Тень Империи: Забытая Академия (СИ) - Лим Дмитрий - Страница 8

— Как бы ты ни противился своему родству с великим магом, ты все равно Бурдин. Последний в своём роду и законный обладатель всех средств и земель своего отца.

Глядя в зеленые глаза директора, попытался увидеть в них искорку лжи. Но старик не врал. А я в этом прекрасно разбирался. Меня невозможно было обмануть, ибо та самая «искра» выдавала собеседника. Если она начинала тускнеть — мне врали. Если светилась равномерно, говорил правду.

Задумавшись о своей семье и о том, что я знаю о ней, принял решение: поверить. Точнее, я дал шанс рассказать хоть что-то о ней.

Если смотреть на всё более-менее трезво, то я толком-то ничего про своё детство не помнил. И именно Владимир своими словами про моих родителей помог мне принять решение прийти сюда. Да и как помог? Устроил невесть что в моем доме, говоря о силе и способностях? Смешно.

— А кем была моя мама?

Пожав плечами, Лев Николаевич ухмыльнулся:

— Никто не знает. Но когда ты выберешь фракцию стихии, получишь силу и станешь на ранг выше, твоё нутро нам всем это покажет.

— Что вы имеете в виду?

Лев Николаевич, посмотрев на меня с какой-то грустью в лице, молча указал на двери. Мол, пойдем, переговорим. Отказываться от приглашения не стал.

Но перед тем, как покинуть Дом Камня, он отыскал взглядом Зуеву-старшую и велел ей присмотреть за студентами, пока мы, так сказать, пройдемся.

Выходя из величественных дверей «Дома», меня не покидало чувство, что мою спину буквально буравили взглядом. Директор, ведя меня за здание, не говорил. Словно ждал чего-то. А вот у меня был очень интересный вопрос: почему он не умер? Я не помню, в каком году Толстого не стало, но то, что передо мной тот самый писатель — сомнений не было.

Обойдя Дом Камня, мы прошли через небольшую лесополосу и оказались на полянке, похожей на ту, где я бывал. Только она была не пустой. По центру стояла беседка, выполненная из дерева.

Небольшая постройка была увита диким виноградом, чьи листья уже начинали багроветь, предвещая скорую осень. Внутри, за столом, сидел человек. Его лицо было скрыто тенью, но я чувствовал на себе его пристальный взгляд. Директор молча указал на скамью внутри и отошел, растворяясь в сумраке леса.

Я медленно подошел и сел. Человек за столом не шевелился. Тишина давила на уши, становясь почти осязаемой. Наконец он заговорил. Голос его был низким, хриплым, словно пропитанным веками:

— Меня зовут Олег Робертович Тютин. Я являюсь последним гвардейцем Евгения Михайловича Бурдина. Вашего отца.

Я не стал ходить вокруг да около:

— Моё имя вам уже известно? Верно?

Ответом был короткий кивок. После чего мужчина продолжил. С каждым его новым словом, сказанной фразой, я всё больше и больше чувствовал, что путаюсь:

— Ваша жизнь — это тщательно выстроенная ложь, юноша. Ваш отец скрыл правду, чтобы защитить вас. Но время пришло. Вы должны знать.

Что за хрень он несёт? Меня на миг посетило чувство, что я участвую в съемках какого-то дешевого сериала.

Он замолчал, словно собираясь с духом, а затем продолжил:

— Евгений Михайлович был не простым магом. Он был… защитником. Бастионом, стоящим между первыми двумя Контурами и тем, что скрывается за их пределами. Существами, которые стремятся поглотить, уничтожить, обратить всё в хаос. И он был одним из лучших в своём деле.

Я слушал его, стараясь держать серьёзное выражение лица.

— Где-то я такое уже слышал.

После моего ответа в глазах Олега Робертовича появилось такое отчаяние и такая непоколебимая уверенность, что закрадывалось сомнение. Что, если это правда?

— Вы мне не верите?

Ага. Не верю. Особенно в подачу:

— А как мне во всё это поверить? Из моих воспоминаний о детстве у меня только детский дом. Своих родителей, о которых говорят, мол, они не настоящие, я не знал. Память о них хранилась в одной-единственной фотографии, которую сжёг какой-то Владимир, притащивший меня сюда.

