Джунгли, Секс и Чипсы! (СИ) - "Focsker" - Страница 33

Сердце болезненно сжалось, настолько, что я забыл, как дышать, и тут же открыл глаза. Потолок из пальмовых листьев, приятное задувание тёплого ветра, щебетание птиц и далёкие женские голоса кругом. Всё вокруг вновь изменилось; пытаясь понять, что было сном — прошлое или настоящее, я зубами прикусываю нижнюю губу. Больно, кажется, я переборщил, прокусил — вот идиот. Приподнявшись в кровати, оглядываюсь: никого вокруг нет, лишь на полу плетёная корзинка с фруктами, щедро украшенная разными цветами. Охренеть, всё круто, конечно, но я, наверное, сейчас отдал бы жизнь за чашечку кофе или бутылочку минеральной воды. Вчера я знатно пропотел, сушило неподетски, а вокруг даже простой воды нет. Вчера… чёрт, уже, наверное, даже сегодня, я перестарался, слишком сильно налёг на кошку, потерял над собой контроль. Голос системы поразил меня в тот момент, когда Мир-ри, уже будучи чуть ли не в бессознательном состоянии, получила очередной выстрел внутрь. То было неожиданностью, глотком свежего воздуха в очень душную, напряжённую ночь. Хоть мы и поработали с этой киской так, что она и стонать толком не могла, я ощущал некую опасность. Вряд ли Мир-ри могла отключиться, забыть как во второй раз отсасывала, веря в сказочную возможность сотворить величайшее для этого мира чудо. А ведь она сотворила… правда, в тот момент мои пальцы в интимном месте заставили её дугой гнуться, но всё же. У меня встал, и мы продолжили. Чёрт, я не хочу превращаться в раба, быка осеменителя, которого посадят под замок, запрут в клетку, и в один прекрасный момент, в экстазе откусят член.

Блять, держи себя в руках! Было и было, думать нужно о насущном. Я апнулся, получил уровень, но как? Что стало тому причиной? Вариантов в заспанной голове несколько, первый самый банальный — физические нагрузки. Этот вариант маловероятен, так как мы здесь не первый день, и, судя по той же тёте Вере, будь всё так просто, давно уже взял бы не один и даже не два уровня. Дальше идёт тема с прожитыми днями: чем больше прожил, тем круче стал. Как по мне, херня, иначе, слишком медленная прогрессия, хотя с другой стороны — пассивное увеличение уровней, завязанное на выживании в неизвестных землях. В общем, спорно.

Ближе к очевидному, это как ни странно, как ни тупо и дебильно — оргазмы кошек или же мои собственные. По факту, хрен знает, сколько этих «оргазмов» я доставил Кетти, когда меня насиловали, и теперь ещё с Мир-ри, тоже непонятно. А вот что касается меня, то это было не так много — три уверенных раза. Первый раз в лесу с Укомой и её бойцами, потом два раза сегодня. Всего три уверенных раза — крайне малое число, вполне реальное для получения чего-то на подобии второго уровня. Хм… странно, хотя не менее странно и то, как быстро при совокуплении со мной те бабы отлетали с удовлетворёнными мордами. Ну не похож я на секс-гиганта, и друг мой на бычью кукурузину, тоже не похож. В общем, вариантов, связанных с моим развитием, много, какой из них правдивый, покажет время.

Из-за шатра слышится какой-то крик, топот, по тяжёлым шагам — либо бык, либо…

— Лёха, Лахё, ты сейчас охереешь! — ворвался в шатёр Добрыня. Конечно же, это был он. Тряся меня за плечи, дед с восторгом и детской эмоциональностью кричал: — Я поднял его, Лёха, уровень, я поднял его!

— Чё, блять…

— Я слышал голос в голове! — прямо мне в лицо, пырская слюнями, кричит Добрыня.

Я только проснулся, сам свои мысли в порядок не привёл, а вот дед уже ворвался в шатёр, причём, судя по кошкам на земле у входа, ещё и их притоптал. Так и хотелось подшутить, сказать: «Дед, прими таблетки, какой ещё голос…», но ситуация требовала серьёзного разбора.

Видя моё недоумение и явно чувствуя разгорающуюся внутри такого задрота, как я, зависть, Добрыня захохотал. Утерев красный, облезлый нос, он поглядел в сторону входа, на двух кошек, с трудом поднимавшиеся с земли. Настроение его резко испортилось.

— Короче, солдат, слушай. Мне ночью поссать приспичило, возраст. Вышел я, а эта, которую вчера отделал и потом ещё тренировал, дрыхнет, позорище. А я ведь ей говорил: «если устал, не уверен в себе, всегда меняйся в карауле, толкай друга. Хоть на полчаса, хоть на десять минут, да хоть на пять, но меняйтесь. Сон в карауле — смерть». Но баба-дура! — Когда дед говорил о непонятном мне проступке, даже не говорил, а кричал, кошка, опустив голову, уши и хвост с сожалением и молчанием, лежа на песке, опустила голову. Впервые я видел, как смелая воительница не смела даже пикнуть в ответ. Видимо, так и было, и проступок реально был крайне суровым.

