Дарханы. Академия Четырех богов (СИ) - Александрова Евгения - Страница 72

Да, стоять так, почти прижатой этим наглым дарханом к столешнице, с его рукой на затылке — это безрассудство. Но разве он не хочет именно этого?

Я судорожно вдохнула, пытаясь сгладить напряжение, но он уже видел мою ошибку. Видел, что я сделала шаг в его игру, что поддалась — пусть на мгновение, пусть самую малость, но этого хватило.

— Если ты ищешь во мне врага, Кейсара, я, боюсь, для тебя слишком опасен. Если друга — это сложно для меня. Если спасителя… — его пальцы скользнули по моей шее вниз, чуть касаясь кожи, и я вздрогнула.

Это было невыносимо.

Моя бедра уже почти упёрлись в столешницу, и если бы он подался ещё чуть ближе, я бы не смогла больше отступать.

— …забываешь, что я дархан, который вымотает из тебя всю душу.

— Ты уже!.. — выдохнула я, поднимая взгляд к его глазам.

Это был не упрёк и не жалоба — честное признание.

Губы Бьёрна дёрнулись, но в глазах не было насмешки — только тот же тёмный огонь, который я видела в нём раньше.

— Такова наша суть. — Если он пытался пошутить, то вышло неважно.

Он убрал руку, но остался стоять передо мной, глубоко дыша, словно и его равновесие сейчас едва не пошатнулось.

Не надо было ему звать меня сюда.

И не надо было подходить так близко, раз он сам боится сложностей.

— Верно, — я сглотнула и заговорила, — один из вас уже вовсю пытается свести меня с ума. Если благодаря де Торну я устрою пожар, убью кого-нибудь или брошусь со скалы, не удивляйся.

Бьёрн прикрыл глаза на миг, будто собираясь с мыслями, затем медленно вдохнул и провёл ладонью по лицу, стирая с него прежнее напряжение.

— Ты же понимаешь, что это не выход, верно?

Боги, что я хотела услышать?

Я глухо рассмеялась, но смех вышел какой-то хриплый, нервный.

— О да. Вы, дарханы, говорите о выходе так, будто у меня он вообще есть. Ты сейчас предлагаешь мне что? Смириться? Стать послушной? Или вообще сбежать?

Он смотрел прямо на меня, пристально, слишком изучающе — так, будто видел меня насквозь, будто разбирал мои мысли, чувства, страхи на отдельные части.

— Я предлагаю тебе выжить.

Вот как? Выжить. Если он следит за мной, если тоже в чём-то подозревает Мэй и других заговорщиков — и этими словами пытается предостеречь от опасности… то выходит у него так себе.

Без откровенности этот разговор обречен на бессмыслицу!

— А ты, Бьёрн, сам-то выбирал, как тебе жить? Или тоже идёшь по чужим дорогам?

Что-то мелькнуло в его глазах — тень эмоции, мгновенной, почти незаметной, но я её уловила. Он чуть качнул головой, словно признавая мой удар.

— Мы оба ещё не знаем, чем всё это закончится, Кейсара. — Он отстранился, разрывая напряжение между нами, делая шаг назад — но медленно, не спеша, будто проверяя, позволю ли я ему уйти. — И ты не единственная, кто не любит терять контроль.

Мне хотелось услышать больше. На чьей же он стороне?! Готов на всё ради императора и дарханов? Но Бьёрн, как всегда, оставался неуловимым, хоть и явно намекал, что знает и про таящейся в сумерках заговор, возможно, пока безобидный.

А может, они уже готовы перейти к чему-то опасному?

Должна ли я вмешаться и рассказать Бьёрну про Мэй — или лучше делать вид, что я ничего и ни про кого не знаю…

— Значит, ты опять уйдешь от ответов? — Я коснулась влажных волос, что уже скрутились в мелкие кудри, машинально переплетая пряди на плече в подобие косы, но не сводила с него взгляда. Хотелось услышать такой же прямой ответ, как тот, что только что бросила ему.

Он всё ещё был слишком близко, в той самой точке притяжения, что уже однажды толкнула нас к ммм… необратимым последствиям. О которых кое-кто хочет забыть.

— Мне жаль принцесса, с любым другим ты могла бы победить но не в моем случае, — Бьёрн мягко улыбнулся и поднял руки, якобы сдаваясь. — Хотя твоя магия сильна.

И он сейчас явно не про огненную стихию.

— Это почему же не в твоем случае?

