Стажер магического сыска (СИ) - Blinddog Alexander - Страница 23

Рубченко рассмеялся и махнул рукой.

— Не стоит благодарности. Сущие пустяки.

Вернулся слуга, принеся на подносе открытую бутылку виски и два стакана.

— И тем не менее, — сказал Глеб. — Очень не хотелось бы начинать карьеру в новом для себя городе с того, чтобы выплачивать долги продажей своей почки.

Константин снова рассмеялся.

— Не стоит так драматизировать. Уверен, всё бы обошлось куда более благополучно, пусть и с несколькими лишними седыми волосками.

— И всё же, — Глеб отпил виски, стараясь придумать, как же повернуть разговор в нужное русло, — не часто встретишь такую бескорыстную помощь. Тем более, от состоятельных людей. Простите, просто весь мой жизненный опыт говорит, что предприниматели куда более прагматично смотрят на жизнь, стараясь в любой ситуации найти свою выгоду.

— Понимаю и разделяю это мнение. — Рубченко, усмехаясь, покивал. — Наверное, всё же здесь сказывается моё воспитание. Мне пришлось начинать буквально с нуля. Моя мать была простой горничной, так что шёлковых пелёнок и серебряных ложечек ожидать не приходилось.

— Вот как? — Глеб уцепился за эту историю, как за спасительную ниточку. — Как же вам удалось стать владельцем целого казино?

— Многолетний труд, практика, полезные связи. И острое желание больше никогда не голодать. Тем более, что и владею «Авророй» я всего лишь наполовину. Мы делим партнерство с Фёдором Романовичем Морозовым.

Глеб сделал вид, что призадумался.

— Кажется, — сказал он, — это владелец металлургического завода?

— Он самый. — Рубченко кивнул. — Самый состоятельный промышленник всей губернии.

— Господин Морозов так же альтруистичен, как и вы? — спросил Глеб.

Константин громко захохотал, запрокинув голову.

— Отнюдь, — наконец, утирая слёзы, ответил он. — Фёдор Романович куда более прагматичен, скажем так.

— Как же вам удается вести совместный бизнес, с такими разными взглядами на жизнь? Простите моё любопытство, я никогда не занимался бизнесом, мне тяжело это представить.

— Приходится искать компромиссы в чём-то, — ответил Рубченко. — Где-то всегда надо сглаживать углы, представлять некоторые вещи в нужном свете. В любом случае, это не составляет большого труда, господин Морозов очень занятой человек и не лезет во внутренние дела игорного дома. Его интересует только прибыль.

Константин пожал плечами.

— Когда у человека столько забот, нет времени вникать в каждую мелочь. Всё время будут отвлекать глобальные цели. Сейчас, насколько мне известно, господин Морозов гораздо больше озабочен вопросом приобретения некролитной шахты, чем делами «Авроры».

— И почему же у него возникли проблемы с приобретением шахты? — спросил Глеб, стараясь придать голосу нужные интонации всего лишь вежливого интереса.

— Ну, как же. — Рубченко всплеснул руками. — Месторождение некролита принадлежит государству. Пока в ней есть руда передача в частные руки невозможна.

Он понизил голос:

— Но, вы же сами понимаете. Взятка здесь, взятка там, немного подправить документы, чуть-чуть подмаслить главного инспектора, найти взаимопонимание с губернатором, и вот мы уже видим на бумагах совсем не то, что есть на самом деле. Месторождение полностью, до последнего минерала исчерпано и шахту можно продавать.

Глеб постарался не выдать себя ни единым движением мускула. Договориться с губернатором? Что если шахта и есть тот самый камень преткновения, из-за которого Морозов пошел на похищение?

Он увёл разговор в сторону и они с Рубченко ещё минут пять поговорили о погоде и охоте в местных лесах.

— Благодарю вас за приятную беседу, — сказал Глеб, поднимаясь с кресла. — Наверное, мне лучше вернуться на службу, пока начальница не поняла, что я где-то просто прохлаждаюсь.

— Всегда рад видеть.

Рубченко протянул ладонь и Глеб ответил рукопожатием. Чужие эмоции смешались со своими собственными. Уверенность, спокойствие и честность. Вторая встреча и снова ни малейший капли сомнения в этом человеке.

