Эхо древних звёзд (СИ) - "Charmonium" - Страница 23

– Мистер Хэнсен, – попытался вмешаться Солт, но Пол перебил его, как бульдозер сносит детскую песочницу.

– Не надо мне тут 'мистер Хэнсен'! – рычал он, шагая взад-вперед перед столом люминария. – Я видел ваш контроль!

Он сплюнул на пол, демонстрируя свое презрение. Солт стоял неподвижно, как статуя, вырезанная из цельного куска камня. Только его глаза двигались, следя за метаниями Хэнсена.

– У нас есть правила, – сказал он спокойно, как будто объяснял очевидную вещь ребенку.

– Правила? – Хэнсен остановился так резко, что его каблуки скрипнули по полу. – Это не правила! Это туалетная бумага, которой вы подтираете свои ошибки!

Он схватил со стола стакан с водой и швырнул его об стену. Осколки стекла разлетелись по комнате, как маленькие алмазы.

– Где были ваши правила, когда они… Когда они...

– Достаточно, – голос Солта внезапно стал жестким, как стальной трос. – Вы забываетесь, мистер Хэнсен. Это моя академия.

Лира сидела в углу, наблюдая за этой сценой. Каждое слово Хэнсена было как удар хлыста по её душе. Она знала, что он прав, но не могла найти в себе сил возразить. Лео стоял рядом, его руки были сжаты в кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони.

– Мы предприняли все необходимые меры, – продолжал Солт, его голос был подобен клинку, который медленно входит в плоть. – Испытательный срок. Дополнительные занятия. Это стандартная процедура.

Хэнсен подошел к столу и оперся на него руками. Его лицо было в нескольких сантиметрах от лица Солта.

– Знаете что? Ваша стандартная процедура - это как пластырь на ампутированной ноге. Бесполезная трата времени!

Солт откинулся на спинку кресла, его глаза сузились.

– Тогда что вы предлагаете, мистер Хэнсен? Отчислить всех троих? Уничтожить их будущее из-за одной ошибки?

В комнате повисла тишина. Только тихое гудение систем жизнеобеспечения нарушало ее. Хэнсен тяжело дышал, его грудь поднималась и опускалась, как меха старой гармошки. Солт смотрел на него, и в его глазах читалось что-то вроде... сочувствия?

– Мы все делаем ошибки, мистер Хэнсен, – сказал он наконец. – Вопрос в том, чему мы учимся на них.

– Я доверил вам самое дорогое, что у меня было. - Внезапно сказал Хэнсен, и его голос дрогнул. – И теперь я даже не уверен, что сделал правильный выбор.

В этот момент что-то щелкнуло внутри Лиры.

– Мелочь, – Хэнсен опустился перед девушкой на корточки. Его большие ладони непроизвольно сжались в кулаки, когда он заметил её взрослое выражение лица. – Для меня ты всегда будешь той маленькой девочкой, которая пряталась под одеялом от кошмаров.

Он провел рукой по своим коротким волосам, словно пытаясь стряхнуть наваждение.

– Я помню, как учил тебя завязывать шнурки. Как утирал твои слёзы, когда ты падала с велосипеда. А теперь… – Его голос сорвался. – ...теперь ты уже не та испуганная малышка, которая пришла ко мне.

– Я не думал, что ты так быстро повзрослеешь, – признался он, глядя в сторону. – Думал, у меня будет больше времени, чтобы... подготовить тебя.

Он повернулся к девушке, и в его глазах загорелась знакомая сталь.

– Если этот розововолосый ублюдок хоть пальцем тебя тронет...

– Хэнсен, - попыталась прервать она.

– Нет, послушай меня, – он взял её за плечи, мягко, но настойчиво. – Я не шучу. Если он обидит тебя – если кто-то обидит тебя – я лично разберу его на запчасти. Поняла?

Лира невольно улыбнулась. За всей этой бравадой она видела то, что он пытался скрыть: страх потерять ещё одного дорогого человека.

– Ты для меня как дочь, – прошептал он, внезапно осознавая, что говорит это вслух впервые. – И я... я просто хочу защитить тебя.

Люминарий тактично вывел Лео и Кайроса из кабинета, оставив Лиру и Хэнсена одних. Лира смотрела на свои руки, сложенные на коленях. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Хэнсеном.