— Ты росла с братом и знаешь как обращаться с мужчинами…

— Но? — я улыбнулась, чувствуя что устала спорить с упрямцем, и что вид виноватого, поддавшегося хоть ненадолго мне Бьёрна обезоруживает.

— Но у меня есть две младшие сестры, — он рассмеялся, тепло, по-настоящему, впервые за весь вечер. — Так что в этой игре тебе не одержать победу.

______

С праздником 8 марта, дорогие мои читательницы!

Хотелось пожелать, чтобы мужчины вокруг радовали вас и были надёжной опорой, чтобы волновали ваши сердца, дарили свое тепло и заставляли кровь бежать быстрее. Но не были такими упрямыми как Бьёрн!))) (хотя я его всё равно люблю, надеюсь, вы чуть-чуть тоже?)

Но в первую очередь горячо желаю вам веры в себя и любви к себе — берегите своего внутреннего, путь порой упертого, но искреннего ребенка, ту маленькую девочку, которая когда-то так искрометно любила весь мир!

Пусть это чувство из самого детства снова сияет в ваших глазах, зажигая огоньки счастья, радости нипочему и настоящего наслаждения жизнью — всё это зависит только от нас самих, и для этого не нужен никто вокруг. Танцуйте под музыку и без, пойте песни, гуляйте под солнцем. Сочиняйте и воображайте, играйте, мечтайте!

Будьте странными, если этого хочется, будьте фееричными, если в вас много эмоций, будьте спонтанными и делайте то, что хочется прямо сейчас.

Будьте не_хорошими и не_удобными.

Будьте свободными.

Будьте собой!

В нас великая, просто ОГРОМНАЯ сила, и я знаю, вы это тоже чувствуете! И пусть мужчины сходят от этого с ума;)

Бьёрн взял две дымящиеся кружки, в которые подлил кипяток, и вышел обратно на веранду к столу. Теперь солнце почти село, и небо окрасилось в оранжево-пурпурный.

Такие закаты мы иногда встречали на океане с отцом, когда выезжали на конную прогулку — над водой солнце отражалось миллионами ярких бликов, а здесь тонуло в бесконечных скалах, песках и крышах Сеттеръянга.

Я поняла, что привыкла видеть этот пейзаж и будто бы уже давно не скучала, как в первые дни. Что это, смирение? Или мое влечение к Бьёрну, которое скрашивало учебные будни, жестких преподавателей и даже вредность некоторых учеников.

— Рассвет и закат — особое время, — подтвердил он, усаживаясь на скамью лицом к пылающему орелу солнца над горой. — Чувствуешь, насколько тонок сейчас мир? Мне в это время кажется, что небо может надломиться, просыпав на нас все это буйство красок, а мы прикоснемся к Источнику.

— И он сожжет нас дотла, — мрачно продолжила я, усаживаясь с ним рядом и берясь за глиняную кружку с очередным ароматным зельем.

— Ты всегда так жизнерадостна?

— Здесь — да.

Я сделала большой глоток и убедилась, что это вкусно. Похоже на ягодную настойку с травами, но от неё не ведет голову, как от того, чем угощали в пещере.

— Где же ты хочешь быть?

— Хм… — я даже удивилась, поняв, что не знаю, что назвать в первую очередь.

Дом? Но как будто уже нет. Не могу же я в самом деле бросить всё на полпути и вернуться с позором, так ничему и не научившись.

Я поёжилась и взглянула на Бьёрна сбоку.

Закатное пламя мягко скользило по его лицу, оттеняя сильный, резкий профиль — прямой нос, четкая линия подбородка, чуть приоткрытые губы, словно он собирался что-то сказать, но передумал. Светлые волосы, собранные в тугой узел на затылке, выбились парой скрученных прядей, падая на шею и виски.

Я чуть склонила голову, будто пытаясь разгадать его, изучить, понять, о чём он думает в этот момент.

— Ну, я бы хотела увидеть тот город, что внизу. — Слова сорвались с губ сами, пока я всё ещё разглядывала его. — Мэй говорила, там красиво, но нам нельзя… одним.

— Угу.

— Почему же?

— Отвлекаетесь от учебы.

Мои руки дрожали, и я только сейчас обратила на это внимание. Мелкая дрожь пробегала по пальцам, которыми я обхватила кружку. Однажды я читала, что это первый признак безумия, которое может настигнуть тех, кто связан со стихиями и не умеет держать себя в руках. Как император… да, он силен, но кто знает, не сошёл ли он с того пути, что когда-то себе наметил?