— Говорю же вам, — яростно доказывал Глеб в кабинете начальницы час спустя. — У Морозова идеальный мотив! Он хочет приобрести шахту, а Шмит вставляет ему палки в колёса! Решение для него находится самое банальное — похитить дочку губернатора, чтобы отчаявшийся отец согласился и подписал любые документы.

— В вашей теории много изъянов, Глеб Яковлевич, — холодно парировала Анна Витольдовна.

— Каких же это, позвольте узнать? — сердито спросил Глеб.

— Начать с того, — менторским тоном начала Воронцова, — что если бы Морозов уже подходил к губернатору, предлагая ему сделку по продаже государственной шахты в частные руки, и получил отказ от Шмита, губернатор бы сообщил нам. Потому что он кто угодно, но не дурак. Даже в столь эмоциональном состоянии, он бы сразу понял, кто стоит за похищением дочери.

— Может, губернатор не хотел прямо в глаза сотрудникам полиции говорить о том, что занимается незаконной деятельностью? — недовольно пробурчал Глеб. — Вдруг они только в цене не сошлись и несчастная Елизавета станет поводом для серьёзной скидки?

— Возможно, — спокойно согласилась Анна Витольдовна. — Однако дочь свою он искренне любит и если бы был уверен, что за похищением стоит Морозов, либо разобрался бы с ним сам, своими силами. Либо прямо указал бы нам, в чём мотив промышленника. Однако этого не произошло. Обвинения с его стороны в адрес Морозова это всего лишь предположения. Идём далее. Если Морозов действительно похитил Елизавету, чтобы использовать её, как рычаг давления на губернатора, тогда почему он выжидает? Почему сразу не выдвинул требования? Это нелогично. И три. Господин Морозов, уверена, прекрасно понимает, что использовать Елизавету, значит нажить себе непримиримого врага в лице Шмита. Который не будет скупиться ни на деньги, ни на затраченные усилия, чтобы отомстить. Закладывать такую мину под свой успешный бизнес — невероятно опрометчиво.

— И что же вы хотите сказать? — обиженно спросил Глеб, версию которого не приняли с должным восторгом. — Что Морозов здесь ни при чём?

— Хочу сказать, — отчеканила Воронцова, — что у Морозова действительно может быть мотив. Но у нас с вами, господин Буянов, нет ни единой улики против него. Даже если мы действительно рассматриваем версию похищения Елизаветы Михайловны, как единственный вариант её таинственного исчезновения.

— Вы же не думаете, что она сама просто сбежала куда-то, не сказав никому ни слова, бросив брошь на месте убийства? Что-то здесь не клеится.

— Вот именно, что-то не сходится. И нам с вами надо действовать хладнокровно, думая и рассуждая, а не бросаясь на первую же цель, как бык на красную тряпку. Вам ещё следует поучиться этому, Глеб Яковлевич.

— Понимаю, — ответил он. — Но чем же тогда мне сейчас заняться?

Воронцова недобро глянула на него.

— Можете отправляться в родную деревню, в тёплые объятия матушки, если хотите, — сказала она. — Ежели нет, тогда займитесь уже своими служебными обязанностями. Странно, что мне приходится напоминать вам об этом. Сличайте ауры, ищите свидетелей, собирайте улики.

Глеб вздохнул и закатил глаза. Снова начальница села на свою любимую тему — ворчать о его некомпетентности.

— Мне нужны результаты, — продолжала она тем временем, — но всё же напомню вам, что допросы следует вести аккуратно, а не врываться, будто носорог в посудную лавку. Так что не вздумайте нигде упоминать исчезновение Елизаветы Михайловны или ваши подозрения насчёт господина Морозова.

— Всё ясно, как божий день, — легкомысленно отмахнулся Глеб, поднимаясь. — Разрешите идти?

— Ещё одно. Вот возьмите. — Анна Витольдовна открыла ящик, достала из него несколько банкнот и положила на стол.

— Что это? — спросил Глеб.

— Ваше жалованье за этот месяц. Авансом. Смотреть на вас грустно, выглядите так, будто уже несколько дней не ели.

— Спасибо, — смущённо произнёс Глеб, пряча деньги в карман.