Опора трона (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 18

Охрана, понятное дело, мигом все оцепила. Неподалеку, уверен, разместился и отряд конных егерей. Никитин и так был параноиком, а после ночного нападения готов уже на воду дуть. Так что никто меня не беспокоил. Сидел себе на бережке, накинув трофейную драгунскую епанчу, и таскал себе карасика за карасиком.

Поклевки думать не мешали. Рассуждал о Разумовском, об известиях, доставленных курьером от Шешковского. Еще в Москве, на следующий день после коронации, Степан Иванович доложил, что схваченный убийца прибыл по мою душу от бывшего гетмана. А нынче, докладывал мой тайник, навострил лыжи в Вену. Последний раз его заметили в Киеве, где он долго не задержался. Намерения его прозрачны — намылился на свиданку с Таракановой, с «племяшкой». После смерти Екатерины ее шансы заметно подросли.

«Нужно будет иезуитов подключить. Они мастера на всякие комбинации. Вот пусть и придумают, как самозванку нейтрализовать».

— Государь! С берега передали: генерал-фельдмаршал Румянцев просит о свидании.

— Передайте: царь рыбачить изволит! Недосуг ему! Хочет встречи, пусть сюда едет.

— О как! — изумился Никитин. — Сей момент отправлю гонца.

Я сразу загадал. Если приедет Румянцев, все у нас с ним сладиться. Ну а на нет и суда нет. Так разволновался в ожидании ответа, что даже удочку отложил. Лишь смотрел на мелкие расходящиеся круги на воде, по которой легонько шлепали дождевые капли.

— Едет! — обрадовал меня Никитин.

Я тут же схватил удочку и забросил в воду снасть. Как пацан, право слово, которого застали за бездельем.

— Ваше Императорское Величество! — обратился ко мне подошедший генерал-фельдмаршал, прибывший на рыбалку вместе со своим постоянным сопровождающим, полковником, и я уже по обращению понял, что лед не просто тронулся, а бесповоротно сломался. — Разрешите принести мои самые искренние извинения за недостойные действия вышедшего из-под моего началия генерал-поручика Каменского. Я его на Белев не отправлял. Это была исключительно его инициатива. На войне так бывает.

— Не извиняйтесь. Вашего Каменского Бог наказал. Привезли его давеча с пулей в голове. Не жилец! Доктора боятся пулю тронуть, и оставить нельзя. Отходит.

Румянцев перекрестился. Вздохнул.

— Садитесь рядышком. Не желаете поудить? Я уже прилично карасей набрал. На сковородочку хватит. Любите карасей в сметане?

— Костлявые.

— Это вы их жарить не умеете. Нужно крупные косточки сеточкой надрезать, вот они и сгорят на сковородке. Объедение.

Румянцев и его спутник посмотрели на меня с удивлением. И согласились присоединиться к рыбалке. Коробицын, нехорошо улыбаясь, притащил из ближайшего орешника нарезанных удилищ, оснастил их и вручил каждому.

— Полковник, тебя как величать?

— Безбородко я, Александр Андреевич.

Ого! Неужели этот Шурик — тот самый статс-секретарь Екатерины, который десятилетиями был серым канцлером русской дипломатии? Полезный товарищ, нужно мне его к рукам прибрать. Такими кадрами не разбрасываются. Я же только недавно себе сказал: мне нужен министр иностранных дел. И вот же он, получите и распишитесь!

— Ты, Александр, присядь в стороночке. Мне с Петром Александровичем пошептаться нужно.

— От Саши у меня секретов нет, — Румянцев забросил удочку. — Он всегда при моей ставке в армии состоял. И к секретам важным допущен. Готовил переговоры с турками в Кишиневе и Бухаресте.

Есть! Теперь точно уверен, что не ошибся я насчет личности полковника.

— Тогда пусть остается. С чем пожаловали, Петр Александрович? Не ради простых извинений отправились на другой берег реки? Не карасей же захотели? — я увидел, как дергается поплавок. Повезло генералу. С первого заброса. — У вас, кстати, клюет.

Румянцев дернул удочку, и в воздухе закачалась темно-золотистая рыбка размером меньше ладошки. Безбородко присвистнул:

— Быстро пошла!

— Под дождик всегда так. Притомился карась от жары.

Румянцев снял карасика с крючка, забросил в мое ведро и отложил удочку в сторону.

