Ниочема 4 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич - Страница 42

На секунду Олег подзавис, не понимая, что происходит. Но уже в следующую секунду сообразил: раз противника видит только Милка, значит… значит, против него играет нежить?

Открытие было потрясающее. Олег привык считать домовых и прочих кухонных трудолюбивыми, безусловно полезными и абсолютно честными существами. Здесь же нежить словно обезумела. Ох, поговорить бы по душам с тем, кто умудрился сотворить такую пакость! Песцов машинально почесал костяшки правого кулака, автоматически провел пальцами по родовому перстню.

— Хозяин! — вывел его из раздумья отчаянный крик Милки. — Хозяин, я его держу!

Олегу показалось, что рядом с домовой мутным силуэтом проявилась какая-то фигура. И он без раздумий и сомнений врезал с правой руки куда-то в середину зыбкого контура.

Громыхнуло так, что заложило уши. Резерв за секунду опустел больше, чем наполовину. Полыхнуло иссиня-багровым, кто-то пронзительно заверещал. Потом верещание сменилось причитанием, перемежаемым театральными стонами. В этот словесный поток вливались утешающие реплики домовушки. Олег прислушался:

— Что ты убиваешься? Хозяин добрый, честный. Заставлять не будет. Ты прежде кто был? Дворовый? Ну так и дальше будешь двором заведовать, следить, чтобы всё чисто да аккуратно было. А заслужишь прощение, так хозяин тебе имя даст и облик пожалует. Вот как мне. Ты лучше скажи: в доме другая нежить имеется?

— А как же! — всхлипнул безымянный дворовый. — Хранитель там у нас. Ох и злющий! С ним только Глава совладать может, да ещё Савватей, слуга его. И сила у этого хранителя такая, что даже думать против него страшно.

Олег вновь погладил перстень. Камень в нём ощутимо нагрелся. И тут словно прорезало: вспомнились рассказы Песца о сути родового перстня: мол, это заявка на собственность. Выходит, одним ударом он сейчас перевербовал дворового в свою пользу? Но теперь, выходит, предстоит пересилить хранителя. Что там об этом Песец болтал? Что можно сдохнуть от истощения? А если зацепиться за астрал? Такое вообще возможно, чтобы напрямую в реальном времени, подпитываться энергией оттуда? Надо попробовать, иначе победить этого монстра не выйдет.

Песцов потянулся к Предку. Но проявляться там, у Песца, не стал: не было времени спорить со скаредным белым лисом. Зацепился частью сознания и проверил: да, вот он здесь в реальности. И одновременно вот он там, в астрале. Ощущалась некая шизофреническая раздвоенность, но действовать она не мешала что здесь, что там.

Олег попробовал, потянул энергию — получилось. Резерв заполнился под завязку почти мгновенно. Ну а раз так, раз всё работает, нечего ждать, надо действовать.

— Милка, посторожи вокруг, чтобы никто не помешал. И дворового тоже пинани, пусть отрабатывает паёк.

— Слушаюсь, хозяин! — бодро отрапортовала домовая.

А Песцов набрал в грудь побольше воздуха, зачем-то зажмурился и ткнул перстнем прясло изгороди.

Громыхнуло на этот раз как бы не вдвое сильней. Красно-синие сполохи заполонили пространство. Перстень словно прикипел к ограде, а Песцов ощутил, как его резерв стремительно иссякает. И он потянул силу из эфира в себя, стараясь компенсировать убыль.

Теперь грохотало беспрерывно, а полыхало так, что и закрытые веки не спасали от слепящего света. Перстень потоком высасывал из Олега энергию. Конечно, запасы тут же пополнялись, но за это приходилось платить.

Все тело немилосердно жгло изнутри, магические каналы, да и само ядро словно бы густо присыпали ядрёным кайенским перцем, но останавливаться, прекращать действие было нельзя. Да что там, если бы даже Олег и решил отступить, теперь это было невозможно. Только и оставалась — терпеть этот внутренний огонь, да качать, качать через себя потоки энергии. Сколько всего понадобится? Для привязки дома к новому хозяину хватало собственного резерва. Но этот-то какой прожорливый!

Светопреставление закончилось внезапно. Бесследно исчезли разноцветные сполохи, перестало греметь. Осталось лишь нестерпимое жжение в теле, да странное ощущение, будто магическое ядро вот-вот лопнет. Чтобы остаться на ногах, пришлось опереться всю о ту же изгородь.

