Дарханы. Академия Четырех богов (СИ) - Александрова Евгения - Страница 35

— Ясно. Слушай, — остановила я Мэй ещё на миг: — Скажи, а где найти Бьёрна? Не успела у него узнать. Нога… болит.

Мэй бросила на меня хитрый взгляд. Вот ведь малявка, а явно непростая проныра. И это меня Тавиан называет “крохой”. Вот уж кто тут на самом деле кроха!

— Он во-он там, на том склоне, — великодушно указала она рукой. — Можешь попросить у него мазь от синяков.

— Главное, чтобы не загноилось, — демонстративно-нахмуренно озаботилась я.

— Спроси, — кивнула Мэй, будто дозволяла. — Если найдешь его на месте.

Какое-то время я продолжила сидеть на склоне, греясь на солнце, задрав штанину и разглядывая ссадину. Сойдет за что-то достаточно серьезное, чтобы мне срочно понадобился лекарь? С каким-то остервенением я смотрела на запешкуюся кровь.

Я не гожусь в армию и не готова меряться силой с теми, кто туда стремиться. А мой дар опасен больше, чем полезен. Но дарханы… Ох уж этот древний орден. Судя по всему, они готовы вытрясти душу с любого одаренного и с радостью это сделают.

Снова кольнула жалость к себе. Торчу здесь одна, на вершине этой горы, никому особо не нужная. Что сделают дарханы, если я и вовсе потеряюсь в этой пустыне?

Сбегу. Сойду с ума от одиночества и превращусь в бродягу, буду добывать себе пропитание, устраивая огненные фокусы на потеху публике. И во славу императора. У меня рваное тряпье, в которое превратилась выданная одежда, спутанные волосы и босые ноги, каждый прохожий считает своим долгом посмеяться над бывшей “принцессой Юга”, которой я когда-то была.

От представленной картинки стало тошно. Так можно всю жизнь просидеть тут, жалея себя и оплакивая еще недавно столь блестящее прошлое, полное балов, торжеств и всеобщей любви.

Взгляд на город внизу придал мне злости. Я — маг! По велению Четырех богов, я достойна самого лучшего, что есть в этом святом месте, не так ли? Стоит поумерить свою обиду на Бьёрна, найти его и поговорить о том, что причитается мне по праву.

Тем более, у меня есть серьезное основание для визита. Я выпрямила ногу и с пристальным вниманием снова разглядела кровоподтек.

Вот эта рана, например.

Дом Бьёрна оказался на самом отшибе. Тоже мне, Учитель… Мог бы забрать себе келью в центре академии Четырёх богов и чувствовать себя пупом земли — как он себя и ведет.

Спотыкаясь и ругаясь под нос, я старательно хромала по пути к дальнему склону. Дорожка стала совсем узкой, скалы нависали над песчано-скалистой тропой, только кое-где пробивалась редкая зелень, да низкие кусты ограждали от падения.

Я ждала суровое аскетичное помещение с запахом лекарств и пота, но внезапно за поворотом увидела плоскую крышу веранды, оплетенной зеленью. Как будто в другом мире оказалась. Ветер колыхал свисающие с крыши ветви с широкими листьями вперемешку со светлыми шелковыми ленточками, тихо звенели прикрепленные к ним маленькие бубенцы.

Ох, ну ничего себе! Ну точно как его косицы, которые звенят на ходу. Лианы струились по четырем простым узким каменным колоннам — под навесом от солнца. Сам дом словно врастал в скалу: только небольшое окно со стеклом пропускало солнце.

Вход перегораживали широкие разноцветные полосы ткани, повешенные в несколько рядов — когда я подошла ближе, они будто приветственно колыхнулись от ветра.

Было тихо и пустынно, и я подумала, что Бьёрна сейчас нет. Под навесом пустовал длинный деревянный стол со скамейками по обе стороны, и отсюда открывался захватывающий вид на весь город.

Я даже присела на скамью ближе к дому и, стащив короткий кожаный грубо сделанный ботинок, вытянула на неё ушибленную ногу, и сощурилась, разглядывая панораму города внизу.

Если бы я была Тавианом, я бы сейчас присвистнула: действительно впечатляет!

— Чем могу быть обязан, о величайшая из Кейсар? — знакомый бархатный шёпот пробежал по коже: от краешка уха до свободной от волос шеи, точно кто-то прикоснулся к самым чувствительным местам.

