Курсант: Назад в СССР 14 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 26

Я сразу понял — это Мельников.

Я сделал пару шагов вперёд, осветил тело фонарём и потянул мёртвого за плечо, переворачивая его на спину. Зашелестела ткань, мокрая от крови. Свет фонарика полоснул по лицу мертвеца — и я отшатнулся.

— Бляха… — вырвалось у Орлова. Он стоял за моей спиной и теперь резко отпрянул. — Твою ж мать! Кто такое мог сотворить⁈

Валентин Ефимович лежал, раскинув руки. Лицо застывшее, серое. На шее — тёмный, неровный след, будто его пытались душить. Но самое страшное было дальше.

Я провёл лучом по груди — рубашка разорвана, вся пропитана кровью. Под тканью зияла дыра. Безжалостная, огромная, но аккуратная.

— Сердце вырезано, — тихо сказал я, не отводя взгляда. — Смотри, разрез ровный. Острый нож… как скальпель. Это точно не звери.

— Ритуал какой-то? — Орлов отошёл на шаг, глядя с отвращением и страхом.

— Похоже, — подтвердил я. — Или… хотят, чтобы мы так подумали.

Я присел, посветил чуть дальше. Увидел, как примята трава — от тела будто шла полоса, как след. Травины сдвинуты и примяты в одну сторону.

— Его сюда притащили, — сказал я. — И тащили, похоже, к воде.

— Зачем? — Орлов почесал затылок, — Может, от тела избавиться хотели?

— Возможно, — я резко повернулся к Грише. Тот стоял неподвижно, засунув указательный палец в нос, взгляд пустой.

Будто уже забыл и про конфеты, и про диктофон, да и сейчас ничего особенного перед собой не видел.

— Григорий, — сказал я, подходя ближе. — Ты ничего не хочешь нам рассказать?

Я похлопал его по плечу — получилось сильнее, чем следовало. Он вздрогнул, затряс головой, прижал подбородок к груди.

— Н-не знаю… не видел… не делал… — пробормотал он. — Гриша… просто… нашёл в лесу…

— Всё-то ты находишь. И диктофон, и трупы, — прошипел я. — Прямо археолог.

Я аккуратно, чтобы не напугать Гришу, проверил на его запястьях наручники, туго ли, надежно ли. На всякий случай, ведь новый побег нам точно не нужен. Слишком много совпадений. Может, не такой уж он и дурачок?

Лазовский даже не дернулся, только прошептал чуть слышно, как будто боялся, что кто-то может подслушать:

— Нельзя… Оно плохое. Плохое… Оно смотрит…

— Кто смотрит? — напрягся Орлов и попытался проследить за взглядом Гришки.

Но Гриша уже перестал отвечать. Уперся взглядом в чащу, туда, где едва угадывались силуэты деревьев, и застыл. Ни испуга, ни боли в его глазах. Только что-то среднее между безразличием и… вниманием. Он будто ждал.

И это «ждал» мне совсем не понравилось. Я вытащил пистолет и, не поднимая высоко, навёл в ту самую сторону, куда с какой-то неестественной настойчивостью уставился Гриша. Его взгляд был таким сосредоточенным, что у меня внутри засвербило нехорошее предчувствие.

— Что ты там увидел, а? — тихо, но жёстко проговорил Орлов, всматриваясь в ту же чащу. — Там никого нет.

Гриша тут же опустил глаза, будто его поймали на чём-то, и уставился себе под ноги. Его губы беззвучно шевелились… Что он там говорил, и себе это было или мне, я не понял.

— Андрей Григорьевич, — сказал Орлов чуть ли не шёпотом. — Мне не по себе. Он слишком хорошо всё чувствует. Не просто так он туда глядел. Такое ощущение, что ждал чего-то. Или кого-то.

— Подмога? — я держал ствол направленным в чащу, но глазами косил на Гришу, наблюдая за его реакцией.

— Не исключено. А может, он и сам не до конца дурачок. И знает больше, чем показывает.

В лесу снова повисла гнетущая тишина. Всё было обычным — ночной воздух, комары, едва слышный треск в ельнике. Но это «обычное» уже не казалось безопасным, и не было ощущения, что мы здесь одни.

— Кто бы это ни был… — тихо проговорил я, — человек с руками хирурга — это не просто псих. Это что-то другое. Оставайся с ним. Я пройду немного, гляну, может, за деревьями кто-то есть.