— И? — спросил я.

— Что и? — Словно я не понял чего-то само собой разумеющегося, выдал дед. — Залетел наш часовой. Я вышел «проверить пост», второй нету, а эта дура спит, а у ног её змея, чёрная с красными пятнами. Какая-то странная, непонятная, ещё и двухголовая, представь! Двухголовая змея ползёт туда, где, видимо, повлажнее, ну ты понял, да?

— Ты о…? — Я взглядом указываю на пах. Дед кивнул.

— Ты всё правильно понял, туда и ползла. Долго не думая, я за тесак, что эта ушастая дура вонзила в землю у входа в шатёр того, кого охраняла. — Дед набычился, скрестив руки на животе, вновь поглядел на ту девку, что его охраняла. — Я с плеча рубанул по головам змеи и лезвием в сторону откинул. В общем, двухголового гада убил, и эту дуру, будь мы врагами, с лёгкостью зарубил, потом подругу её. И вообще, при желании — много кого.

— Мне очень жаль, наставник, — поднявшись на колени, не смея заходить в шатёр, склоняет голову кошка.

— Жаль ей… А не должно быть! Ты уже мертвец, мертвецы не сожалеют. Ещё хвасталась в постели, какой сильной стала. Тьфу, бля, не воин ты, а покойник двадцать четвёртого уровня.

Над валявшимися в песке девушками возникли мои личные конвоиры. Кошка скривилась ещё сильнее, и те, что охраняли меня, с отвращением поглядели на соплеменницу.

— Если смерть моя смоет позор, которым я покрыла всех храбрых воительниц, я с радостью…

— Отставить! — рявкнул дед. — Если ты сейчас здохнешь, то ради кого я распинался, ради чего тебя тренировал, а⁈

Кошка ещё ниже склонила голову к земле. Забила челом и её подруга. У этих девок явно какой-то невероятно высокий уровень доверия и уважения к бате, они так сблизились, аж завидно.

— А твой уровень? — спросил я, вернувшись к теме.

— Да, я взял его после убийства. — Перестав кричать, ответил спокойно, словно другой человек, Добрыня. Очень странно, с кошкой он общался как злой инструктор из «Цельнометаллической оболочки», а со мной — как добрый батя с мягкотелым сыном, странное ощущение. Сев на край кровати, Добрыня излагает свои мысли: — Лёха, смотри, что я думаю: Мария очень быстро повышает свои уровни, ухаживая за ранеными; их сейчас ещё много. Карга готовит много и для всех; ещё быстрее Марийки уровни получает…

— Карга? Бать, ты о тёте Вере, у вас что-то случилось? — То, как грубо дед говорил о этой милой женщине, слегка напрягло. Ещё внутренних расприй не хватало.

— Забудь, это наше личное. Ей не нравится, что я до кошек падкий, что при каждом случае прихватить пытаюсь. Называет меня старым извращенцем, а я её коргой. Видно, изголодалась по мужскому вниманию баба, завидует, что не за ней все бегают. А на кой ляд мне старуха, когда молодых ещё, за хвосты нетяганных пруд пруди. Пойми, Лёшка, эти кошки…

— Бать, давай ближе к делу. — Прервал я его, и старый, недовольный тем, что его перебили, продолжил:

— Нет никаких сомнений, что каждый человек, попавший в этот странный мир, получает некую черту, скрытую команду, какой-то внутренний код или установку, исполняя которую получает определённое поощрение. Это обычный «кнут и пряник». — Говорит дед, а потом спрашивает:

— Ты когда-нибудь слышал о спящих агентах? Вдаваться в подробности не буду, но в наших кругах частенько говорили об экспериментах с разумом над людьми. В которых шпион, человек, который совсем не считал себя агентом, жил простой жизнью, «пробуждался» после использования каких-то определённых препаратов, событий или кодовых слов, заранее внедрённых в его разум. Иными словами, человеческий мозг и тело обрабатывались до такой степени, что доводили его до состояния «ни живой, ни мёртвый». Даже для меня, старого военного, программа «Паразит» — это скорее сказка, чем реальность, да только: «Сказка, ложь. Да в ней намёк!» Заставив хозяина сделать нечто необходимое себе, Паразит выделял определённые химические вещества, от которых хозяин начинал чувствовать себя лучше, ощущать некую внутреннюю правильность в действиях и, по факту, присмыкаясь, продолжал всё вернее и вернее служить паразиту. С каждой новой интоксикацией хозяин всё меньше отдавал отчёт своим действиям, превращался в дрессированный кусок мяса, готовый даже на смерть ради удовольствия. Такое же чувство у меня с этими уровнями: когда я получил его, тело ощутило прилив сил. Я стал бодрее, а анимия на ноге, у мизинца, стала отпускать, а я ведь с ней уже лет шестьдесят живу, с тех пор как в молодости на ми… не важно. В общем, не нравится мне это, Лёшка. Не нравится, что убивая тех же рыб, крабов, змей, пусть даже для пропитания, защиты, мой уровень повышается. Так не должно быть, убивая других, человек не должен становиться сильнее настолько, что способен это чувствовать, исцеляться от старых ран.