Винни Пух и философия обыденного языка - Руднев Вадим - Страница 12

Это – Эдуард Бэр, в данный момент спускающийся по лестнице, – bump, bump, bump, – затылочной частью своей головы, позади Кристофера Робина. Это, насколько он знает, единственный способ спускаться вниз; правда, иногда он чувствует, что на самом деле можно найти другой способ, если только остановиться, перестать на секунду делать bump и сосредоточиться. А иногда ему кажется, что, возможно, иного пути нет. Тем не менее, он уже внизу и рад с вами познакомиться. Winnie Пух.

Когда я впервые услышал его имя, я сказал, точно так же, как вы теперь собирались сказать: «Но я думал, он мальчик?»

«Ну да», говорит Кристофер Робин.

«Тогда ты не можешь называть его Winnie»[8].

«Не могу».

«Но ты сказал…»

«Его зовут Winnie-ther-Пуx. Ты что, не знаешь, что значит ther?»[9]

«А, да, теперь да», быстро говорю я и, надеюсь, вы тоже, потому что других объяснений все равно больше не будет.

Иногда Winnie Пуху нравится игра – спуск по лестнице, – а порой он любит тихо посидеть перед камином и послушать истории.

В тот вечер…

«Как насчет истории», говорит Кристофер Робин.

«Насчет какой истории?», говорю.

«Не может ли твоя светлость рассказать Winnie Пуху одну?»

«Может, и может», говорю, «а какого рода истории ему нравятся?»

«О нем самом. Потому что он ведь у нас тот еще Медведь!»

«О, понимаю!»

«Так что не могла бы твоя светлость?»

«Попробую», говорю.

Итак, я попробовал.

Однажды, давным-давно, вероятно, в прошлую Пятницу, жил-был Winnie Пух, жил он в Лесу сам по себе под именем Сандерс.

«Что значит „под именем“?», говорит Кристофер Робин.

«Это значит, что имя было написано у него на двери золотыми буквами, а он под ним жил».

«Winnie Пух в этом не вполне уверен», говорит Кристофер Робин.

«Все нормально», говорит ворчливый голос. «Тогда я продолжаю», говорю.

Однажды во время прогулки по Лесу он подошел к открытому месту на середине Леса, а в середине этого места стояло огромное дубовое дерево и с верхушки дерева раздавалось громкое гудение.

Пух сел у подножья дерева, положил голову на лапы и стал думать.

Прежде всего он сказал себе: «Это гудение что-то да значит. Нельзя просто вот так гудеть, гудеть и гудеть без всякого смысла. Если оттуда раздается гудение, значит, это кто-то гудит, и я знаю только одну причину, которая заставила бы меня гудеть, – это если бы я был пчелой».

Он еще довольно долго размышлял и после этого сказал: «А единственный резон быть пчелой, который я знаю, состоит в том, чтобы делать мед».

И тогда он встал и сказал: «А единственный резон делать мед состоит в том, чтобы я мог его есть». Итак, он начал карабкаться на дерево.

Он лез, и лез, и лез, и по мере того, как он лез, он пел самому себе небольшую песню. Там было примерно так:

Затем он вскарабкался немного дальше… и еще немного дальше… и затем еще немного дальше. Но в это время он придумал уже другую песню:

К тому времени он начал уставать, потому-то он и пел ЖАЛОБНУЮ ПЕСНЮ. Он уже был бы почти на месте, если бы только успел встать вон на ту ветку…

Crack!

«Ох, на помощь!», сказал Пух, скользнув по ветке на десять футов вниз.

«Если бы я только не…», сказал он, подпрыгнув на следующей ветке двадцатью футами ниже.

«Дело в том, что…», объяснил он, переворачиваясь и врезаясь в другую ветку тридцатью футами ниже, «что я имел в виду…»

«Конечно, это было с моей стороны…», заметил он, быстро скатываясь по шести последним веткам.

«Полагаю, что все это от того…», решил он и попрощался с последней веткой, перевернулся три раза в воздухе и грациозно свалился в куст утёсника, «все это происходит от слишком большой любви к меду. Ох, на помощь!»

Он выполз из куста утёсника, вынул колючки из носу и снова задумался. И первый человек, о котором он подумал, был Кристофер Робин.

(«Неужели обо мне», говорит Кристофер Робин благоговейным шепотом, с трудом отваживаясь в это поверить.

«О тебе».

Кристофер Робин ничего не говорит, только глаза у него становятся большие-пребольшие, а лицо делается пунцовым.)

Итак, Winnie Пух отправился к своему другу Кристоферу Робину, который жил за зеленой дверью на другом конце леса.

«Доброе утро, Кристофер Робин», говорит.

«Доброе утро, Winnie-ther-Пух», говорит Кристофер Робин.

«Я вот думаю, нет ли у тебя такой вещи, как воздушный шар?»

«Воздушный шар?»

«Да, я только что иду и говорю себе, проходя мимо твоего дома: „Вот интересно, есть ли у Кристофера Робина такая вещь, как воздушный шар?“»

«Зачем тебе воздушный шар?», говоришь ты.

Тут Winnie Пух огляделся, не подслушивает ли их кто, и говорит замогильным шепотом: «Мед!»

«Но ты не можешь достать мед при помощи воздушного шара».

«Я могу», говорит Пух.

Ладно, тут как раз случилось, что ты был за день до этого на вечеринке в доме своего друга Поросенка и там дарили воздушные шарики. Тебе достался большой зеленый шар, а один из друзей-и-родственников Кролика получил большой синий; но он не смог его получить, так как был на самом деле еще слишком молодым, чтобы ходить на вечеринки; и тогда ты принес домой и зеленый, и синий.

«Какой выбираешь?» спрашиваешь ты у Пуха.

Тот обхватил голову лапами и глубоко задумался.

«Ведь тут какое дело», говорит. «Когда идешь за медом с воздушным шаром, самое главное не дать пчелам понять, что ты пришел. Теперь смотри, если у тебя зеленый шар, они могут подумать, что это просто часть леса, и тебя не заметят, а если у тебя синий шар, то они могут подумать, что это часть неба, и опять-таки тебя не заметят. И вот вопрос: что на что больше похоже?»

«А если они тебя заметят под шаром?», спрашиваешь ты.

«Могут заметить, а могут и нет», говорит Winnie Пух, «о пчелах ничего нельзя сказать заранее». Он подумал с минуту и говорит: «Я попробую выглядеть небольшой черной тучей. Это их собьет с толку».

«Тогда тебе лучше взять синий шар», говоришь ты. Ну, и вопрос был решен.

Ладно, вы оба пошли с синим шаром, и ты взял с собой свое ружье, просто на всякий случай, как ты всегда делаешь, a Winnie Пух наведался в самое грязное место в Лесу, которое он только знал, и так вывалялся в грязи, что стал совершенно черным. И когда шар надули и он стал большим пребольшим, ты и Пух придерживали его за веревочку, и ты вдруг как отпустишь его – и Медведь Пух грациозно взлетел под небеса и остановился аккурат на уровне верхушки дерева, приблизительно в двадцати футах от него.

Тут ты как заорешь: «Ура-а-а!»

A Winnie Пух тебе сверху кричит: «На что я похож?»

«Ты похож», говоришь ты, «на Медведя, держащего воздушный шар».

«Да нет», говорит Пух несколько тревожно, «а на небольшую черную тучу в синем небе?»

«Не очень сильно».

«А, ну, может, отсюда это выглядит по-другому. И потом, как я уже говорил, о пчелах заранее ничего не скажешь».