Опора трона (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 8

Они тревожно озирались по сторонам и тискали в руках свои короткие фузеи с примкнутыми штыками — Никитин запрещал им заряжать ружья, находясь в двух шагах от меня.

«До чего нелепый штык у егерей, — подумал я, вставляя на место шомпол последнего заряженного пистолета. — Не штык, а тесак какой-то, с односторонней заточкой и обухом. Нужно будет не забыть этот вопрос поднять. Рана от него, конечно, страшная, но запросто может застрять. То ли дело пехотный штык — острое жало. А этот? Им впору колбаску нарубить к застолью. Или уши врагу обкорнать… »

Мысли о недостатках егерского вооружения выбила усилившаяся ружейная пальба за далеким лесом.

— Егеря! Фузеи зарядить и глядеть в оба! — распорядился я и снова обратился к Никитину. — Есть ли смысл выдвинуться поближе к месту событий?

— Побойся Бога, Петр Федорович! Что мы в темноте-то увидим? Только под ногами будем путаться у казаков. Подождем рассвета, докладов… Там и решим. Думаю, справятся и без нас.

Никитин оказался прав почти на сто процентов, хотя и многого не понял. Позже выяснилось, что противник решительным броском форсировал реку на лодках, отобранных у крестьян, проживавших между Тулой и Окой. Заняв плацдарм и расправившись с нашими секретами, мушкетеры из корпуса генерал-поручика Юрия Долгорукова совместно с пионерами навели понтонный мост и начали скорую переправу. На их беду из-за удобства подходов к воде они выбрали участок реки, упиравшийся на нашем берегу в густой елово-сосновый лес. Выстроить в нем плотные шеренги и атаковать, используя катящийся перед строем огневой вал, они никак не могли.

Прибывшие на отражение атаки казаки спешились, оставили лошадей под присмотром табунщиков, как и свои пики. И малыми группами исчезли в густых зарослях. В лесном бою шашка, кинжал и пистолет оказались куда более эффективнее, чем ружье, которым порою особо и не помашешь без риска всадить в сосну штык. Неразличимые в ночной лесной черноте в своих синих чекменях, казаки неожиданно выскакивали из-за деревьев и, действуя преимущественно холодным оружием, устроили настоящую резню. Поток пленных солдат, изрядно посеченных, выливался из леса, где их принимали подошедшие оренбуржцы Жолкевского. Долгоруковцы выдержали час такой бойни. Потом начали отступать. Организованно переправились по понтонам на свой берег, хотя и понесли серьезные потери. И встретили увлекающихся атакой казаков слаженной стрельбой плутонгами. Хорошо поквитались! Весь временный мост завалили трупами моих людей. Кому-то посчастливилось спастись вплавь. Кто-то из самых отчаянных сумел поджечь понтоны, и зарево пожара осветило печальную картину качающихся на воде трупов.

Никто так и не догадался, что атака была отвлекающей. Что цель ночной операции была совсем иной…

— Кто идет⁈ Пароль, пароль говори — убью! — раздался истошный оклик часового у южной околицы Турова. И сразу вслед за ним мучительный крик человека, которого лишили жизни.

— Аларм! Аларм!

Ночная тишина, прежде нарушенная отдаленным шумом кипевшего у Оки лесного боя, вдруг раскололась, взорвалась выстрелами, конским ржанием, звоном стали, криками атакующих, стонами раненых.

Никитин развернулся на пятках, согнул ноги в коленях и весь напрягся, напружинился, за секунду превратившись в опасного хищного зверя. В руках материализовались сабля и пистоль. Зарево первых пожаров в селе позволило разглядеть в отблесках пламени плотные порядки атакующей кавалерии

— Конница! Переправилась через Оку у Сенькиного брода и берегом Лопасни тайно к нам подошла. Секреты там стояли усиленные. Выходит, всех вырезали. По твою душу, Государь, пришли! Уходи!

Я спокойно спустился с крыльца, запрыгнул на подведенного Коробицыным Победителя и вгляделся в южном направлении. Столь ярко запылала соломенная крыша одинокой избы на краю Турово, что сумел разглядеть и драгунов в их треуголках, и желтых гусаров-нижегородцев в их смешных узких ведерках, перетянутых двумя лентами, и пикинеров в квадратных киверах. Во время встречи с Румянцевым его ждал на берегу эскорт из кавалеристов я нашел время изучить униформу нескольких конных полков. Среди тех, кто заявился меня убивать, не хватало лишь конногвардейских, тяжелой кавалерии.