— Милка, — прохрипел Олег, — кто сейчас есть в доме?

— Живых никого, — тут же ответила домовая.

— А нежить кроме дворового имеется?

— Не-а! Хранитель впал в спячку.

— Тогда веди меня к кристаллу-накопителю, надо разобраться с этим домиком.

Спускаться в подвал пришлось осторожно, по стеночке, чтобы не посыпаться со ступенек вниз головой. Ноги при каждом шаге норовили сложиться в коленях, отказываясь держать вес тела. Но Милка не торопила. Просто маячила впереди, обозначая направление движения.

Дверь в тайную комнату с накопителем была распахнута настежь, и из неё в центральный проход высовывалась пара тощих ног в дорогих штиблетах. Олег заглянул внутрь: протянув скрюченные руки к досуха вычерпанному кристаллу, в крошечной комнатушке лежала мумия. При жизни она была одета в дорогой костюм классического покроя. В карманах обнаружились носовой платок с монограммой, мобильник и все утащенные нежитью вещи.

По хорошему, тело стоило бы вытащить из комнатушки, но сейчас это было явно не по силам. Так бы и бросить тушку нехорошего человечка до приезда ИСБ: там слабаков не держат, они враз утащат в свои мрачные подвалы иссохшее тельце. Но требовалось завершить привязку дома, и сделать это прямо сейчас. Пришлось чуть ли не на четвереньках ползти к кристаллу, безуспешно стараясь не касаться покойника. Вообще-то Олег мертвецов не боялся, перевидал их достаточно много, но до этого дотрагиваться почему-то брезговал.

Песцов дотянулся до основания кристалла, приложил перстень к нужному месту и даже застонал от наслаждения, когда распиравшая его энергия благополучно слилась в накопитель. Сразу откуда-то появились силы. Труп был оперативно вытащен в коридор, а комната заперта и скрыта магическим мороком.

Теперь можно было отдохнуть и подождать безопасников. Олег сделал шаг, но тут же вернулся. Осторожно, стараясь не касаться сморщенных пальцев, больше похожих на обтянутые пожелтевшей пергаментной толщины кожей косточки, снял единственную действительно ценную вещь: родовой перстень. Теперь имя врага можно было узнать сравнительно легко: лишь предъявить этот перстень в Магический архив.

Где-то в одной из московских квартир

Видок у Алёны был — краше в гроб кладут. Хорошо ещё, привезли её домой глубокой ночью, и никто из соседей не видал чудес подвального макияжа. Девчонок Олег предупредил. Они ждали, готовились, придумывали себе картины одна ужаснее другой.

В реальности всё оказалось намного скромней: толстый слой грязи скрывал под собой несколько синяков, несколько царапин, пару сломанных ногтей и общую усталость. Но при виде подруги Маша с Верой всё равно заохали, заахали, принялись раздевать девушку, скидывая одёжки прямо у порога — всё равно на выброс. Та вела себя вяло, заботам не сопротивлялась, но разговор поддерживать была не в состоянии.

В четыре руки Алёну повлекли в ванну, которую к тому времени уже приготовили домовые, уложили в теплую воду и вверили стараниям умелой горничной. Нежити, разумеется. Девушку вымыли, смазали бальзамом, расчесали насколько возможно волосы и уложили в постель, а Маша с Верой вновь засели в гостиной: раз привезли Алёну, значит, вскоре появится и Олег.

Просто так сидеть и наливаться чаем в ожидании супруга было скучно. Куда как приятней занять друг дружку разговором.

— Как ты думаешь, Алёна переменится после этой истории? — спросила Вера, сосредоточенно тренируясь размешивать сахар в чашке с чаем.

Сложность упражнения состояла в том, что требовалось ни в коем случае не задевать ложкой стенки чашки, чтобы не было слышно ни единого звука. В чем сокровенный смысл этого ритуала, знали, наверное, только придумавшие его леди с оловянных островов^[5].

— Трудно сказать, — поразмыслив, ответила Маша. — У неё хватает положительных качеств. Например, трудолюбие, усидчивость, честность. Она далеко не дура, и порой способна мыслить вполне трезво. Но всё перечёркивают азарт, взбалмошность и нетерпеливость. У неё неплохие мозги, но срабатывают они, как правило, с замедлением. Измениться она может, но только если сама этого захочет. Заставлять здесь нельзя.