Олег Робертович вздохнул, глядя куда-то сквозь меня:

— Вова всё сделал правильно. Тех, кого ты считал своими родителями, никогда не существовало. Ты первые десять лет своей жизни был с матерью. Что было дальше — никто не знает. Но перед тем, как уйти на покой, твой отец обработал тебя. Он умел делать так, чтобы его не замечали, стирал своё присутствие из памяти. Это часть его дара. Поэтому ты помнишь лишь начало пути в мире обычных смертных.

— Звучит так себе.

Он достал из внутреннего кармана пиджака пожелтевшую фотографию. На ней был неизвестный мне мужчина, в какой-то странной одежде, больше похожей на форму солдата Первой мировой войны, чем на что-то современное. В руках он держал меч:

— Узнаешь?

Разумеется, я понятия не имел, кто на снимке. Отрицательно качнув головой, постарался более внимательно рассмотреть фотографию. Но в памяти так ничего и не вспыхнуло.

— Твоё рождение было тщательно засекречено. О нём знали только трое приближенных людей, директор и я были в этой тройке.

— Кто был последним?

Олег Робертович нахмурился. Выждав небольшую паузу, продолжил:

— Семья Островских. Точнее, двоюродный брат твоего отца. Как ты понимаешь, чтобы скрыть бастарда, рожденного вне брака, Евгений Михайлович сделал всё, чтобы скрыть тебя. Даже от нас.

Теперь настала моя очередь хмуриться. Что-то всё это мне не нравилось. Ни тайна моего существования, ни провалы в памяти, которые сделал якобы мой отец, ни обстановка вокруг.

Если честно, мне хотелось просто встать, потянуть руки в разные стороны и… проснуться! Вот было бы здорово!

Хотя, с другой стороны, всё вокруг было очень интересно. Глуповато, чуть-чуть, но интересно.

— Твоё официальное появление здесь запустило необратимый процесс пертурбации внутри рода Островских. Официально они потеряют большую часть предприятий в первом Контуре, а также заводы по производству камней маны во втором.

Услышав про заводы и камни маны, я тяжело вздохнул. У меня была хорошо развита фантазия, и плюс-минус представлял, о чём может идти речь. Спасибо компьютерным играм за это. Да и книжкам.

— Островские тоже охраняют несколько ключевых точек второго Контура, чтобы к нам не пробились твари из других слоёв. Тебе придётся сотрудничать с ними, чтобы до конца твоего семилетнего обучения здесь, в Академии Забытых, они держали эту границу.

Эта новость не испугала меня, хоть и удивила:

— Я обычный электромонтёр на подстанции. У меня нет силы и дара, о котором вы говорите. Грубо говоря, мягко выражаясь, я только сегодня узнал, что у меня есть предрасположенность к стихиям. Да и о вашем мире тоже! О какой защите границ вообще может идти речь?

Олег Робертович покачал головой:

— Дар передается по наследству. Он дремлет в тебе, ждет своего часа. И он проснётся, когда придёт время. Тебе помогут, обучат. Но помни, твои противники не будут ждать этого. Твоё лакомое место во главе рода — под наблюдением других «родственников». Твоя смерть будет им только на руку. Справишься?

Вопрос Олега Робертовича повис в воздухе, давящей тяжестью обрушившись на мои плечи. В голове роились мысли, сталкиваясь друг с другом, как молекулы в кипящем котле. Защита миров? Какие-то там твари?

Это всё звучало как сценарий плохого фэнтези, но пристальный взгляд Олега Робертовича, его твёрдый голос, не оставляли сомнений — это реально. Он не врал. Это было видно по его глазам и искре в них.

Гвардеец продолжал молчать, давая мне время осознать услышанное. Я оглядел поляну, лес, беседку, словно пытаясь найти подсказку в окружающей обстановке. Но всё вокруг казалось обычным, спокойным, даже умиротворяющим.

— У тебя есть дар, — повторился он, вставая со своего места. — Дар, который может принести пользу или разрушение. Всё зависит от тебя. Мы предлагаем тебе выбор: развивать его под нашим руководством или вернуться к своей прежней жизни, забыв об этой встрече. Подумай хорошо, прежде чем ответить. Твой выбор определит твоё будущее.

— У меня есть выбор? Я всё ещё могу вернуться в свою прежнюю жизнь?