– Ты моя семья. Единственная настоящая семья.

Хэнсен замер. Его грубое лицо смягчилось, как будто кто-то стёр шкуркой старую краску, обнажая что-то новое, уязвимое под ней.

– Я… – Лира сделала глубокий вдох. – Я никогда не чувствовала себя в безопасности с... с ним.

Она не могла произнести слово "отец".

– Он учил меня быть сильной. Но ты... ты научил меня быть человеком.

Хэнсен хотел что-то сказать, но Лира остановила его жестом.

– Я помню каждую ночь, когда ты приходил ко мне после кошмара, – продолжала Лира. – Как ты сидел рядом, пока я засыпала снова. Как пел ту глупую колыбельную, которую даже не помнил до конца. – Она улыбнулась сквозь слёзы. – Никто никогда так не заботился обо мне.

– Лира... – начал было Хэнсен.

Хэнсен положил руки ей на плечи. Легко, почти невесомо. Эта девочка стала для него домом. Может быть, единственным, который у него когда-либо был.

– Знаешь, я всегда думала, что любовь - это как в тех глупых фильмах, – Лира нервно теребила край формы. – Бабочки в животе, сердце выпрыгивает... Чушь какая-то. Но когда Лео был рядом, все эти “бабочки” появились разом. Меня это напугало. Я не узнавала себя. Он совсем не такой, как ты думаешь.

– Просто... если он обидит тебя…

– Не обидит, – перебила девушка. – А если и попробует, я ему такое покажу… – Её голос стал опасно тихим. – ...что он пожалеет о своём решении.

Теперь уже Хэнсен не смог сдержать смех:

– Вот теперь точно вижу, что ты моя девочка.

– Училась у лучших, – подмигнула Лира.

Хэнсен притянул её к себе и по-отечески похлопал по спине:

– Ладно, мелочь. Дам этому щенку шанс. Но если он хоть раз...

– Я первая разберусь, – заверила Лира, чувствуя, как её сердце наполняется теплом. Не потому что она победила в споре, а потому что снова доказала – у неё есть настоящая семья.

Коридор пустовал, если не считать двух фигур у противоположных стен. Свет флуоресцентных ламп отражался от полированного пола, создавая иллюзию бесконечности. Лео ушёл несколько минут назад, его шаги ещё звенели в тишине, как последний аккорд плохо сыгранной мелодии.

– Почему? – голос Солта прорезал тишину. Простое слово, но в нём читалась целая буря вопросов.

Кайрос стоял напротив.

– Почему я вмешиваюсь? Или почему именно сейчас? – Его губы растянулись в подобии улыбки. – Вы ведь тоже видите, люминарий.

Солт сделал шаг вперёд. Его серебристые волосы поблескивали в искусственном свете.

– Я вижу студентку, которая должна учиться. Вижу молодого человека, который должен понять границы. И вижу вас... вас, Кайрос, чьё поведение становится всё более непредсказуемым.

– Непредсказуемым? - Кайрос наклонил голову, словно изучая новую формулу. – Или просто человечным?

Это слово повисло между ними, как вызов. Как осколок стекла, впившийся в плоть реальности. Человечным. Ниралиец произнёс его так, будто пробовал на вкус что-то экзотическое и опасное.

– Ваше участие… – начал было Солт.

– Моё участие неизбежно, –- Кайрос выпрямился во весь рост. – Я не прекращу учиться, в конце концов, я здесь ради этого. Но я буду бороться за неё. За Лиру.

Тишина стала почти осязаемой. Солт медленно выдохнул.

– Это не то объединение, о котором мы мечтали. Не тот мост между расами.

– А какой мост вы себе представляли? – Кайрос склонил голову набок. – Стерильный? Безэмоциональный? Без боли и страсти?

– Без хаоса, - процедил Солт.

– Без жизни, - парировал Кайрос. – Потому что где есть жизнь, там есть хаос. Где есть любовь – там есть борьба.

– Учтите последствия, – только и смог выговорить люминарий, прежде чем повернуться и уйти. Кайрос остался стоять в коридоре.

Неделя после инцидента с родителями превратилась в бесконечную пытку. Каждый вечер я лежал на койке, глядя в потолок, где играли отсветы аварийного освещения. Мои руки все еще помнили прикосновение к её губам - тех самых губ, которые теперь принадлежали другому.