Инженер Петра Великого 2 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 4

Слухи про мой арест и такое же внезапное освобождение, да еще что сам Брюс меня вытащил, разлетелись по заводу мигом, как зараза. И народ реагировал по-разному. Кто-то, небось, струхнул — раз уж такого, как я, почти царского любимчика, могли запросто сгрести да в Преображенский приказ упечь, то что про них, простых работяг, говорить? Лучше держаться от этого Смирнова подальше, от греха. Другие, кто мне завидовал или зуб имел за мои новшества, наверняка руки потирали, когда меня взяли, а теперь зубами скрипят, что я снова тут, да еще и под крылом у Брюса, еще крепче прежнего. А третьи, поди, просто не догоняли, что к чему, и решили не лезть.

Тяжелее всего было видеть своих. Когда я вошел в мастерскую (теперь уже тройную, расширили ж!), там — тишина гробовая. Федька, Ванюха, Гришка, слесаря Иван да Семен, старик Аникей — все замерли у верстаков, смотрят на меня — и радость в глазах, и страх, и растерянность полная. Лица кислые, поникшие. Ясно было: пока меня таскали, их тут прессовали, стращали, а может, и подмазаться пытались, чтоб настучали на меня.

— Здорово, мужики! — сказал я как можно бодрее. — Ну что, заждались? Работы — непочатый край!

Молчат, переглядываются. Первым Федька очухался.

— Петр Алексеич! Родненький! Вернулись! А мы уж думали… — осекся, не договорил.

— Думали, что меня шведам продали? — усмехнулся я криво. — Не дождетесь! Недоразумение вышло, да. Гады да завистники хотели палки в колеса вставить. Да только правда на нашей стороне. Сам граф Брюс за меня вступился, а Государь наш интриганов не жалует. Так что работаем дальше! С удвоенной силой! Царский заказ выполнять надо!

Я обвел их всех строгим взглядом.

— Слушайте сюда внимательно! Время сейчас такое — ухо востро держать надо. Враги не дремлют, будут пакостить. Исподтишка, слухи распускать, работу тормозить. Так вот, запомните! Кто языком мелет лишнее или с мутными типами водится — спрос будет строгий, без дураков! А кто честно пашет, дело свое знает — того и я не забуду, и начальство отметит. Мы тут не в бирюльки играем, а оружие для победы куем! Понятно⁈

— Понятно, Петр Алексеич! — хором выдохнули они.

Мой напор, да еще с именами Царя и Брюса, сработал. Врубились, что я не сломался, что сила за мной по-прежнему, и надо работать.

— Вот и ладушки! — я хлопнул в ладоши. — Хватит киснуть! За дело! Федька, Иван — к сверлильному! Чтоб к завтрему запустили! Ванюха, Гришка — ко мне, чертежи по гранатам до ума доводить будем! Аникей, Семен — пилите детали для новых станков! Время не ждет!

Зашумела мастерская, ожила. Люди взялись за инструменты, за чертежи. Напряжение чуть отпустило.

Весь этот ужас в каземате да холодный душ от Брюса намертво вбили мне в башку одну простую штуку: безопасность — не прихоть, а вопрос жизни и смерти. Хочешь довести дело до конца, да и просто дожить до завтра — надо мастерскую и жизнь свою в крепость превращать. Полагаться только на шишек наверху — глупо, у них свои игры, я там пешка. Самим шевелиться надо.

Первым делом — к Шлаттеру. Орлов ему уже всё от Брюса передал, так что полковник — сама любезность, хоть и кривился, видать, что приходится под меня прогибаться.

— Господин полковник, — начал я без обиняков. — Сами понимаете, после того, что было, без охраны — никак. Дайте приказ усилить охрану моей мастерской и склада рядом. Да не одного солдата для виду, а настоящий караул, человека четыре, чтоб менялись, и приказ железный: без моего слова или бумаги от вас с Орловым — никого не пускать. Чужих — гнать в шею. И чтоб шмонали всех на входе и выходе, даже моих ребят.

Шлаттер поморщился.

— Гут, Смирнофф… Распоряжусь… Хотя и накладно это, людей от службы отрывать… Но раз граф приказал… Будет вам караул.

Дальше — сама мастерская. Двери я велел железом обить, замки новые, хитрые, поставил (немец знакомый помог, мастерюга). А вот окна! Большие, светлые, но дыра в обороне. Я тряхнул Лыкова (этот теперь меня боялся как огня) на толстые прутья, и кузнец мне решетки сварил на все окна моей «цитадели». Мрачновато вышло, как в остроге, зато надежно. Теперь так просто не влезешь.