— Вы мне сделали воистину щедрое предложение. Саша, дай Указ.

Безбородко вытащил из кармана знакомый мне пакет. Указ, о котором упомянул генерал-фельдмаршал, я знал до последней буквы. «О составлении Заднепровского наместничества из земель, именуемых Восточный Едисан, отошедших к Российской империи по миру с Турецкой империей, заключенному в селении Кучук-Кайнарджи летом сего года». Кому поручалось «составление и главноначальство» новообразуемого наместничества сказано не было — вместо фамилии оставлено пустое место. Осталось лишь вписать, и Румянцев догадался, кто туда попадет. Он — собственной персоной!

— Вам что-то осталось непонятно?

— Ведь это же вице-королевство! — немного нервно произнес Румянцев. — А на какие шиши?

Да, именно вице-королевство, ведь усмотрению наместника, как гласил Указ, поручались «отношения с иностранными государствами, а именно: с Турецкой империей, Речей Посполитой и обретшим независимость крымским Ханством в вопросах, касающихся охраны и нерушимости южных границ, дел торговых, мореходных, консульских и прочих». Он же по своему выбору мог выделять новые области и уезды, имел все права учреждать морские порты на Черном море, равно как и крепости, города, торги и селения. Получал всю полноту военной и гражданской власти над огромной территорией между Днепром и Южным Бугом, но при условии, что не будут нарушаться общие основания управления Российской империей. Собирай подати, не препятствуй воинскому призыву, не уклоняйся от исполнения царских указов, следуй законам государства. Все прописано четко и ясно.

— Деньги и люди — вот два главных вопроса, решив которые мы освоим эту благословенную землю. Где сокровища Царьграда?

Мои слова выбили Румянцева из колеи.

— В крепости Александршанц, в устье Днепра.

— Вот вам и деньги.

Ошеломленная реакция генерала на столь простое и оригинальное решение мне показалась забавной.

— Теперь по людям. Как вы понимаете, никаких купленных в Центральной России крепостных не будет. У вас будут три помощника. Первый — это мой Указ о веротерпимости. Мы сможем начать широкую переселенческую кампанию из Европы, в первую очередь, из немецких земель. Лютеране, протестанты, католики — все они устремятся в Заднепровское наместничество при условии, что вы обеспечите им охрану, а в вопросах своей веры они не встретят притеснения. Второй помощник — это флот.

— Флот? — удивился Румянцев.

— Да, именно флот. По мирному договору мы получили право проводить свои корабли через проливы. Где сейчас Средиземноморская эскадра?

— О ней давно нет известий. Полагаю, плывет в Кронштадт.

— Жалко. Тогда остается черноморский флот. С его помощью я предлагаю вывезти всех желающих из Греции. Огромное количество людей нам помогало в последней войне. И теперь они разумно ожидают репрессалий со стороны османов — новая война на островах не за горами. Спасти их и одновременно помочь развитию наместничества — более чем благородная задача.

— Нам многие помогали и в Силистрии, и в Царьграде… Не только греки, но и болгары, сербы… И уже вывозили…

— Отлично! Это я упустил из виду. Вам все карты в руки. Теперь третий помощник. Это армия. Да-да, ваша в том числе. Согласно моему Указу все прослужившие более пяти лет могут покинуть службу. Так мы постепенно избавимся от рекрутчины. Предлагаю за символические деньги раздавать участки ветеранам, а для прочих будет аренда, которой вы будете наделять переселенцев по согласованному с правительством договору и тарифам.

— Это что же получается? Вся земля в наместничестве будет мне принадлежать, государь?

— Я разве не сказал? Да, именно тебе, генерал-фельдмаршал. Награда за выигранную войну. Еще жалую тебе титул Задунайского! Если, конечно, мы договоримся.

Румянцев сглотнул и провел ладонью по высокому лбу, словно желая помочь мозгам быстрее впитывать информацию. Мой царский «подгон», в отличии от моего тыкания в ответ на’государя', не укладывался в его сознании. Одним росчерком пера я мог превратить его в крупнейшего в Империи латифундиста. Да что империя, бери выше — в мире! Испанские-то вице-короли уже утратили свои необъятные владения в Южной Америке. Получить в личную собственность территорию размером с крупное европейское княжество или герцогство — такое дорогого стоило.