Эхо древних звёзд (СИ) - "Charmonium" - Страница 25

Оттавио Кросс вошел в переговорную палатку как хозяин. Два метра мышц и безумия, обтянутых черной формой. Его светлые волосы были собраны в хвост, открывая лицо, которое невозможно забыть. Глаза горели лихорадочным блеском, а улыбка... эта улыбка заставила бы ангела спрятаться под кроватью.

Первые два часа прошли идеально. Оттавио шутил, предлагал варианты, даже согласился на некоторые условия соларианцев. "Мы можем жить вместе," – говорил он, попивая местное подобие чая. "Всё возможно." И они поверили. Потому что хотели верить.

А потом он достал нож.

Серебристое лезвие сверкнуло в свете ламп, и всё изменилось. То, как он двигался – не человек, а хищник, выпущенный из клетки. Первым умер Ларс, его мозг ещё не осознал, что тело больше не функционирует. Потом Элара – она даже не успела закричать. Микаэль пытался сопротивляться, но какой толк от дипломатических навыков против машины убийства?

Айрон стоял у выхода, готовясь сделать шаг к спасению. Но Кросс был быстрее. Он схватил соларианца за шею и швырнул на стол, ломая хрупкие кости. Нож остановился у самого горла.

– Нет, – прохрипел Айрон, чувствуя, как горячая кровь товарищей течет по лезвию.

– Ты останешься, – прошептал Оттавио ему в ухо. – Расскажешь своим. Передашь послание.

Лезвие полоснуло по шее – не чтобы убить, а чтобы запомнить.

– Мира не будет.

Тридцать семь лет этот момент преследовал Айрона Солта. Не сама бойня, хотя и она являлась частью ночных кошмаров. Хуже было другое: выражение глаз Оттавио. Безумие. Жажда крови.

Теперь, сидя в своем кабинете, люминарий часто думал о том дне. О каждом движении Кросса, о каждом слове. Особенно о последней фразе: "Вы думаете, что понимаете войну. Но вы просто играете в неё."

Он помнил тот день не только из-за ужаса. Из-за того, что понял тогда. Люди и не-люди воевали не потому, что были злыми или жадными. Они воевали потому, что не знали друг друга. Потому что боялись. Потому что их научили бояться.

Зенотар должен был стать ответом на этот страх. Местом, где можно узнать тех, кого раньше считали врагами. Где можно научиться видеть не расу, не историю, а просто живых существ.

Но сейчас, глядя на досье проблемных студентов, Солт задавался вопросом: не повторяет ли он ту же ошибку? Не слишком ли он расслабился, как тогда на Ксероне-7? Может быть, Лира Кросс – это новое воплощение своего отца? Та же ярость, тот же холодный расчет?

Его серебристые волосы теперь казались не благородной сединой, а напоминанием о том дне. Шрам иногда ныл во время перемены погоды – вечный компас в прошлое. Каждый раз, когда он видел, как Лира цепляется за край парты, ему мерещились пальцы Кросса на его шее.

В памяти всплыли детали той бойни. Как Элара пыталась договориться даже тогда, когда лезвие уже касалось её горла. Как Микаэль шептал молитву на родном языке. Как Ларс... нет, лучше не думать о Ларсе. Вместо этого Солт вспомнил момент перед началом резни. Оттавио рассказывал анекдот, и все смеялись. Самый обычный момент в самом обычном дне. До того момента, когда маска спала, и показалось настоящее лицо Палача.

Солт встал и подошел к окну. За стеклом простиралась бесконечность космоса – те же звезды, что освещали Ксерон-7 тридцать семь лет назад. Те же звезды, что наблюдали за рождением Зенотара. Только теперь он знал: дело не в звездах. Дело в том, что происходит под ними.

"Мы создаем монстров своими страхами," – подумал Солт, наблюдая, как мимо окна проплывает астероид.

В коридоре послышались шаги. Кто-то из ночных дежурных. Жизнь академии продолжалась, несмотря ни на что. Студенты спали, учились, любили, ссорились. Строили мосты или разрушали их. А он сидел здесь, размышляя о прошлом и будущем.

В углу кабинета тикали старинные часы – подарок первого выпуска Зенотара. Их стрелки двигались вперед, неумолимо отсчитывая время. Время, когда следующий Оттавио Кросс может подняться с ножом.

