Промышленный НЭП (СИ) - Тыналин Алим - Страница 51

— Располагали информацией, — дипломатично ответил Мышкин. — Сейчас главное — быстро восстановить нормальную работу цеха. Товарищ Кольчугин, — обратился он к подошедшему главному инженеру, — организуйте проверку всех систем.

— Уже занимаемся, — кивнул Кольчугин. — Резервная система охлаждения работает нормально, но нужно восстановить основную.

— Мне нужна бригада опытных рабочих для ремонта насосной станции, — обратился Мышкин к сталеварам. — Дело добровольное, но государственной важности.

— Да мы все готовы! — хором откликнулись рабочие. — Этих гадов под суд, а наш цех сами в порядок приведем!

Задержанных диверсантов вывели через боковой вход и разместили в подготовленной комнате заводоуправления под охраной оперативников. Бахрушин, понимая серьезность положения, уже не сопротивлялся и молча шел, опустив голову.

— Свяжитесь с товарищем Красновым, — распорядился Мышкин, обращаясь к Глебову. — Доложите об успешном завершении операции. Пусть готовит документы для товарища Сталина. Теперь у нас есть все необходимые доказательства.

Он прошел в заводоуправление, где в малом конференц-зале уже подготовили все необходимое для допроса. Предстояла долгая ночь, но он чувствовал удовлетворение от успешно проведенной операции. Впервые за все время борьбы они перехватили инициативу, поймав противника с поличным.

— Начнем с Бахрушина, — сказал Мышкин, входя в комнату допроса. — Он ключевое звено между исполнителями и организаторами. И, думаю, он понимает, что сотрудничество сейчас в его интересах.

Подойдя к окну, Мышкин посмотрел на Путиловский завод, где вновь ритмично работали цеха. Промышленный гигант продолжал работу, несмотря на попытку диверсии. Как и сам экономический эксперимент, который оказался жизнеспособнее, чем рассчитывали его противники.

Малый конференц-зал заводоуправления Путиловского завода превратился в импровизированную комнату для допросов.

Тусклый свет настольной лампы с зеленым абажуром отбрасывал причудливые тени на стены, обшитые темными дубовыми панелями. Массивный стол, вокруг которого обычно собирались инженеры для обсуждения технических вопросов, теперь служил барьером между следователем и подозреваемым.

Часы на стене показывали половину третьего ночи. За окном раскинулась территория завода, где несмотря на ночное время продолжалась работа, доменные печи не могли погаснуть ни на минуту. Красноватые отблески заводских огней проникали сквозь неплотно задернутые шторы, создавая тревожную атмосферу.

Мышкин, сняв пиджак и закатав рукава белой рубашки, сидел напротив Бахрушина. Бывший инженер Путиловского завода, с землистым лицом и нервно бегающими глазами, выглядел сломленным.

Он понимал серьезность положения. Поймали с поличным, организатора диверсии на крупнейшем заводе страны.

— Итак, Бахрушин, — Мышкин раскрыл тонкую папку с документами, — давайте не тратить время. Мы знаем, что вы руководили группой диверсантов. Нам известно, что вы связаны со Строговым. Интересует только одно, кто отдавал приказы?

Бахрушин молчал, сцепив руки в замок. Его пальцы заметно дрожали.

— Молчание только усугубит ваше положение, — продолжил Мышкин спокойным тоном. — Исполнители уже дают показания в соседней комнате. Сухарев, например, оказался весьма разговорчивым.

Это маленькая ложь сработала. Бахрушин вздрогнул и поднял глаза:

— Что наговорил этот пьяница?

— Достаточно, чтобы понять всю цепочку. Вы получали указания от Строгова, который действовал по поручению высокопоставленных лиц из комиссии Кагановича.

Бахрушин нервно облизнул пересохшие губы:

— Вы ничего не докажете. Слова пьяницы против…

Мышкин прервал его:

— Мы уже все знаем. Как вы передавали деньги Сухареву в пивной «Медведь» на Петроградской стороне. Как вы встречались с ним у Николаевского вокзала. А еще, что особенно интересно, вы частенько ходили в здание, где располагается кабинет члена комиссии Валенцева.