Внутри тоже гайки закрутил. Все чертежи, расчеты, записи — теперь только в моем сундуке, на два замка. Ключи — только у меня. Хватит бумажкам по верстакам валяться. Все образцы, запалы, смеси — тоже под счет и строгий глаз. Завел журнал, куда все опыты записывал.

Доступ в мастерскую — теперь строго. Даже мои ребята — только в рабочее время и по делу. Никаких зевак и болтунов. Посетители — через караул и только с моего слова. Народ, конечно, заворчал, особенно те, кто привык без дела слоняться. Но я был тверд как кремень. Безопасность важнее.

Ну и про себя не забыл. Шпагу теперь не снимал. Но против ножа из-за угла или пули шпага — слабый помощник. Попросил Орлова подсобить с хорошим пистолетом. Он поморщился — не положено офицеру просто так стволом щеголять, — но обещал пошукать у гвардейцев знакомых. Через неделю принес пару отличных тульских пистолетов, кремневых, с замками что надо (почти как я сам придумал!), и пороха с пулями дал. Спрятал в мастерской, а один теперь всегда со мной, за поясом, под кафтаном припрятан. Стрелять-то я умел еще с прошлой жизни, да и на фронте рука вспомнила. Поспокойнее стало на душе.

Стал и в мелочах осторожнее. Потап, денщик мой, хоть и верный парень, но кто его знает? Старался есть только с общего котла (там отраву подсыпать сложнее) или что сам на рынке куплю. Воду — только кипяченую. Спал вполуха, пистолет под подушкой. Паранойя? Может. Но когда тебя из застенков Тайной Канцелярии вытаскивают, поневоле начнешь на воду дуть.

Конечно, от всего этого атмосфера накалялась. Мастерская стала как осажденная крепость. Я сам стал замкнутым, колючим, но иначе было нельзя. Надо было выжить и довести дело до конца. А для этого — вертеться, быть начеку, ждать удара. Враг не дремал, расслабляться ни на минуту нельзя.

Пережив это всё и поняв, с кем имею дело, я понял: и перестройку завода надо вести по-другому. Не просто как мастер, а как… стратег, что ли. Думать и про технику, и про политику, и про то, как шпионов ловить да саботажников. Мой «образцовый участок» должен пахать как часы и быть защищенным от диверсий и воровства секретов.

Снова взялся за планы и смету — и смотрел теперь совсем другими глазами. Где тонко, где порвется? Где легче напакостить или секрет стырить?

Литейка. Плавка — сердце завода. Значит, контроль за шихтой, флюсами, температурой — железный. Внес в план новые печи и запираемую каморку для шихты, особенно для важных плавок (стволы, бронза). Доступ туда — только своим (Шульц, я, может, Федька). И никаких «на глазок»! Весы точные, ящики мерные, инструкции четкие. И контроль, контроль! Решил ввести должность контролера плавки, чтоб только мне подчинялся.

Механический. Станки — это ж самая соль, главная хитрость. Значит, и сюда чужим вход воспрещен. Надо так цех спланировать, чтоб лишние глаза не пялились. Может, даже на куски поделить, с разным доступом. И главное — чертежи! Хватит им по верстакам валяться. Все — под строгий учет, выдавать под роспись, а потом — обратно в архив под замок. Решил Федьку на этот архив посадить, он толковый.

Склады. Вот где рай для ворюг! Лыков может хоть на голове ходить, веры ему — ноль. Значит, нужен учет. Простой, но чтоб работал. Придумал бирки вешать на все, что приходит — лес, металл, уголь — с весом, датой, от кого. И расход так же строго — куда, сколько, на что ушло. За каждый гвоздь, за каждую доску — отвечай. Ясно, что всё не перекроешь, лазейки найдут. Но хоть воровать по-крупному станет сложнее, и ловить будет легче. Надо будет с Орловым и Брюсом это обсудить — без их пинка эту систему через контору не протащить.

Смета. Экономить Брюс велел, да. Но на главном экономить — себе дороже! Особенно на качестве и безопасности. Лучше выбью у графа денег на хорошую сталь для резцов, на бронзу для подшипников, на замки надежные, чем потом локти кусать из-за поломки или диверсии. Я перекроил смету: порезал расходы на всякую ерунду (типа украшательств), но намертво вцепился в деньги на всё ключевое. Аргумент простой: скупой платит дважды, а у нас — еще и сорванными сроками да риском для страны.