Промышленный НЭП (СИ) - Тыналин Алим - Страница 58

Сталин поднял руку, призывая к тишине:

— Продолжайте, товарищ Шаляпин. У вас есть доказательства этих серьезных обвинений?

Я раскрыл папку с документами:

— Да, товарищ Сталин. Вот признательные показания Бахрушина, руководившего диверсией на Путиловском заводе. Он прямо указывает, что получал инструкции от члена комиссии Валенцева. Вот фотографии и экспертные заключения с места диверсии, доказывающие ее умышленный характер. Вот показания Ковальского, организовавшего аварию в Нижнем Тагиле.

Говоря, я внимательно наблюдал за реакцией Сталина. Его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций, но желтоватые глаза стали еще более пронзительными. Он медленно просматривал переданные документы.

Наконец он поднял взгляд на Кагановича:

— Товарищ Каганович, вы хотите что-нибудь сказать?

Каганович понял, что загнан в угол. Но он был опытным политическим бойцом и не собирался сдаваться без боя:

— Товарищ Сталин, товарищи члены Политбюро! Я категорически отрицаю причастность комиссии к каким-либо диверсиям. Это грязная провокация, организованная с целью дискредитации нашей работы. Я настаиваю на тщательном расследовании этих обвинений.

Затем он попытался перейти в контратаку:

— Что же касается самого эксперимента товарища Краснова, то, несмотря на некоторые экономические показатели, он остается глубоко ошибочным с идеологической точки зрения. Материальное стимулирование создает мелкобуржуазные настроения среди рабочих, подрывает коллективистский дух и противоречит принципам социалистической экономики.

Я попросил слова:

— Товарищ Сталин, позвольте ответить на критику товарища Кагановича.

Вождь кивнул:

— Говорите, товарищ Краснов.

— Материальное стимулирование не противоречит социализму, а является его неотъемлемой частью. Принцип «От каждого по способностям, каждому по труду» прямо подразумевает дифференцированную оплату в зависимости от количества и качества труда. Более того, мы стимулируем не индивидуализм, а коллективную заинтересованность в результатах труда всего предприятия. Рабочие получают премии за общие достижения, что укрепляет, а не подрывает коллективизм.

Орджоникидзе поднял руку:

— Товарищи, я хочу подчеркнуть еще один важнейший аспект. Эксперимент товарища Краснова позволяет решить одну из ключевых задач, поставленных товарищем Сталиным: пройти за десять лет путь, который другие страны прошли за сто лет. Традиционные методы требуют колоссального напряжения всех сил, огромных жертв от народа. Промышленный НЭП предлагает более эффективный путь. Мы достигаем тех же целей с меньшими затратами, с большей отдачей, с лучшими результатами.

Заседание продолжалось уже более трех часов. Выступили все члены Политбюро.

Молотов высказался осторожно, указав, что экономические результаты впечатляют, но требуется тщательный контроль за идеологической стороной эксперимента. Киров решительно поддержал промышленный НЭП, подчеркнув, что ленинградские предприятия, участвующие в эксперименте, показывают исключительные результаты. Ворошилов отметил важность эксперимента для обороноспособности страны.

Наконец, Сталин медленно поднялся. Все замерли в ожидании.

— Товарищи, — начал он, медленно расхаживая вдоль стола, — сегодня мы заслушали очень интересный доклад товарища Краснова и обсудили важнейший вопрос экономического строительства. Перед нами стоит задача индустриализации страны в кратчайшие сроки. От этого зависит будущее социализма, будущее нашей страны.

Он сделал паузу, выпуская кольца дыма от своей трубки:

— Критика товарища Кагановича содержит рациональное зерно. Термин «промышленный НЭП» действительно вызывает нежелательные ассоциации. НЭП был временным отступлением, вынужденной мерой в условиях разрухи. То, что предлагает товарищ Краснов, имеет совершенно иной характер.

Мое сердце замерло. Неужели Сталин собирается свернуть эксперимент из-за названия?