Лицо Бахрушина исказилось. Он не ожидал, что про них известно так много

— Это… это ничего не значит, — попытался он возразить, но голос предательски дрогнул.

— Значит, и очень многое, — спокойно ответил Мышкин. — Особенно в сочетании с показаниями непосредственных исполнителей и вещественными доказательствами, изъятыми при аресте.

В комнату вошел Глебов, неся стопку бумаг. Он наклонился к Мышкину и прошептал:

— Сухарев полностью раскололся. Подписал признание и назвал всех участников цепочки.

Это тоже маленькая хитрость, но она сработала еще эффективнее. Бахрушин обмяк на стуле.

— Чего вы хотите? — тихо спросил он.

Мышкин подвинул к нему лист бумаги и ручку:

— Правду. Полную картину. Кто отдавал приказы, кто финансировал, какие еще диверсии планировались на экспериментальных предприятиях.

Бахрушин помедлил, затем взял ручку. Его рука дрожала, когда он начал писать. Несколько минут в комнате слышался только скрип пера по бумаге.

— Вы не понимаете, на кого замахнулись, — вдруг произнес он, не поднимая глаз от бумаги. — Эти люди вас уничтожат.

— Это мы еще посмотрим, — спокойно ответил Мышкин. — Продолжайте писать.

Через полчаса Бахрушин закончил. Исписанные листы содержали детальное описание всей цепочки: от рядовых исполнителей до высокопоставленных организаторов. Появились имена, даты, места встреч, суммы вознаграждений.

Мышкин внимательно прочитал показания.

— Подпишите каждый лист, — сказал он.

Когда Бахрушин поставил последнюю подпись, Мышкин собрал бумаги и аккуратно сложил их в папку.

— Теперь я хочу, чтобы вы повторили основные моменты под протокол.

Он кивнул Глебову, который тут же начал стенографировать допрос.

— Назовите свое имя и должность, — начал Мышкин.

— Бахрушин Петр Сергеевич, бывший инженер Путиловского завода, уволен в апреле этого года.

— Кто вовлек вас в организацию диверсии на заводе?

Бахрушин глубоко вздохнул:

— В мае меня встретил Строгов Аркадий Викторович, сотрудник аппарата Кагановича. Он знал о моей обиде на руководство завода и предложил «отомстить». За солидное вознаграждение, разумеется.

— Какую конкретно задачу поставил перед вами Строгов?

— Организовать аварию в литейном цехе Путиловского завода. Желательно с серьезными последствиями. Нужно было дискредитировать экономический эксперимент товарища Краснова. Доказать, что новая система управления ведет к авариям и разгильдяйству.

— Вы лично получали указания от членов комиссии Кагановича?

Бахрушин помедлил, затем нехотя произнес:

— Да. Дважды встречался с Валенцевым, редактором идеологического отдела «Правды», членом комиссии. Он передавал конкретные инструкции и деньги для оплаты исполнителей.

— Какие еще диверсии планировались на экспериментальных предприятиях?

— На следующей неделе должна произойти авария на комбинате в Златоусте. Там задействованы другие люди, я их не знаю. И еще что-то готовится на заводе «Электросила» в Ленинграде.

Допрос продолжался до рассвета. Бахрушин, сломленный неопровержимыми доказательствами, давал показания без сопротивления. Он назвал всех причастных, описал механизм финансирования, указал места хранения документов и обрисовал дальнейшие планы диверсий.

Когда первые лучи солнца проникли сквозь окна конференц-зала, Мышкин закончил допрос. Бахрушин, измученный бессонной ночью и психологическим давлением, подписал официальный протокол.

— Что теперь будет со мной? — спросил он, когда Глебов застегивал на его запястьях наручники.

— Это зависит от многих факторов, — ответил Мышкин. — В том числе от того, насколько полезными окажутся ваши показания.

В соседних комнатах завершались допросы непосредственных исполнителей: Сухарева, Карпова и Мещерякова. Все трое, поняв безвыходность положения, дали признательные показания, полностью подтверждающие слова Бахрушина.

К шести утра в заводоуправление прибыли официальные представители ОГПУ. Среди них находился и Рожков, сохранявший непроницаемое выражение лица, но внимательно наблюдавший за происходящим.