проводить промышленную революцию, точнее, ее второй этап. Все же августейший папенька успел не так уж и мало. Реальное промышленное перевооружение идет уже с тридцатых годов. К слову, не лишне будет и патенты на динамит выправить. Да и сами мины.