— Предлагаю переименовать «промышленный НЭП» в «социалистическую систему экономического стимулирования», — продолжил Сталин. — Это точнее отражает суть дела и подчеркивает социалистический характер эксперимента.

Он сделал еще одну паузу, затем продолжил с нажимом:

— Что касается обвинений в адрес комиссии товарища Кагановича, то они требуют тщательного расследования. Если диверсии действительно организованы с целью дискредитации эксперимента, виновные должны понести суровое наказание, независимо от их положения. Я поручаю соответствующим органам заняться этим вопросом.

Я с трудом сдерживал волнение. Сталин не сказал еще главного, какова судьба самого эксперимента.

— Теперь о главном, — словно прочитав мои мысли, продолжил вождь. — Цифры, представленные товарищем Красновым, впечатляют. Сорок четыре процента роста производительности труда, двадцать шесть процентов снижения себестоимости, это серьезные достижения. Особенно важны результаты на оборонных предприятиях.

Сталин остановился, обводя присутствующих взглядом:

— Предлагаю продолжить эксперимент, но уже не как эксперимент, а как официальную экономическую политику партии. Социалистическая система экономического стимулирования должна быть внедрена на всех промышленных предприятиях СССР в течение ближайших двух лет. Товарищ Краснов возглавит эту работу, для чего необходимо создать специальный комитет при СНК.

Он вернулся на свое место и добавил, глядя прямо на Кагановича:

— Товарищ Каганович сосредоточится на транспортных вопросах, где его опыт особенно ценен. Руководство комиссией по контролю за внедрением ССЭС поручается товарищу Орджоникидзе.

Это был дипломатичный способ отстранить Кагановича от контроля над экономической политикой, сохранив его в руководстве. Типичный сталинский ход.

— Какие будут возражения? — спросил Сталин, оглядывая присутствующих.

— Предложение товарища Сталина полностью поддерживаю, — первым отозвался Молотов.

Остальные члены Политбюро также высказались за предложение. Даже Каганович, поняв, что проиграл, был вынужден согласиться:

— Предложение товарища Сталина считаю правильным. Прошу только освободить меня от подозрений в организации диверсий. Никогда не опускался до таких методов.

— Разберемся, товарищ Каганович, — сухо ответил Сталин. — Если вы не причастны, тем лучше.

На этом заседание завершилось. Когда мы выходили из зала, Орджоникидзе крепко пожал мою руку:

— Поздравляю, Леонид! Это победа! Хотя и с переименованием, но суть-то осталась!

Я кивнул, все еще не веря в произошедшее. Мы победили. Промышленный НЭП, теперь уже под названием ССЭС, становился официальной экономической политикой СССР. Мне удалось изменить экономический курс страны, потенциально спасая миллионы жизней и открывая новый путь развития.

Мои размышления прервал помощник вождя:

— Товарищ Краснов, товарищ Сталин просит вас зайти к нему в кабинет.

Я с удивлением посмотрел на Орджоникидзе. Тот понимающе кивнул:

— Иди. Это хороший знак.

Кабинет Сталина в Кремле, в котором я уже бывал не раз, был относительно скромным по размерам, но обставлен с основательностью. Тяжелые шторы на окнах, массивный письменный стол, несколько книжных шкафов, заполненных книгами в темных переплетах. На стене висел портрет Ленина.

Сталин сидел за столом, просматривая какие-то бумаги. Увидев меня, он кивком указал на кресло напротив.

— Садитесь, товарищ Краснов. У нас есть о чем поговорить.

Я молча опустился в кресло, ожидая продолжения.

— Ваш эксперимент, — начал Сталин, откладывая бумаги, — действительно показал выдающиеся результаты. Но это только начало. Впереди большая работа по внедрению этой системы во всей стране. Это требует серьезной политической поддержки. Вы понимаете, о чем я?

— Думаю, да, товарищ Сталин.

— Хорошо, — кивнул он. — Тогда перейдем к делу. Я предлагаю вам вступить в партию. Без кандидатского стажа, сразу в члены. Это необходимо для эффективного руководства экономическими преобразованиями.