Орлов замялся, потом шагнул ближе:

— Слушай, Андрюх… не стоит. Правда. Идти одному в этот лес сейчас — не лучшая затея. Темень густая, как гудрон, да еще и туман от озера поднимается. А у нас с собой ни подстраховки, ни плана. Давай лучше поедем в отдел, поднимем на уши весь личный состав, организуем группу. Через час здесь всё тут прошерстим с подмогой. Так будет разумнее.

Я перевёл взгляд на дрожащий луч своего фонаря. Он уже бил тускло, пятном. Батарейки садились, надолго солевых не хватало, а алкалиновые еще не придумали. Луна опять спряталась. Через десять минут здесь будет кромешная тьма.

— Ты прав, — кивнул я. — Сейчас смысла нет. Поехали.

— Правильно, — вздохнул Орлов с некоторым облегчением и повернулся к Грише.

Тот стоял, переминаясь с ноги на ногу и по-прежнему уставив взгляд в землю, и всё что-то шептал.

— Идем, придурок. Только без выкрутасов. Поедем — разберёмся.

Он жестко взял его под руку, придержал, чтоб не споткнулся в темноте.

Мы направились в ту сторону, где напарник оставил машину, подсвечивая себе дорогу умирающим лучом фонаря. В какой-то миг мне даже показалось, что мы заблудились и свернули не туда. Но вот и машина. Мотоцикл, на котором я приехал, решили пока оставить здесь. Не до него сейчас совсем.

Я открыл заднюю дверь «Волги», Гришу аккуратно втолкнул внутрь, пригнув с силой его голову. Он не сопротивлялся, стал весь каким-то отрешенным.

Орлов сел за руль, я хотел было устроиться на переднем сиденье, но передумал и разместился рядом с Гришей, чтобы точно контролировать всё, что возможно.

— Так, — сказал я. — Нам сейчас главное — добраться. А потом уже будем решать, что и как…

В отдел мы приехали глубокой ночью. Вокруг царила тишина: лампочка на крыльце жёлтым пятном заливала ступеньки, дверь чуть скрипнула, когда я потянул ручку.

Внутри, как и ожидалось, дежурный снова дремал, растекшись за столом. Рубашка вылезла выше пояса, форменный галстук набекрень, пуговица на пузе — готова была оторваться и ускакать. Погоны висели, как уставшие мухи.

— Рота, подъём! — гаркнул, входя в дежурную часть. — У нас убийство. Собирай оперативную группу, звони в прокуратуру, поднимай следователя.

Мужик вздрогнул, выпрямился, натянул форму на живот.

— Вот не было печали… — пробормотал он, сглотнув. — И в мою смену, как назло…

— А ты здесь для чего приставлен? Чтобы дремать, пока в районе людей режут?

— Как — режут?

— Прямо в сердце.

— Где труп-то? — хлопал он глазами.

Будто ожидал, что мы притащим тело прямо сюда

— В лесу. Я покажу дорогу. Ты собери народ, главное.

— Ну тут распоряжение Виктора Игнатьевича треба…

— С ним я разберусь, сам позвоню, а ты не сиди. Вперед и с песней!

Он поднялся, подволакивая затекшую ногу, и только тогда заметил Гришу, мнущегося за нашими спинами.

— Лазовский? — всплеснул он руками. — Опять ты? Ну ёшкин кот… Что тебе на месте-то не сидится, а?

— В камеру его пока. И под охрану. Приказ ясен, лейтенант?

— Он что-то натворил? — нахмурился тот. — У нас же, вроде, таких не держат. Он же блаженный…. дурачок и побирушка местный.

— Не твоё дело. Выполняй.

— Есть, товарищ майор, — отозвался тот, уже подтягивая телефон к себе, чтобы собирать оперативную группу.

Гришу завели в КПЗ. Пока — без бумаг, водворили в отдельную камеру, пока не до формальностей. Главное — чтобы не сбежал куда-то в неизвестность, а там разберемся.

Вернувшись в кабинет, я подошёл к столу, снял трубку и набрал номер. После череды длинных гудков трубка наконец-то отозвалась сонным недовольным голосом:

— Алло.

— Виктор Игнатьевич?

— Кто это? Петров? — буркнул Бобырёв.

— Он самый. Поднимайся. ЧП у нас. Найден труп Мельникова в лесу, возле Чёрного озера, с признаками насильственной смерти.

— Да ты чего… Ты… Ты уверен?

— Давай, дуй в отдел, — я проигнорировал глупый вопрос. — Поднимай личный состав. Оперов, участковых, следака — всех.

Бобырёв молча пыхтел в трубку. Слышно было, как шуршит одеяло.

— Ну ладно, — наконец, сказал он. — Понял. Через двадцать минут буду.