Я едва не подпрыгнула, когда поняла, что Бьёрн подкрался со спины. И как он умудряется делать это бесшумно со всеми своими побрякушками в ушах и волосах, хоть и собранными сейчас в короткий низкий хвост?

От внезапности я сначала быстро одернула подол штанов и спустила ногу на землю, а потом вспомнила, по какой причине явилась, и поняла, что поспешила.

— Мне нужно осмотреть рану. Этим утром один… в общем, упала на острый камень, — заговорила я, снова медленно, будто через боль, поднимая ногу и ставя ступню на скамейку. — Не знаю, как здесь у вас устроено, но мы всегда обрабатывали ссадины отварами, чтобы не получить заражение.

В этот момент из дома, услышав наши голоса, вышли две девицы примерно моего возраста и, увидев Бьёрна, буквально просияли на солнце.

— Сентар де Ларс, настоятель отправил к вам…

Бьёрн выпрямился во весь рост, звякнув на сей раз колечками так, словно испытал раздражение. Но вид девиц, которые ждали его в доме, а не на улице, его нисколько не удивил. Я бы на его месте уже пыхтела от злости. Или это я ревную к тому, что столько из них ошивается вокруг Учителя, точно глупые мотыльки у огня?

— Подойдите позже. У меня тут срочный случай, — он сказал это без малейших эмоций, а мне снова захотелось его стукнуть за насмешку — даже когда он и бровью не двинул для этого.

Обе светлоглазые девицы в дарханских нарядах скользнули по мне въедливыми — чересчур! — взглядами, но без лишних разговоров кивнули и скрылись по тропе.

Я прикусила губу, чтобы не спросить раньше времени, часто ли в его доме ждут девочки и является ли это обычным для него поведением. Какое мне дело? Я, конечно, думала о том, чтобы завоевать особое отношение Бьёрна ещё до прибытия на Итен, но сейчас всё становилось сложнее.

Бьёрн под моим явно горящим взглядом уселся на скамейку перед мной верхом, перекинув ногу, и осторожно потянул меня за босую ступню к себе. Молча оголил мою голень, закатав штанину до колена, чтобы рассмотреть рану. Пальцы его в осторожном осмотре прошлись по коже, и от его движений меня отчего-то бросило в краску, а сердце заколотилось как бешеное.

Он издевается, прекрасно понимая, что моя ссадина не стоит такого пристального внимания, но делает вид, что я серьезно больна! Вот же… зараза ивварская! Нахмурившись, он поводил рукой над раной и даже с огорчением цокнул.

И я ведь сама пришла сюда именно для того, чтобы привлечь на свою сторону и узнать побольше о том, что мне предстоит… Но то, с какой чрезмерной готовностью Бьёрн поддался моей игре и переигрывал, сбило с толку и заставило дышать чаще.

— Жить буду? — хмуро бросила я, уже жалея, что в это ввязалась.

— А хотите? — Бьёрн поднял на меня светло-серый на солнце взгляд.

Ногу мою он не выпускал, удерживая щиколотку между широких тёплых ладоней, и мурашки против воли пробежали по коже. Хотелось даже продлить этот момент. Светлые его косицы колыхались на ветру, солнце подчеркивало нос и золотило легкую шетину на подбородке — и весь этот якобы суровый северный мужчина сейчас казался одновременно серьёзным и при этом… готовым поддаться моим правилам.

Сердце забилось тревожно и неприятно, когда я позволила злости на саму себя захватить всё тело. Но мне пора научиться держать себя в руках. Опустив взгляд на ладони Бьёрна, которые стали словно ещё горячее, прикасаясь к моей коже так, как никогда не касался лекарь в нашем поместье, я ответила как можно более сдержанным тоном:

— Хотелось бы, сентар де Ларс. Я бы не пришла к вам, если бы не считала, что рана может представлять для меня опасность.

Я чуть поморщилась от мысли, что с каждой из этих девиц он действует точно так же: играет, улыбается, строит говорящие взгляды. Было наивно с моей стороны предположить, что только со мной он ведёт себя так. Я ведь ничего почти не знаю о дарханах. Быть может, здесь и принята такая легкомысленность?

И все могут… позволить себе любую интимную близость без осуждений со стороны родителей или наставников, за которую у нас на Корсакийских устроили бы кровную месть вся родня с оскорбленной стороны. Кровь шумела в ушах.