За окном промелькнула тень – корабль техников, проверяющих внешний корпус. Обычная ночь в академии. Обычная ночь среди звезд. Только теперь Солт знал: обыденность – самая опасная иллюзия.

Он вернулся к столу и взял файл Лиры. На первой странице красовалась её фотография: светлые волосы, холодные глаза, сжатые губы. Как две капли воды похожа на отца. Но в глазах... в глазах читалось что-то другое. Что-то, что заставило Айрона сохранить ей место в академии.

На экране коммуникатора загорелось сообщение: "Внимание. Подтвержден сигнал тревоги в общежитии Б-14." Солт вздохнул. Новый день начинался. С новыми проблемами. С новыми решениями.

Где-то в глубине корабля прозвучал сигнал начала новой смены. Тихий, почти неслышный звук, но для Солта он стал сигналом к действию. Он собрал папки в аккуратную стопку и запер их в сейф. Время для размышлений закончилось. Пришло время действовать.

Солт выключил свет и вышел из кабинета.

Ночь была слишком тихой, словно сама вселенная затаила дыхание перед неизбежной бурей. Маленькая Ориан сидела на кровати, её хрупкие пальчики вцепились в мягкого светящегося мотылька – подарок мамы на день рождения. За окном раздавались далёкие взрывы, а небо окрашивалось в жуткие оттенки оранжевого и красного.

Она слышала, как родители шепчутся в гостиной, как отец проверяет старый бластер, который никогда не должен был использовать. Отец ушёл. Кто-то же должен был дать отпор людям.

– Спи, маленькая звёздочка, – мамин голос дрожал, когда она укладывала дочь в постель. Но Ориан не могла уснуть.

Внезапно тишину разорвал оглушительный грохот. Дверь вылетела с такой силой, что её обломки врезались в противоположную стену. В комнату ворвались четверо солдат, их силуэты чёрными пятнами выделялись на фоне пылающего города за окном.

– Нет! – мама летела вперёд. Её крик был полон отчаяния и ярости. Она бросилась на солдат с ножом, хотя было очевидно, что шансов нет. Солдаты захохотали, играя с ней, как кошки с мышью, отталкивая друг другу её хрупкое тело.

Один из них, высокий детина с шрамом над бровью, схватил женщину за волосы.

– Смотри-ка, какая смелая, – процедил он, его пальцы сжимались всё сильнее. По щекам матери текли слёзы, но та не издала ни звука.

Один из солдат замешкался у входа в детскую. Его глаза встретились с огромными глазами малышки под кроватью. Мужчина заметил, как дрожат пальчики, сжимающие игрушку. На мгновение мир вокруг будто замер - только эти два взгляда существовали в бесконечной тишине.

– Ну что там, Хэнсен? – раздалось из коридора.

– Чисто, – произнёс он громче, чем требовалось, перекрикивая смех своих товарищей и приглушённые всхлипы женщины. – Двигаем дальше.

Но его голос дрогнул на последнем слове, выдавая внутреннюю борьбу.

Маленькая Ориан хотела закричать, позвать на помощь, но горло будто сжало невидимой рукой. Последнее, что она запомнила - как Хэнсен, выходя последним, аккуратно прикрыл дверь детской, оставляя её одну в этом кошмаре.

Время потеряло значение. Может быть, прошли минуты, может быть часы, прежде чем вернулся отец. Нашёл жену с перерезанным горлом и дочь под кроватью, обмочившуюся от ужаса. Ай Ксар был доктором, не солдатом, но в тот день что-то внутри него умерло. Он взял дочь на руки и унёс прочь от дома, который превратился в склеп.

– Папа… – прошептала она, но он лишь крепче прижал её к себе, его тело сотрясалось от беззвучных рыданий.

За окном Луминар продолжал гореть, превращая прекрасный город в адское пекло. Воздух наполнился криками, запахом гари и пролитой крови. Тени смерти протягивали свои щупальца к каждому дому, каждой семье, каждому ребёнку. Но в этот раз они прошли мимо маленькой Ориан.

Отец молчал, только его руки тряслись, когда он держал маленькую Ориан. Она никогда не забудет этот момент - как её отец, всегда такой уверенный и сильный, плакал беззвучно, глядя на догорающие останки их жизни.