— Не меньше трех эскадронов.

— Больше, — неуверенно откликнулся Никитин.

— Отправь эстафету конным егерям. Пушай поспешают на выручку. Нет, стой. Пусть скачет Ваня Почиталин. Дай ему эскорт.

— Государь! — взмолился мой секретарь.

— Разговорчики в строю! Поторапливайся. Уже рогатки ставят.

Муромцы,те, кто еще не вступил в бой, в срочном порядке перегораживали обе улочки села, расставляя конструкции из наклоненных и скрепленных между собой брусьев. Против конницы эффективно, но вот драгуны… Эти отлично могут действовать и в пешем строю.

За моим правым плечом грохнул ружейный выстрел. Оглянулся. Старый знакомец по Елдыгинову лагерю, Сенька спокойно досылал в ствол новый патрон, аккуратно действуя шомполом.

— Один есть! — похвастал он.

— Куда стрелял-то?

— От реки заходят.

Лопасня — это запад. Значит, нас уже атакуют как минимум с двух направлений. Как этот удалец разглядел что-то в темноте?

— Нужно помочь Почиталину прорваться. Собираем отряд и бьем в направлении реки. Ищи, Ваня, Подурова. Он, уверен, там, где лесной бой идет.

Общей верховой группой выметнулись в направлении деревенских бань, усеявших пологий берег у речки, две из которых уже подожгли. И сразу столкнулись нос к носу со смешанной группой драгунов и пикинеров.

Завертелась сабельная карусель. В меня метнул пику какой-то ухарь со смешной причесочкой под кивером с султаном, выдававшей в нем малоросса. Уклонился. Поднял Победителя на дыбы. Он взмыл свечей и передними ногами вышиб пикинера из седла. Когда приземлился на ноги, я от души рубанул удачно подвернувшегося под саблю драгуна. Прямо по голове. Звякнуло. Сабля отскочила. Драгун, живой и невредимый, замотал головой, пытаясь справиться с контузией. Затряслась его косица, перевязанная черной лентой.

Что за чудеса? У него под треуголкой шлем что ли? (1)

На!

Острием сабли ткнул ему под подбородок. Брызнула кровь. Всадник выронил из руки карабин и схватился за горло.

По соседству рубились мои бодиграды, разряжали пистолеты прямо в раззявленные в крике вражьи рты. Дым, грохот, конское ржание. И ни черта толком не видно. Как я разглядел косицу драгуна?

Враг поддавался. Его и было-то не так много — меньше полуэскадрона. И больше половины мы положили в первом лихом натиске. Кое-кто уже разворачивал лошадей в сторону реки. Туда же уже прорвался Почиталин. Улепетывавшие в том же направлении днепровские казаки из Донецого пикинерного полка, растеряв свои пики, с испугом оглядывались на, как они думали, группу преследователей (2). Через секунду все скрылись в темноте.

Завертел головой, чтобы найти, с кем еще схлестнуться.

Эти-то куда прут?

Увидел, что зарубинцы из почетного караула прибежали на своих двоих за нами и, расстреляв, похоже, патроны, крепили на фузеях штыки.

Поздно! Им наперерез устремился всадник, наводя острие своей пики прямо в бок Сеньке Пименову. Еще полминуты-минута, и пришпилить как букашку геройского парня.

Я бросил Победителя вдогонку. Выхватил из перевязи пистолет, навел на вражескую спину и нажал на спусковой крючок. В пустую. Замок щелкнул, искры не вышло. То ли кремень отвалился, то ли поврежден.

— Берегись! — закричал что есть силы.

Сенька в последнюю секунду оглянулся. Увидел несущегося на него всадника. От пики увернулся, но полетел на землю, сбитый конем на мягкую траву. Один из его товарищей успел чиркнуть острием штыка по ноге пролетавшего мимо пикинера. Тот покачнулся в седле, а потом и вовсе завалился набок — разошедшийся Победитель догнал вражеского коня и зубами вцепился в его круп. Казак чудом не вылетел из седла. Через мгновение смерть от моей руки все ж таки нашла его — разрядил ему в голову второй пистолет.

— Тпруу… — осадил я своего зверюгу. Конь встал как вкопанный. Оглянулся. — Все живы? Этот, который до чужих знамен охотник, цел?